Татьяна Алюшина - Девушка с проблемами
– В журнале исследования только те, что были в начале эксперимента, ну а когда я пошла дальше, уже ничего не записывала. Нет ничего!
– Есть, у тебя в голове! – не согласился он.
– И что? Ты хочешь меня предложить использовать родной конторе?!
– Саш, давай без бреда! Лады?
– Давай! А ты что пристал? Орешь, как скаженный!
– Испугался за тебя! – продолжать орать Иван.
– С чего бы? – не поверила Сашка.
– С того бы! – огрызнулся он. – Приехали! Идем, я тебя до квартиры доведу!
– Я инвалид?
– Нет! Я джентльмен!
– Что-то я не замечала, Ванечка!
– Значит, плохо смотрела! Идем!
«Ну, дамочка! – и восхищался, и возмущался он. – Самого Бура провела, и меня, и этого Михаила Львовича! Не баба, а разведчик какой-то!»
Иван все не мог никак успокоиться, проводив ее до двери, чмокнул в щечку, сказал «пока!» и всю обратную дорогу обдумывал услышанное. И поражался себе – с чего бы?
Нечто такое он от нее и ожидал, не сомневался ни на грамм, что держит она туза козырного припрятанным в рукаве! Так чего завелся-то?
А вот все того же!!
Он чувствовал ноющую, не дающую покоя вину за то, что ранил ее, хотя не должен был!
Он уловил, увидел тот момент, когда Юрик переступил черту. Да все увидели и поняли, что он впал в истерическую прострацию, когда у человека отключается разум и работает только панический, все подавляющий страх и ощущение безысходности – это кранты! Он перестал ориентироваться и соображать, мог просто пальнуть в нее! Видели все, но самая удобная позиция была у Ивана. В лоб не попасть, Юрик не высовывал головы из-за Сашки. Иван не прострелил бы ей руку, задел бы, царапнув, но Юрик чуть-чуть сместился в момент выстрела, и Иван с ужасом представлял себе, что было бы, сместись он сильнее!
Но – удивление, раздражение и чувство вины являлись следствием, а не причиной.
С причиной все было понятно до прозрачности и мутно, как у черта в пруду!
Он не знал, что дальше!
Что ему с ней делать!
Она знала его и о нем, как не знала ни одна женщина! Она не давала ему спуску и не уступала ни в чем! Она рассуждала, язвила, говорила, балагурила с ним на равных. Раздражала своим аналитическим умом и восхищала. Она отдавалась ему так, что он чувствовал – на нем и их слиянии, здесь, сейчас, в эту минуту, заканчивается жизнь – вся, без сомнений и остатка. Она вывернула его наизнанку и была единственной, кто мог его достать конкретно, то и дело доводя до каления! И заставила смеяться так, как он уже давно позабыл, и ощущать себя живым, свободным!
«И что теперь делать с Александрой Владимировной Романовой, доктором наук, успешным предпринимателем, да еще создательницей нового наркотика? Отпустить? Отвалить в сторону – вроде поводов встречаться больше не имеется? Даже официальных – все протоколы она будет подписывать с ребятами из наркоотдела!»
Что ему, Ивану Гурову, делать с Александрой Романовой? А?
Неделю спустя Александра сидела в кафе, с удовольствием потягивая капучино и без удовольствия просматривая бумаги. Она сбежала из офиса от кондиционеров, хорошей, но не освоившейся еще новой секретарши, от Филимонова, который собирался отбыть с семьей в отпуск и все время съезжал с обсуждаемых рабочих моментов на ожидаемый отпускной кайф.
Сашка злилась по-тихому, про себя – она тоже хотела в отпуск! Но отпустила Филимонова – теперь не уехать! Подумывала, может, скататься в выходные к Николаю на хутор, посмотреть, как там Ирина, дети, по последним данным – неплохо, можно сказать, отлично! Особенно дети! В баньку сходить, в лес за ягодами, в речке поплавать! Но туда она не поедет! Можно неожиданно столкнуться с Гуровым, а с данным господином общение они закончили.
Небрежное «пока!», чмок в щеку у двери ее квартиры и дальнейшее все расставляющее на свои места однозначное исчезновение с широт ее жизни.
Все ясно! Все понятно! Даже тупым!
Запел, сдвигаясь по столу от вибрации, ее сотовый. Номер незнакомый.
– Да!
– Как рука? Болит? – вместо приветствия спросил Иван.
Нет, ну надо же – помяни черта!
– Спасибо, болит! – холодно ответила она.
И напряглась.
– Я тут в машине, возле кафе, где ты пьешь кофе. Смотрю на тебя.
Любой нормальный человек на ее месте закрутил бы головой, сунулся посмотреть в окно – где это он там сидит, что видит ее!
Другой. А эта – царица Александра!Не дернулась даже!
– Обнаружил изменения в облике? – все так же холодно поинтересовалась она.
– Компанию можно составить?
– Легко! – немного подумав, согласилась она.
– Иду.
Он промаялся неделю!
Измучился весь и, как ему казалось, нашел приемлемый вариант. Часа в четыре ночи нашел, а к восьми убедил себя в его идеальной и единственно приемлемой правильности.
И полдня дозревал.
А потом нашел Сашку, выяснив у новой секретарши, где она. Подъехал, сразу увидел сидящую у окна, погруженную в изучение документов, и смотрел, и не решался выйти, и такое чувствовал…
– Привет!
Он наклонился, поцеловал в щечку и сунул маленький букетик цветов ей в руку.
– Симпатично, – оценила Санька.
Гуров заказал кофе подоспевшему официанту и устроился напротив Саши за столом.
– Как рука?
– Ты уже спрашивал. Нормально, почти зажила, болит, если долго за рулем сижу.
– Как твоя работа? – спросил он, чуть отклонившись, давая официанту, принесшему кофе, простор для маневра с чашкой.
– А как твоя? – светским тоном поинтересовалась Сашка. – И, кстати, погода отличная, синоптики дождей не обещали.
Он засмеялся – отвык! Забыл, как она его осаживала, вычисляя все его заходцы.
– Да уж, Романова, с тобой как на фронте – только зазевался – и бац!
– Да брось ты, Ванечка, я с тобой не воюю. Я мирная, спокойная и законопослушная гражданка.
– Ты уже об этом как-то говорила.
– Ванечка, ты просто так мимо ехал или цель какую имеешь?
М-м-да! Как на минном поле – никакой расслабухи!
– Имею, – признался Иван.
– Открыта для переговоров!
«Ну стервочка-то, а! Кажется, я уже умилялся данным ее качеством не раз!»
– Я скучаю по тебе, Сашка! Мне было с тобой очень здорово, во всем! В бегах, в шутках-прибаутках, в пикировках наших, разговорах, и очень хорошо в постели.
– Да? – холодно уточнила она и возразила: – То, что было у нас в постели, Гуров, очень далеко отстоит от милого определения «хорошо».
– Да, далеко отстоит и называется по-другому! – согласился он, по-тихому начиная злиться на этот ее отстраненный тон. – Я об этом и говорю! Александра, пусть у нас будет роман!
– Это в том смысле, что будем встречаться? – переспросила она тем же неприятным холодным тоном.
Как это у нее получается – заводить его влет, с пол-оборота?! Он всегда умел сдерживать свои эмоции, чтобы его завести, надо было о-очень постараться! А ей стоит бровку приподнять, хладнокровно так, что-то сказать – и он как порох!
