Эйлин Гудж - Сад лжи. Книга 2
«Господи, скорей бы уже все кончилось», — стучало у нее висках.
В свое время во Вьетнаме ей приходилось видеть вещи и пострашнее. Много страшнее того, что она испытывала сейчас. Искалеченные, истекающие кровью люди. Умирающие на твоих глазах младенцы. Но тогда у нее было больше сил, она знала, что надо делать, и делала это. Сейчас она ощущала свою беспомощность и не могла помочь даже самой себе. Будущее ее зависело не от нее самой — оно было целиком в руках других.
— Слушание дела «Сосидо против Розенталь» продолжается! — громко объявил» секретарь суда, чтобы его могла услышать стенографистка, склонившаяся над своей крохотной машинкой, на которой она барабанила с такой бешеной скоростью, что порой казалась не человеческим существом, а скорее каким-то обезумевшим насекомым, доросшим до размеров взрослого человека.
После завершения необходимых формальностей жюри присяжных заняло свое место.
«Ну вот, — подумала Рэйчел, — представление начинается».
Оглянувшись, она увидела, с каким вниманием присутствующие ожидают возобновления слушания. Шум в зале постепенно стихал. Ее пальцы непроизвольно коснулись талисмана на шее. Это была крошечная золотая змейка, обвивающая чашу, символ врачевания. Талисман на счастье подарила ей в самом начале суда верная Кэй.
— Я почти было выбрала для тебя Звезду Давида, — рассказала та, — но передумала и взяла эту штуку. Мне показалось, тебе нужно почаще напоминать себе: «Хорошо, я не Господь Бог или что-то вроде этого, а всего лишь врач… но чертовски хороший врач».
Хорошо бы, подумала Рэйчел, чтобы Кэй сейчас была рядом. Но она сама, не обращая внимания на протесты подруги, настояла, чтобы та оставалась на работе. Дел там было невпроворот, а персонала у них в клинике вечно не хватает.
Впрочем, с горечью напомнила она себе, после суда, возможно, никакой клиники у них уже не будет.
Но в любом случае суд особенно долго не продлится. Каков бы ни был исход, агония скоро закончится. Потом ей надо будет научиться как-то существовать без Брайана. Одно хорошо: со всеми тайнами и ложью будет, по крайней мере, покончено навсегда.
«Сейчас, — подумала она, — все в руках Розы. У нее есть уникальное оружие, чтобы одним выстрелом уложить меня наповал. Но она же, если захочет, одновременно может спасти мне жизнь. Ведь стоит ей рассказать правду обо мне и Дэвиде, его ложь отпадет, как шелуха… Но зато моя — предстанет воочию».
На нее внезапной волной накатила усталость, как ни странно принесшая успокоение.
Рэйчел поглядела на Розу: вот она поднимается со стула, высокая, стремительная, полная решимости. Кажется, в зале суда нет никого, кроме этой женщины. В ее глазах уже светится огонек победы. Темно-красная блузка, твидовая юбка, туфли из черной кожи. В выемке шеи — маленькое распятие, инкрустированное жемчугом. И эта странная — опять одна — рубиновая сережка в виде капли. Волосы, подобно летящему грозовому облаку, рассыпаны по плечам.
«Какая-то она сегодня другая, — отметила про себя Рэйчел. — Более сильная. С ней явно что-то произошло. Брайан? Наверное, они встречались?!»
Она представила их вместе, в постели, в объятиях друг друга. Целующихся, предающихся любовным утехам — без малейшего стеснения, без всяких тайн и секретов. При мысли об этом боль ножом полоснула сердце.
Брайан… Рэйчел даже представить себе не могла, что ей будет так его недоставать. Уже два дня, как они не встречались, если не считать, правда, что он сидел в зале суда. Все это время они не сказали друг другу ни единого слова. С тех пор, как она перебралась к маме. Уходя из дома, она оставила ему записку, прося, чтобы он не пытался ее найти — по крайней мере, в ближайшие дни.
Если он и не понял почему, то скоро, очень скоро Брайан обо всем узнает… Усилием воли она заставила себя не оборачиваться, чтобы не начать искать глазами среди сидящих такое знакомое и такое дорогое для нее лицо. Но все равно она почти физически ощущала присутствие Брайана. Поддерживающее и согревающее ее. Чтобы между ними ни случилось, он оставался верен ей — и она это знала.
Но вот что произойдет, когда он узнает правду? Ведь на протяжении всех этих лет она обманывала его.
Да, ее жизнь была теперь полностью в руках Розы, от которой действительно зависело все. Почему, спрашивала себя Рэйчел, она ей доверилась? Почему — сама! — вложила заряженный пистолет в руку того, пожалуй, единственного в мире человека, кто, уничтожив ее, выигрывал все?
«Да потому, — отвечала она, — что я устала. Устала лгать».
Так устала, что чувствовала себя совсем больной.
Вдруг Рэйчел поняла: она не перенесет, если о ее тайне узнают все — Брайан, мама, жаждущие крови зеваки в зале. На свет Божий выволокут историю о том, как она в свое время заставила Дэвида сделать ей аборт, чтобы избавиться от его ребенка. Выволокут, словно несуразное насекомое, прятавшееся в расщелине скалы. Разве все эти люди в состоянии понять? Для них речь может идти лишь об акте чудовищной мести, глубоко порочной, даже извращенной. Как объяснить им, заставить поверить: то, чего она добивалась, не было ни порочным, ни извращенным. Этого требовала ее совесть, и не подчиниться ей было невозможно.
«Не делай этого! — беззвучно молила Рэйчел Розу, уже подходящую к своему месту и кивающую седовласому судье. — Пожалуйста, не надо».
— Ваша честь, — обратилась Роза к судье ясным и уверенным голосом, — я желала бы устроить допрос последнего свидетеля, которого пригласил мистер Ди Фазио. Доктора Слоана.
Судья Уэйнтрауб прочистил горло и, кивнув, опустил свои пергаментные веки:
— Защита может приступать.
Рэйчел, не отрываясь, глядела на свои сцепленные руки, лежащие на коленях. Нет, все что угодно, но только бы не посмотреть в его сторону. Не дать ему почувствовать удовлетворение…
Ее обдало струей холодного воздуха. «Дэвид, — промелькнуло в мозгу. — Это может быть только он. Конечно. Знакомый сладковато-приторный запах крема после бритья. Он им всегда пользовался».
В животе у нее противно заныло.
Какая-то сила, не уступавшая силе земного притяжения, вдруг изменившей свое направление, заставила ее, помимо воли, обернуться и поднять голову. Дэвид! Она встретилась с ним глазами. Всего на один краткий миг. Но этого оказалось достаточно, чтобы ее тело пронзил ток, словно она коснулась оголенной электропроводки. Глаза смотрели холодно, лишенные какого бы то ни было выражения. Глаза манекена, выставленного в витрине магазина.
Она проследила взглядом, как Дэвид занял место свидетеля. Спокойный. В сером, явно сшитом на заказ костюме. Белая рубашка с французскими манжетами. Модные дорогие туфли. Вид импозантный. Свидетель, вызывающий доверие.
