Роберта Лэтоу - Ласковый дождь
– Благодарю тебя, – тихо сказал он. – Я надеюсь, что ты надела его для меня, коль скоро ты сама сделала этот выбор.
Мирелла тщательно подбирала украшения к своему дорогому и очень элегантному наряду, который был уместен и на пышном торжестве, и во время паломничества к святым местам. Теперь же, сняв шаль, она выглядела именно такой, какой Рашид всегда хотел ее видеть, – элегантной и сексуальной.
Новость о спутнице Рашида и о том, кто она такая, мигом облетела гостей, но беспокойства Мирелле это не доставило, поскольку Рашид не позволял приблизиться к ним тем, у кого на уме было что-то, кроме простого желания с ней познакомиться. Телохранители также охраняли ее покой. Мирелла, разумеется, не догадывалась, что все, с кем она встречалась в Стамбуле, были тщательно отобраны Рашидом с единственной целью – не дать ей сблизиться ни с кем, кто проявил бы заинтересованность ее влиятельным положением в международных финансовых кругах. Он привез ее на этот прием не только потому, что ни за что не пропустил бы его, но и потому, что хотел продемонстрировать свою власть над Миреллой. Это должно было успокоить его компаньонов, которые уже начали испытывать беспокойство из-за того, что она до сих пор не подписала документы о продаже своего имущества.
– Ты выглядишь обворожительно. Покупая тебе это платье, я пытался представить себе, как ты будешь в нем смотреться. Должен заметить, что результат превзошел все мои ожидания. Жаль только, что среди твоих жемчугов не блистают сегодня алмазы. Я должен был об этом позаботиться.
– Я сама об этом позаботилась.
С этими словами Мирелла достала из сумочки алмазное ожерелье из двух нитей, в центре одной из них сиял крупный рубин, а в другой – изумруд с гербом Оуджи. Она протянула его Рашиду и вдруг заметила какой-то странный блеск в его глазах, очень напоминающий злость, но он тут же исчез, вытесненный его очаровательной улыбкой.
– Да они просто восхитительны! – воскликнул он и помог ей надеть ожерелье.
Мирелле показалось, что его пальцы едва заметно дрожали, когда он застегивал замочек у нее на шее. А когда он взял ее под руку, сжав локоть сильнее, чем обычно, так что Мирелла невольно поморщилась от боли, она уже не сомневалась, что Рашид уже видел эту фамильную реликвию. Однако она решила до поры до времени не заострять на этом внимание.
Мирелла не ошиблась. Рашид действительно видел это ожерелье на портретах своего прадеда и двух его братьев, которые лишились состояния, впав в немилость султана за то, что плели интриги против его фаворитки, сказочно богатой и мудрой иудейки, впоследствии нареченной своим повелителем Кадин Рокселана. С этого момента началось падение рода Лалы Мустафы. Это ожерелье напомнило Рашиду о его долге перед предками – добиться того, чтобы состояние Оуджи перешло в его полное владение. А иначе не будет ему покоя.
Держа под руку Миреллу, он направился к гостям. Фуад и Дауд сопровождали их на почтительном расстоянии, несколько ближайших друзей Рашида, ожидавших на пристани его прибытия, окружили их плотным кольцом. Мирелла с удивлением обнаружила, что гостей не более двухсот человек – с палубы казалось, что их гораздо больше. Поскольку гости рассредоточились по всей территории дома и сада, многолюдия не ощущалось вовсе. Они перемещались с места на место, присоединяясь то к одной, то к другой компании, и Мирелла находила это очень забавным.
Слуги в ливреях обносили гостей напитками и турецкими деликатесами. Каждый из приглашенных мог найти себе место под одним из расписных тентов, которыми пестрели лужайка перед домом и сад. Там были расставлены роскошно сервированные столы, а вокруг них расхаживали пятьдесят цыган-скрипачей и двадцать балалаечников, аккомпанировавших пожилой тучной певице с нежным, как у соловья, голоском, исполняющей русские песни.
Принцесса Айрин то прогуливалась с гостями, то принимала их в пышном шатре на склоне холма. Именно там после завтрака Рашид и Мирелла застали ее в окружении придворных поклонников всех возрастов. Среди них были и девяностолетние старцы, и двадцатилетние юноши, наперебой предлагавшие ей свои услуги. Охраняли принцессу два рослых евнуха-суданца в классических английских смокингах и с тюрбанами на головах. Женщины, желавшие засвидетельствовать ей свое почтение, подолгу не задерживались в ее шатре – стоило им наскучить госпоже, как бдительная стража тут же выпроваживала посетительниц.
– Говорят, ей уже перевалило за девяносто, но она продолжает принимать по трех мужчин за ночь, – прошептал Рашид на ухо Мирелле, прежде чем они переступили порог шатра. – Ты будешь в восторге от нее, она – от тебя, а я от вас обеих.
Мирелла не знала, чего ей стоит ждать от принцессы Айрин. Тем большей неожиданностью для нее стало то, что она вдруг оказалась лицом к лицу с миниатюрной, хрупкой женщиной, которой на вид нельзя было дать больше сорока пяти лет – только руки выдавали ее возраст. Ее наряд был прост и даже скромен, зато украшения она носила поистине царские: расшитый золотом пояс с рубиновыми вставками, серьги с рубинами в тон гемме, которую она носила на шее на простой черной ленте. Если не считать Лили, Мирелла никогда в жизни не видела большей кокетки.
Каждый жест ее рук, поворот или наклон головы, взгляд из-под полуопущенных ресниц – все выдавало женщину, умеющую блистательно использовать весь арсенал средств, предназначенных для соблазнения мужчин. Ее улыбка, смех, плавные движения тела и голос, тихий, как шепчущий ветерок, помогали ей играть роль повелительницы, заставляли каждого проникнуться к ней любовью и в то же время трепетать от страха.
Как только Рашид с Миреллой вошли, принцесса выслала из шатра всех, кроме суданцев. От Миреллы не укрылось, что Рашид пользуется особым расположением хозяйки, поэтому ее удивило, что минут через десять она выпроводила его, заявив, что приготовила для него сюрприз в музыкальном салоне. Вместе с тем она пообещала не дать соскучиться его даме, пока он сходит туда и заберет свой подарок. Принцесса ясно дала понять Рашиду, что не ждет его возвращения раньше чем через час, надеясь за это время выведать у Миреллы все о ее бабушке, подруге детства Айрин. Рашид повиновался с явной неохотой, а когда ему велели забрать с собой телохранителей, на его лице отразилось откровенное раздражение. Не подчиниться он не мог, но все же оставил Фуада и Дауда на страже в непосредственной близости от шатра.
Стоило женщинам остаться наедине, как в шатре воцарилось гнетущее молчание. Принцесса Айрин несколько минут молча разглядывала Миреллу, затем произнесла:
– Здесь неподалеку у меня разбит маленький английский садик. Пойдемте прогуляемся. Там бывает очень уютно в такие солнечные, ясные дни, как сегодня.
