Елена Веснина - Большие перемены
— Умно рассуждаешь, Костя. Ты растешь, можно сказать, — Лева с уважением взглянул на него.
— Тогда угости меня коньячком по этому случаю, — предложил Костя.
— Средь бела дня коньяк не пьют, Костенька, — Лева погрозил ему.
— А мне надо утренний стресс снять.
— Снова ля фам? Катерина?
Костя кивнул, и Лева крикнул в проем двери:
— Эй, кто-нибудь! Коньячку уважаемому гостю!
* * *Таисия вернулась от Риммы и застала Катю, сидящую на диване и уныло глядящую в одну точку.
— Доченька, ты что такая невеселая? — кинулась к Кате мать.
— Чувствую себя плохо… — вяло сказала Катя.
— Так съешь что-нибудь вкусненькое. Это обычно поднимает настроение, — посоветовала Таисия.
— Не хочу. С утра аппетита нет.
— Надо больше бывать на свежем воздухе. Не сиди затворницей.
Катя продолжала жаловаться:
— А мне никуда идти не хочется. Слабость, голова весь день кружится…
Таисия подошла к дочери и с тревогой положила ей руку на лоб:
— Да? А температуры нет.
— Я тебе ничего про температуру не говорила. Мама, а ты куда ходила? — спросила Катя, чтобы сменить тему.
Таисия с воодушевлением ответила:
— К Римме! Ты своим сообщением о том, что Полина заглядывает к бывшему мужу, в меня такую надежду вселила!
— Знала бы, ничего бы тебе не говорила. Сболтнула сдуру, а ты теперь разовьешь бурную деятельность.
— Бурную — не бурную, но один способ попробовали… — Таисия достала из сумки мобильный телефон Буравина.
— Это папин телефон? — удивилась Катя.
— Да. Отдашь ему при случае.
— Слушай, так отец тоже к тебе заходил! — воскликнула Катя.
— Ну да, я тебе говорила, — кивнула Таисия.
— Вот это да! Развелись! Папа тайком приходит к тебе в гости, Полина Константиновна бегает к Борису Алексеевичу… А еще нам указываете, что можно, а что нельзя!
— Катя, мне грустно в этом признаваться, но твой отец приходил сюда по делу, а не по доброй воле.
Неожиданно Катя подскочила:
— Ох, меня уже тошнит от ваших перемен в настроении!
И она опрометью выбежала из комнаты. Таисия удивленно посмотрела ей вслед. Когда Катя вернулась, мать обеспокоенно спросила:
— Куда ты бегала?
— Я же сказала, тошнит меня от ваших… взаимоотношений! — резко ответила Катя.
— Сильно тошнит? — насторожилась Таисия.
— Прилично.
— И часто?
Катя отрицательно покачала головой. Таисия подошла к ней, снова внимательно посмотрела, думая о чем-то, и тихо сказала:
— Катенька, если тебя тошнит буквально, то это одно из двух. Либо гастрит, либо беременность.
— Ты что, доктор? — деланно рассмеялась Катя.
— Нет. Я женщина. И твоя мать, — возразила Таисия.
— Да, и на этом основании делаешь такой вывод. Ну подумаешь, меня тошнит иногда! Наверное, это на нервной почве.
— Может быть, может быть… — пробормотала Таисия.
— Ладно, я пойду к себе. Прилягу, — Катя направилась в комнату, но в какой-то момент на долю секунды потеряла равновесие и схватилась рукой за колонну.
Таисия бросилась к дочери:
— Ты что?
— Ничего. Голова закружилась.
— Я помогу тебе, — «предложила Таисия, но Катя резко отказалась:
— Не надо! Меня тошнит потому, что все меня достали! А кружится голова потому, что все вокруг — как будто сговорились — меняют свое мнение, чувства, слова — каждый день! Не жизнь, а чехарда какая-то!
* * *Следователь вошел в камеру к смотрителю.
— У меня для тебя новости, Михаил Макарович.
— Какие? — Родь насторожился.
— Приятные, — заверил следователь.
— Неужели? — недоверчиво посмотрел на него смотритель.
— Если ты не врал мне в прошлой нашей беседе, то я готов пойти тебе навстречу. Мы устраиваем на маяке следственный эксперимент. И твоя помощь следствию будет служить смягчающим фактором в определении наказания.
Смотритель, выслушав, кивнул:
— Хорошо. Я готов тебе показать все, что знаю и видел. Может быть, тогда ты, Григорий Тимофеевич, поймешь, что я не убивал никаких Сомовых, Рыбаковых и Омулевых. Я тебе это докажу.
Следователь предостерег его:
— Но учти, я буду наблюдать за тобой внимательно. Я не позволю, чтобы мне подсовывали ложные улики или устраивали какие-нибудь гадости…
— Какие гадости, окстись, начальник… — замахал руками смотритель.
Буряк пригрозил:
— Никаких не получится. Учти, я тебя предупреждаю. Если мне покажется что-то подозрительным, буду стрелять без предупреждения.
Следователь ушел, а смотритель остался сидеть на нарах. В ладони он держал скрепку и зловеще улыбался. Послышался звук ключа, который поворачивался в замочной скважине. Родь быстрым движением засунул скрепку в рот. В камеру вошел охранник.
— Встать. Лицом к стене. Руки за спину. Смотритель повиновался, и охранник обыскал его:
— Гражданин Родь, мне приказано доставить вас к месту следственного эксперимента.
Смотритель покорно кивнул:
— Ну, приказ есть приказ. Валяй.
Охранник достал наручники из кармана и защелкнул их на руках заключенного:
— Следуйте на выход.
* * *Катя проснулась и снова ощутила легкую тошноту. Ей хотелось пить, но вставать не было желания. Она повернулась на бок и протянула:
— Ма-а-ам, мама. Принеси мне попить чего-нибудь…
— Слышу, слышу, — откликнулась Таисия. Через минуту она зашла к Кате в комнату со стаканом сока в руке.
— Сок подойдет?
Катя только кивнула, села на постели и с удовольствием взяла стакан.
— Вставай, соня, — улыбнулась, глядя на сонную дочку, Таисия, — уже день на дворе, а ты все еще в постели.
— Не хочется… — поежилась Катя.
— Ты что, заболела? — заволновалась Таисия. — Бледная какая-то. У тебя температуры нет?
Она потрогала у дочери лоб. Катя стала жадно пить сок.
— Кисленький, спасибо, — поблагодарила она маму.
— На здоровье. Вроде лоб не горячий. Что с тобой?
— Не знаю. Подскочила в четыре утра от тошноты. Больше так и не уснула — мутит. Похоже, вчера я чем-то отравилась.
— Так тебя же еще вечером подташнивало, — задумчиво повторила Таисия, — и аппетита не было… Чем ты могла отравиться, если почти ничего не ела?
— И тем не менее, меня тошнит. Что это еще может быть, кроме отравления? — недовольно спросила Катя.
— Ну, варианты могут быть разные. Беременность, например. — Таисия не считала нужным скрывать свое предположение.
— Мам, ну что ты говоришь? — возмутилась Катя. — Какая еще беременность?
— Обыкновенная. Видишь ли, дочка, такое бывает. Шутила, шутила, вот и дошутилась… — голос Таисии посуровел.
