Габи Хауптманн - Горсть мужества
– О! – Марион глубоко вздохнула. – Это все довольно сложно и, похоже, затянется надолго.
– Если вам удастся получить информацию какими-то иными путями, это было бы гораздо лучше, и я признаю ваше право оспаривать имущество.
– А если нет?
– Тогда ваш муж может сильно сократить список принадлежащего вам имущества и под присягой подтвердить его подлинность.
– А как узнать, что из нашего имущества принадлежит мне?
– Ваш имущественный статус и его имущественный статус на начало жизни в браке будут раздельно друг от друга описаны и сопоставлены с его и вашим имущественным статусом перед разводом. Исходя из разницы производится раздел нажитого в браке имущества. То, что вы принесли с собой в брак, достается каждому. Тот, кто заработал разницу, должен отдать другому половину своей прибыли. В вашем случае – это он. Значит, к примеру, если вы вступали в брак, имея по 500 тысяч марок каждый, и сейчас вы по-прежнему имеете те же 500 тысяч марок, а он три миллиона, то есть его прибыль составила за годы жизни в браке 2,5 миллиона марок, вы вправе рассчитывать на половину от его прибыли. То есть на 1,25 миллиона марок. Если исходные позиции в момент вступления в брак отличались друг от друга, то соответственно расчет производится несколько иначе.
– Ох, как это все сложно! Я не хотела, как я не хотела выходить замуж!
– Здесь вы не одиноки!
Марион удрученно прикрыла глаза.
– Я спрошу его, как он все это себе представляет. Мы еще посмотрим!
– Но поскорее. Дорога каждая секунда. С таким человеком, как Гюнтер Шмидт, никогда ничего нельзя знать наверняка. Чем скорее нам удастся проникнуть в его планы, тем лучше. И вернее.
Когда Марион собралась уходить, зазвонил телефон. Марион спросила, не следует ли ей уйти, но фрау Кель попросила ее остаться. Положив трубку, Анна посмотрела на Марион и нахмурилась.
– Что-то случилось? – спросила Марион, охваченная дурными предчувствиями.
– Да, для дела это на пользу, но вам, к сожалению, во вред!
Марион, близкая к обмороку, вцепилась в подлокотники кресла.
– Что вы имеете в виду?
– Теперь я знаю, из-за кого весь сыр-бор. К кому убежал ваш муж.
– Вы имеете в виду… его любовницу?
– Да, некая Линда Хаген. Говорит вам что-нибудь это имя?
– О Боже! – Марион закрыла руками лицо. – Это молодая женщина, которую я приглашала на юбилей Гюнтера вместе с ее молодым человеком, сыном обер-бургомистра. И я еще восхищалась тем, как они счастливы, как хорошо смотрятся вместе! – Марион покачала головой. – Не могу в это поверить! Она же такая молоденькая! Кстати, откуда вам это известно?
– Один из служащих фирмы Моники Раак видел их вдвоем во время посадки на самолет компании «Люфтганза» в аэропорту Штутгарта. Он провожал брата. И он рассказал о вашем муже и Линде Хаген госпоже Раак, потому что это показалось ему очень странным.
Н– да, дела!
– Какой удар! Никак не могла этого предположить. Что он собирается с ней делать? Она же совсем девочка! Разве это не удручает – оказаться на обочине жизни из-за такой молодой девчонки? После стольких лет. Я всегда была рядом с ним, всегда жила для него. И теперь он не хочет с этим считаться. Все годы жизни перечеркнуты. Это в высшей степени несправедливо, и эта несправедливость бьет больнее всего, госпожа Кель! Я не заслужила этого! Нет!
– Я все понимаю и сочувствую вам.
– Как? Вы тоже разведены?
– Нет, я вдова. Мой муж погиб в автокатастрофе.
Марион замерла возле двери, глядя на госпожу Кель.
– Да, это еще вопрос, что лучше!
После обеда Марион позвонила Монике в офис. Она должна, сама должна услышать от Моники все, что та рассказала Анне Кель.
– Я могу передать трубку молодому человеку, который это видел, – предложила ей Моника.
– О нет, для меня это слишком… интимная тема. – Марион стало не по себе. – Однако, госпожа Раак, вам следовало бы основать собственную ежедневную газету. Вы все обо всех знаете!
– Мне расценивать это как комплимент? – усмехнулась Моника.
В гостиной своего дома Марион чувствовала себя теперь совсем плохо. Все такое большое и совершенно чужое. А она – брошенная и одинокая.
– Скажите, а рядом с вами был кто-нибудь, кто во время вашего развода поддержал вас? – спросила Марион и тут же извинилась за то, что позволила себе задать такой вопрос.
– Вам незачем извиняться. Моя проблема урегулирована. Да, мои дети были рядом. Они очень помогли мне!
– Н– да, а у меня и этого нет.
– Далеко не все дети остаются в таких ситуациях рядом с матерями. Когда они вырастают, у них появляются совсем иные интересы.
– Вы думаете…
– Учеба за границей, да. Машины, отпуска и путешествия, что еще? Обычно женщина в финансовом плане не в состоянии…
– Неужели все вертится вокруг денег?
– Это вы должны знать лучше меня.
Марион глубоко вздохнула.
– Да, вы правы. Деньги и власть. Похоже, это краеугольные камни всей теперешней жизни.
– И секс!
– Что?
– Вы забыли секс! Деньги, власть и секс!
– А где же любовь?
– Об этом вам надо спрашивать не меня. Это не относится к моей компетенции. – Моника засмеялась. – Но если у вас есть желание, можно посплетничать об этом сегодня у меня за ужином, около восьми.
– Большое спасибо, госпожа Раак, я бы с удовольствием пришла к вам, но завтра у меня день рождения и хотелось бы подвести кое-какие итоги, подумать о жизни. Мне это необходимо.
– Я понимаю вас. Тем не менее приглашение остается в силе.
Линда накупила в гастрономе самых разных салатов и разложила их в маленькие пестрые тарелочки, чтобы поставить на стол к ужину. Стол на балконе она накрыла новой белой скатертью. Когда ровно в восемь приехал Гюнтер, она выставила все блюда на стол и нарезала свежий ароматный багет. Гюнтер с довольным видом внес в квартиру коробку с телевизором.
– Новейшая модель! – сообщил он. – Частота развертки – сто герц, со встроенным видеомагнитофоном. Все остальное кажется мне слишком затянувшимся.
– Что тебе кажется затянувшимся? Я не понимаю, – произнесла Линда и поцеловала его.
– Марион вот-вот закончит паковать свои вещи, и тогда мы переедем в мой дом!
– Почему она должна сделать это?
– Потому что я развожусь, сердце мое! Что у нас на ужин?
В отличие от вчерашнего дня в пивном саду полно свободных мест. Когда в половине девятого вечера Ричи и Дирк встретились там, небо уже заволокло тяжелыми черными тучами.
– Ясно! Стоит найти здесь свободный столик, и наверняка начнется ливень.
– Ну, значит, судьба.
Они сели за тот же самый стол под большим каштаном, что и вчера, и Ричи начал внимательно рассматривать своего друга.
