Элис Клейтон - Уолбэнгер (ЛП)
Хохотушка сказала, что я очаровательна.
Она на самом деле сказала мне, что Саймон сказал ей, что я очаровательна.
Саймон думал, что я очаровательна.
Хохотушка была из гарема?
Или покинула гарем?
Тогда что же это означает?
Я думаю только об этих вопросах сейчас?
Если так, то кто тогда отец Эрика Картмена?
* * *
Переписка между Саймоном и Кэролайн:
Что ты делаешь?
Что ТЫ делаешь?
Я первый спросил.
Это ты так думаешь. Конечно ты.
Я жду…
Я тоже…
Господи, какая же ты упрямая. Я возвращаюсь домой из Лос-Анжелеса. Теперь довольна?
Да, спасибо. Я пеку тыквенный хлеб.
Хорошо, что я на заправке прямо сейчас, и не за рулем, а то бы мне было тяжело находиться в дороге...
Правда, хлебопечение тебя возбуждает, да?
Представить не можешь на сколько.
Значит, я, вероятно, не должна тебе говорить, что от меня пахнет корицей и имбирем прямо сейчас?
Кэролайн.
Изюм замачивается в бренди.
Все…
* * *
Я снова всмотрелась вниз на улицу из окна, там по-прежнему не было признаков Ровера. Туман был довольно густым, и хотя я не хочу надоедать, меня немного начинало беспокоить то, что он еще не вернулся. Вот я сидела, с остывающей выпечкой, и никакого Саймона не обнаруживалось, чтобы вдохнуть этот аромат. Я взяла телефон, чтобы ему написать, но вместо этого позвонила. Я не хотела отправлять смс сообщения, в то время как он был за рулем. Прозвучало несколько гудков, затем он ответил.
— Привет, моя любимая пекарша, — промурлыкал он, и мои колени вместе с грохотом стукнулись. Это было словно лучшее когда-либо существовавшее упражнение Кегеля по захвату.
— Ты близко?
— Прошу прощения? — рассмеялся он.
— Близко к дому. Ты недалеко от дома? — спросила я, зажмуривая и закатывая глаза.
— Да, а что?
— Там, кажется, сильный туман сегодня. Я имею в виду сильнее, чем обычно... будь осторожен, ладно?
— Это очень мило, что ты заботишься обо мне.
— Заткнись, мистер. Я всегда переживаю о друзьях, — ругалась я, начиная готовиться ко сну. Я с давних пор была человеком, который делал несколько дел одновременно. Я могла заниматься налогами, пока натиралась воском, и глазом не моргнув. Я безусловно могла раздеваться, пока говорила с Саймоном. Кхм.
— Друзья? Это то, кем мы являемся? — спросил он.
— А кем, черт возьми, нам еще быть? — выдала я в ответ, стягивая шорты и схватив пару толстых шерстяных носков. Пол был прохладным сегодня вечером.
— Хм... — пробормотал он, когда я сняла футболку и переоделась, чтобы спать.
— Ну, пока ты мычишь, я скажу тебе о визите, которого я удостоилась ранее на этой неделе, твоей подруги.
— Моей подруги? Звучит интригующе.
— Да, с акцентом Джулии Эндрюс, неразговорчивая британка? Никого не напоминает? Она принесла тебе посылку.
Незамедлительно прозвучал его смех:
— Акцент Джулии Эндрюс — это блестящее! Должно быть, это была Лиззи. Ты встретилась с Лиззи! — засмеялся он, словно это была самая забавная вещь, которая когда-либо происходила.
— Лиззи-Шмизи, для меня она всегда будет Хохотушкой, — ухмыльнулась я, сев на край кровати и начав использовать какие-то лосьоны.
— Почему ты называешь ее Хохотушкой? — спросил он, разыгрывая невинность, а я могла поклясться, что он был на грани истерики.
— Тебе, правда, нужно, чтобы я сказала? Ну же, даже ты не можешь быть настолько большим — не бери в голову, сам напросился, — оборвала я его, прежде чем он мог попотчевать меня тем, каким он был в действительности. Я бы была лицом к лицу с этим очень большим в джакузи, так что я имела кое-какое представление. Кегель. Слава богу, я была знакома с Кегелем.
— Мне нравится флиртовать с тобой, Куколка. Это меня забавляет.
— Сначала мило, теперь вот забавно? Я беспокоюсь о тебе, Саймон, — я вернулась в гостиную, чтобы выключить свет и приготовить место ко сну. Это включало освежить воду в миске Клайва и спрятать немного лакомств по квартире, которые можно будет найти. Ему нравилось играть Охотника на крупную дичь, в то время как я спала, с лакомством, конечно, изображая эту самую крупную дичь.
Отдельными вечерами также вовлекались подушки, также как связанные волосы, развязанные шнурки и почти все остальное, что казалось привлекательным в два часа ночи. В те же дни, но утром, мой дом выглядит так, будто там всю ночь снимали «Дикое царство».
— Хорошо, не беспокойся. Я заберу посылку, когда вернусь. Так, вы двое приятно побеседовали?
— Да, мы немного поболтали, но никакие грязные тайны не стали достоянием общественности. Хотя с такими тонкими стенами, с некоторыми я уже знакома. Как там единственно-оставшаяся в гареме? Скучает по сестренкам? — я выключила свет в гостиной и прошлепала в кухню, чтобы принести Большую Дичь. Я умирала от желания спросить, правда ли они с Хохотушкой расстались. Ну, расстались же, или нет?
— Ей, должно быть, немного одиноко, да, — сказал он так, что мне показалось, что это было сказано с осторожностью. Хм...
— Одиноко, потому что... — протянула я, прекращая размахивать игрушкой.
— Одиноко, потому что, ну, давай просто скажем, впервые за очень долгое время, я... ну... я... видишь ли... — он заикнулся и остановился, танцуя вокруг этого вопроса.
— Давай, выкладывай, — надавила на него я, едва дыша.
— Без... женского общества. Или, как бы ты сказала — без гарема. — Его слова прозвучали с тихим свистом, а мои ноги начали немного подрагивать. Это заставило задергаться «Добычу» в контейнере, предупреждая Клайва, что его охота рано началась.
— Без гарема, да? — я отдышалась, представляя Сладкого Саймона танцующим в моей голове. Одинокий Сладкий Саймон, Одинокий Сладкий Саймон в Испании...
— Да, — прошептал он, и мы оба молчали, казалось, несколько месяцев, хотя в действительности этого времени было достаточно только для того, чтобы Клайв, обнаружил свою первую жертву: «добычу», спрятанную в моей теннисной обуви у передней двери. Я подошла поздравить его с уловом.
— Она сказала, кое-что любопытное, — упомянула я, прерывая молчание
— Да? И что же это? — спросил он.
— Она сказала мне, что я была, и я цитирую, «довольно милой».
— Неужели так и сказала? — комфортно расслабившись, засмеялся он.
