Марина Полетика - Островок счастья
Про «Ревизора» и «Каштанку» написали благожелательные рецензии два столичных театральных журнала. Очевидно, впечатлившись таким взлетом Надеждинского театра, еще год назад дышавшего на ладан, областные власти пообещали весной выделить театру грант на два года – и это тоже была отличная новость, потому что грант позволил бы передохнуть от текучки и зарабатывания денег поездками по окрестным селам и без помех заняться только творчеством.
В этой бочке меда была только одна ложечка дегтя, о которой никто, кроме Юли, и не знал, потому что вкуса успеха она не портила, – не получалась пьеса. Не шла, и все тут! Был сюжет (в новогоднюю ночь в квартире одинокой женщины собираются несколько потенциальных женихов, прочитавших объявление о знакомстве, – эта история и в самом деле приключилась с Юлиной знакомой, сотрудницей налоговой полиции). Придумались отличные герои: милая и незаслуженно одинокая героиня, пожилой Профессор – убежденный сторонник матриархата, жуликоватый предприниматель Шустрый, положительный и надежный участковый, старушка-соседка Евстолия Васильевна, отнюдь не потерявшая надежду на обретение женского счастья, и стервозная подруга Маргарита, которая и заварила из ревности всю эту кашу.
А не шло. Не писалось. Тяжело выходило, не смешно, натужно, скучно. И каждый раз Юля думала, что вот если бы Павел… Если бы он был рядом, как в тот, первый раз, если бы они могли разговаривать и спорить, а он бы подсказывал всякие смешные повороты и реплики… Она постоянно думала о Мордвинове и отчего-то была уверена, что и он тоже думает о ней. Странные у них отношения. Наверное, это она сама во всем виновата. Она скучает без него. А как только он приходит, она немедленно затевает ссору. Господи, и когда она станет умнее или хотя бы женственнее? А то так и состарится в должности госпожи режиссера, за все и за всех отвечающего. Даже женского рода нет у этого существительного, которое поставило крест на ее личной жизни. Умей нести своей крест и веруй… Да, хорошо бы поставить «Чайку», уходили Юлины мысли в другом направлении. Но «Чайка» в Надеждинске не приживется, климат для нее неподходящий.
Юля страдала, но не знала, как наладить отношения. А главное – зачем, учитывая их полную бесперспективность? И поэтому когда Тарасова, изучив предоставленный Павлом отчет по результатам опроса зрителей, нашла там совершенно реальные и интересные предложения – организовать транспорт после вечернего спектакля, продавать билеты через уполномоченных и еще многое – и попросила Юлю выйти на Мордвинова и поблагодарить его, категорически отказалась. Потом Светлана Николаевна не без удивления передала ей состоявшийся с Мордвиновым разговор: директор был вежлив и отстранен, неожиданно сухо сообщил, что финансово помочь в реализации предложений готов, но больше просит его лично по делам театра не беспокоить, для этого есть заместитель по социальной сфере. Все вопросы к нему, он будет в курсе.
– Юля, сознайся, я никому не скажу, ты меня знаешь: что ты ему сделала, а? – насела на нее Тарасова. – Мужик за тобой ходил как привязанный, из театра было не выгнать, лез во все дыры, и вдруг – на тебе, его это не интересует. Летом еще интересовало, хотя ты его послала практически на закрытии сезона. Он тебя, вертихвостку, простил, опрос для нас заказал, исследование оплатил. На меня в СТД вытаращив глаза смотрели, когда я им эти бумаги показывала, потому что другие, академические, о таком только мечтать могут, очень уж дело затратное. А у нас есть. Это ведь ты ему что-то наговорила! Сознавайся, имей совесть! Ну?!
– Я за него замуж отказалась выйти, – вздохнув, сообщила Юля. – А еще он нам хотел со спектаклем про Полетику гастроли устроить в Ницце, но я тоже отказалась.
Тарасова с минуту молчала, осмысливая услышанное. Потом, покрутив пальцем у виска, молча развернулась и пошла к двери.
– Светлана Николаевна! Он за это в спектакле играть хотел! – жалобно крикнула ей в спину Юля. – Я же не могла позволить…
Но Тарасова так и ушла, не обернувшись. И больше, надо отдать ей должное, к этому вопросу они не возвращались. Да и о чем было говорить? Если бы Юле кто-то рассказал что-то подобное, она бы, наверное, тоже пальцем у виска покрутила.
Впрочем, нельзя сказать, чтобы Юля так уж беспрерывно страдала. Слишком много было работы, всяких дел, новостей, событий. Самое важное – после новогодних праздников в труппу должны были вернуться еще два актера, уехавшие вместе в Удальцовым: они, как и Макс, не сумели прижиться в новом коллективе, хотя продержались дольше, и это открывало перед Юлей огромные, невероятные возможности! После «Сказки о потерянном времени» ударными темпами готовили юбилейный спектакль к дню рождения театра и всяческие торжественные мероприятия.
В городе ходили какие-то слухи о проблемах на заводе, мать и дочь Королевы, всегда знавшие все новости «из верхов», только многозначительно улыбались. Но Юле было не до этого. Пора было готовить елки. Кроме того, они с Тарасовой были заняты подбором очередного режиссера, который поставил бы спектакль в феврале, потому что саму Юлю таки пригласили в Москву, в «Театрон», чтобы там поставить «Алые паруса». Если получится, мечтала Юля, она и Серегу туда притащит: будет играть хоть какого-нибудь матроса без слов, зато они смогут повидаться и побыть вместе.
Когда двадцать девятого декабря раздался звонок и на экране ее мобильного высветилось «Павел», она с лету не сразу и сообразила, кто, зачем и с какой стати этот звонок из прошлой жизни. А потом сердце опять подпрыгнуло, как тогда, возле ее дома, когда Павел вышел из машины ей навстречу. И «алло» от волнения вышло каким-то сиплым, будто она была простужена.
– Юля, если ты не занята, я очень прошу тебя приехать ко мне, в Петербург. Если занята, я все равно очень прошу тебя приехать, – Павел говорил взволнованно и торопливо.
– Ты с ума сошел? – удивилась Юля, она ожидала чего угодно – дежурного поздравления с наступающим, например, или вопроса «как дела», но не такого странного предложения, больше похожего на требование. – Или перепутал меня с кем-то? Завтра тридцатое декабря, если ты не в курсе. И романтические новогодние каникулы в Санкт-Петербурге – это не ко мне, честное слово.
– Да какие каникулы! Мне помощь твоя очень нужна, Юля! Мне и заводу! Я тебе по телефону не могу объяснить! – Павел говорил очень громко и явно нервничал.
– Ты пьян? – догадалась Юля. – Уже отмечаешь. А у меня еще дел по горло. Так что извини, пожалуйста…
– Юля, послушай, не клади трубку! Я дам трубку Геннадию Матвеевичу, он уже сегодня в Питер прилетел, он подтвердит, что это очень важно, – заторопился Павел.
