Елена Зыкова - За все уплачено
– Так ты, щенок, меня исследуешь? – заорала Наталья.
– Не без этого. Но ты же этого не замечаешь, так что не устраивай себе проблем на пустом месте. И последнее, однако едва ли не самое главное – ты, Натали, настолько великая искусница в любовных утехах, что мне просто не с кем тебя сравнить! Я делаю поправку на свой скудный сексуальный опыт, но пока это действительно так. Более того, я полагаю, что каждый молодой человек должен идти по моему пути и начинать свою половую жизнь именно с тесной любовной и искренней связи с женщиной не юного возраста, познавшей и изучившей технику любовных приемов.
– А ты знаешь, где я их изучала? – яростно спросила Наталья. – В канавах, в парадных и подвалах! Пьяное мужичье меня заставляло изгиляться! Да я...
– Натали! Детали и методы, какими ты набралась своего опыта, меня совершенно не интересуют, – быстро и спокойно ответил Петя. – Давай не ломать наши головы. Мы друг другу симпатизируем, мы друг другу нравимся, и пусть это будет продолжаться сто лет.
– Да какие сто лет! – Наталья тут же заплакала. – Ты же сам сказал, что в Америку уедешь!
– Это крайне проблематично, если говорить честно. Я – кандидат. А таких, как я, по пять человек на место. Раньше кандидатов отбирали по идеологическим признакам. А теперь побеждает тот, у кого есть «мохнатая лапа» в лице папы, дяди или тети с большими связями, либо в победителях ходит тот, у кого немереный мешок денег для взяток. Ты, Натали, прекрасно знаешь, а тебе, Нина, я сообщаю для справки, что ни связей, ни денег у меня нет. Так что, боюсь, моя Америка останется лишь мечтой, а также той красной тряпкой, которой можно злить всяких тупых и кровожадных быков, типа вашего урода Василия.
– Хорошо изъясняешь, собака, – завистливо улыбнулась Нина. – Язык у тебя подвешен по первому классу.
– Это точно, – не скромничая, признал Петя. – Но, поверь, это результат длительных упражнений и тренировок. Я перечитал и выучил наизусть речи многих наших выдающихся адвокатов – Кони, Плевако, Александровского. Тебе эти фамилии что-нибудь говорят?
– Да. Была толстая книга, сборник их речей.
– Я так и думал.
– Про что? – спросила Нина.
– Что ты, не получив академического образования, в свое время усиленно занималась самообразованием.
– С чего ты так думал? – удивилась Нина.
– Видишь ли, когда ты не подлаживаешься под настрой речи разных собеседников, под уровень их интеллекта, ты начинаешь говорить хорошим, поставленным, интеллигентным языком. Ты, как я тебя раскусил, научилась мимикрировать. То у тебя речь лагерницы, то официантки, и я не мог понять, в чем тут дело. А потом, когда ты рассказала про Илью Степановича Токарева, а Натали рассказала, что ты при нем жила несколько лет, то я понял, в чем тут дело. Судя по всему, он тебя воспитал, да не успел завершить дело.
– Пожалуй.
– И весь вопрос в том, куда ты двинешься дальше. Либо все, чем одарил тебя Токарев, начнет проявляться, либо с течением времени забудется, и ты вернешься к исходному рубежу.
– Все это настолько умно, что не поддается разумению, – сказала Нина.
– Твой ответ говорит об обратном. Все ты поняла, и теперь осталось только сделать вывод.
– Хватит болтать вам о всяких глупостях, – сказала Наталья и присела около брошенного узла с харчами. – Давайте посмотрим лучше, что тут еще осталось.
Осталось много. Несмотря на разбитые тарелки и пролившиеся бутылки. За полчаса на столе навели полный порядок, и Петя продолжал разглагольствовать перед обеими женщинами на темы любви, свободной жизни и прочих отвлеченных материй.
И опять выспренние и наивные слова этого мальчишки всколыхнули в душе Нины струны какой-то неудовлетворенности, каких-то смутных желаний и стремлений, разобраться в которых она не могла. Она подумала, что если б поговорить с этим явно не глупым болтуном спокойно и наедине, если б сходить с ним, как с Ильей Степановичем, в театр или музей на выставку, то что-то в ее голове могло проясниться, что-то она могла понять и про жизнь, и про себя, но... Но никаких скрытных свиданий с парнишкой Петей Нина позволить себе не могла. Наталья была слишком счастлива своей последней любовью, слишком ревниво относилась ко всему, что касалось усатенького Петеньки, и никаких объяснений Нины бы не приняла, потому что не поняла бы.
– Мне кажется, Нинон, что в тебе есть какой-то скрытый, невидимый миру потенциал, – продолжал вещать Петя.
– Какой?
– В том-то и беда, что я не могу определить, в чем конкретно он заключается.
– А что, уже собрался определять? – подозрительно спросила Наталья.
– Полно тебе, Натали, – успокоил ее Петя. – Вопрос сугубо теоретический. Каждый человек должен «раскрыться». Через, к примеру, любовь, работу, войну и тому подобное. И чем скорее... Нет, скажу яснее. Мало быть Магелланом, надо, чтобы еще был на свете и в его время – Магелланов пролив. Ясно?
– Почти, – засмеялась Нина.
– Объясни.
– Для удачи в жизни надо, чтоб человеку повезло найти свое место, то есть свою работу, свое занятие. По таланту.
– Правильно, но одна поправка. Не надо ждать везения, а надо искать. Искать в себе свой талант и искать предмет для его, таланта, приложения.
Они поболтали еще с полчаса, по жадно разгоревшимся глазам Натальи Нина поняла, что она здесь становится лишней, попрощалась и пошла домой.
И хотя вернулась около полуночи, Нинка-маленькая, сдав смену, тут же побежала во двор, где ее компания еще пела песни под две дребезжащие гитары.
В конце мая, дня за три до оговоренного с Нинкой-маленькой срока, Нина собралась с духом, подготовила вопросы и позвонила по телефону. Едва на другом конце провода кто-то надсадно закашлялся, как она сказала быстро:
– Здравствуйте, Михаил Соломонович. Это Нина с Игорьком, которого лечили по общепубличной литературе.
– Шалом, Нина. Я вас помню. Шалом!
– Что? – не поняла Нина.
– Шалом! Это по-древнееврейски «Будь здоров во веки веков». Слава Богу, я дожил до тех времен, когда можно смело и без стеснения приветствовать хороших людей на своем древнем языке.
– Шалом, Михаил Соломонович, – засмеялась Нина.
– Так, – ответил он после секундной заминки. – За вашу ловкую реакцию, заключенную в ответе, я обязуюсь до конца своих дней давать вам консультации по поводу ребенка бесплатно. Итак, теперь какие проблемы?
– Мамаша, Михаил Соломонович, на днях бросает кормить грудью. А ему всего полгода с небольшим. Плохо дело?
– Ничего страшного. Пусть дотянет до конца мая, а то весной бросать нехорошо. Около семи месяцев кормежки в самый раз.
– На магазинной прикормке держать?
– А вы имеете другие возможности? Ваша мама английская королева? У вас есть дядя с коровой в Тель-Авиве? Конечно, покупайте в специализированных магазинах детское питание и кормите потихонечку дите.
