Татьяна Белая - Арабская сказка
— Катя сказала, что Майкл прилетал к ней на каждые выходные. Мы-то в поселке жили. Вот, ничего и не знали. Хотя, стоило мне один раз подойти и включить ноутбук дочери, сразу бы все поняла. У неё на рабочем столе фотография Мишеньки выставлена.
— Ещё что она рассказывает?
— Плачет, говорит, что любит его, — вздохнула мать. — Чего ты так раскипятился-то? Вел себя безобразно. Может, они действительно — два сапога пара, — озабоченно произнесла женщина. — Просто, молодые, вспыльчивые. Не надо им мешать.
— Что значит, не надо, — снова возмутился Самир. — Мы родители, или как?
— Да, хороший парень, этот Михаил.
— Хороший, — язвительно хмыкнул муж. — Кобель он хороший, а не достойный жених, — Самир в сердцах швырнул на столик четки, которые держал в руках и вышел на балкон.
Лиза, накинув халат, проследовала за ним. Подошла, взяла супруга под руку и прижалась к его плечу. Они стояли, оперившись на перила и смотрели вниз. Вдруг, женщина легонько толкнула мужа локтем.
— Глянь, — указала она пальцем куда-то.
— Черт побери, — пробормотал Самир, всматриваясь в место, на которое показывала жена.
Во дворе, у цветущего дерева в обнимку стояли молодые люди. Они страстно целовались и что-то шептали друг другу.
— Ну, вот видишь, — улыбнулась Лиза. — Уже и помирились.
— У, настырный какой, — зло прошипел Самир. — Я ведь велел ему срочно убираться домой.
— Ладно, — сказала супруга, увлекая его в комнату, — не злись. Хочешь, я тебе настроение исправлю?
— Хочу, но это у тебя вряд ли сегодня получится, — ответил тот, направляясь к выходу. — Пойду-ка я намаз совершу. С Аллахом посоветуюсь.
— Да, погоди, — остановила его жена и подала в руки нечто, похожее на пластмассовый карандаш.
— Что это? — недоуменно пробормотал Самир.
— Смотри внимательно, — ответила она. — Знаешь, что эти две полосочки означают?
— Лизааа, — ошеломленно уставился он на женщину. — Неужели Всевышний услышал мои молитвы?
Глава 21
Самир стоял перед супругой на коленях, уткнувшись лицом в её ладони. Он, что-то самозабвенно шептал по-арабски, целуя женщине руки. А, Лиза, нагнувшись, вдыхала родной запах его волос. Муж поднял голову и взглянул в глаза любимой.
— Боюсь в это даже поверить, — очи его светились искренним счастьем. — Надеюсь, ты не расстроилась? Аллах снова дарит нам чудо. Согласна? И таблетки твои не помогли.
— Я давно их выбросила, — тихо сказала женщина. — И сделала это намеренно. Мечтаю подарить тебе сына.
— Лизонька, — Самир поднялся и присел рядом с женой, — давай, не будем загадывать. Поблагодарим Всевышнего за его милость. Ты носишь дитя нашей любви. Нет никакой разницы, кто у нас родится. Лишь бы здоровенький. Не надо гневить Аллаха.
Он подошел к столику, взял в руки четки и зашептал слова молитвы, глядя наверх. Мало верующая в Божью милость, Елизавета, не стала переубеждать любимого мужчину о роли, какого-то там Аллаха в зачатии. Главным для неё было, что Самир рад этой новости. А бóльшего ей и не требовалось.
Закончив молитву, он обнял жену, и они снова вышли на балкон. Стояло полнолуние. Глядя на светящийся овал, женщине почудилось, что Луна лукаво и доброжелательно подмигивает ей. Черное небо переливалось яркими звездами. Прогретый за день воздух, нежно обволакивал их своим теплом, как одеялом. Кати и Михаила внизу уже не было. Заметив это, Самир пробормотал:
— Неужели у Майкла хватило наглости отправиться в комнату дочери или увезти её к себе домой? — недовольно прищурился он.
— Какая разница, — вздохнула Лиза. — Поздно её пасти. Все равно сделает по-своему. Вся в папу, — развела она руками.
— Ммм-да, — прижимая супругу за плечи, с досадой произнес мужчина, — характер-то у дочери, надо признать, мужской. Ох, загонит она Мишку под каблук. Видит Бог. Если выйдет за него замуж.
— Не думаю, — покачала головой Елизавета. — Майкл — крепкий орешек.
— Точно, — согласился Самир, — тут ты права. В парне горючая смесь русской и еврейской крови.
— Почему, горючая?
— А, как иначе назвать? — твердо заявил тот. — Я Майкла достаточно давно знаю. У него этакий симбиоз русского пофигизма и еврейской хитрости.
— В чем это у русских пофигизм выражается? С чего ты взял?
— Приходилось сталкиваться, — лукаво подмигнул Самир. — Я же со своими бывшими однокурсниками из Питера много лет связи не теряю. Бывало, у парней конспектов нет, на лекции не ходили, в сессию бухают. И хоть бы хны. На экзамен прутся на "авось" и ведь сдают, — недоуменно пожал плечами супруг. — А, когда на меня в электричке пьяная толпа наехала? С ножами, кастетами, — продолжил он. — Рядом со мной два другана, и те хлипкие. Далеко не качки. Другие бы под лавки спрятались или убежали. Этим пофиг веники. Генка вообще прямо на нож кинулся. Я потом в больнице у него спрашивал: "Зачем?" Он, дескать, а че? Аж, глаза выпучил: "Своих не бросаем. Свинья не выдаст…" Вот, и Майкл такой же. Я же его сразу предупредил насчет Катерины. Увольнением пригрозил. Знает ведь, что слово свое держу. А он работой очень дорожит. Если я его выгоню, из Эмиратов придется уехать. Вряд ли, со своей узкой специализацией, хорошую работу в Америке найдет. Да и платить ему столько никто не будет, как я. Нет! — в сердцах стукнул Самир по перилам. — Пищит, да лезет к девчонке. Влюбился он, видите ли. Тоже, все по барабану.
— Михаил-то в Америке воспитывался, какой он русский? — возразила жена.
— Так, это русские гены матери в нем говорят, — уверенно заявил Самир. — А от папы-еврея Мишка хитромудрый, до безобразия. Даром, что мордочка, вроде, такая наивная. Глазки невинные. На очередных переговорах с зубрами-бизнесменами сидим, Майкл всем голову замутит. Дурачка, вроде, включит, но ввернет какой-нибудь "взрывоопасный" для них пункт в Договор. А те, при подписании, даже не сообразят, что к чему и чем это может грозить. Потом, при надобности, Майкл манипулирует этим условием, как нашей фирме выгодно. Ему дипломатом надо быть. Из любой ситуации выкрутится. Не приведи Аллах, Катюха прямо в постели его с другой дамой поймает, он ведь сумеет и тут отбрехаться. Поэтому, я дочь и боюсь за него отдавать.
— Дорогой, она уже выросла. Мы ей не указ. Скоро тебе будет, кого воспитывать, — улыбнулась жена, прикладывая руку к животу.
— Вот, умеешь ты меня успокоить, — погладил он её ладонь своей. — Уж, это дитя я точно начну воспитывать, пока, как говорят русские, — поперек лавки лежит.
