Джейн Кренц - Лето в Эклипс-Бэй
— И что?
— Обрати внимание, Ник. — Она хлопнула брошюры обратно на стойку. — Ходят слухи, что Октавия сняла проклятье.
— Да? И что?
— Ты ведь знаешь о проклятье?
— Эту идиотскую историю о том, что я, якобы, никогда не проводил целую ночь с женщиной? — Он отмахнулся. — Конечно, я слышал об этом.
— И? — спросила она.
— Наверное, все это началось, потому что я никогда не оставлял Карсона на ночь с нянькой. Но это не значит, что у меня никогда не бывает свободных ночей. Иногда Карсон остается с семьей. В данный момент он со своим дедом, прадедом, Лилиан и Гейбом. И я волен делать ночью все, что пожелаю.
— Значит, иногда ты все-таки проводишь целую ночь с женщиной, с которой у тебя романтические отношения? — спросила Гейл с настораживающим интересом.
— У мужчин не бывает романтических отношений.
— Что же у них бывает?
— Отношения. И точка.
— Ах, ну конечно, я так и знала. Значит, иногда ты проводишь целую ночь с женщиной, с которой у тебя отношения, и точка?
— Знаешь, я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать свою личную жизнь с женщиной, у которой на голове Начес.
— Это удар ниже пояса. — Гейл похлопала по жесткому верхнему слою своей объемной прически. — Я просто выполняла свое задание.
— Ага. — Ник направился к двери. — Жаль только, что ты не узнала ничего полезного о чертовой картине.
Гейл расправила плечи и задрала подбородок. — В конце концов, мне кажется, я узнала кое-что гораздо более важное.
— То есть?
— Имя женщины, которая сняла проклятье Бессердечного Харта.
Он вышел на тротуар и захлопнул дверь.
Двадцать минут спустя он стоял на обрыве над небольшим серповидным пляжем и смотрел вниз. Она сидела на камне, подобрав ноги в длинной ярко-розовой юбке, лицо ее скрывали широкие поля большой соломенной шляпы. Теперь уже знакомая дрожь пробежала по его телу, заставляя мышцы живота сжиматься и горяча кровь.
Это было очень возбуждающее ощущение, но он не мог назвать се это классным сексом и забыть.
Он смотрел на нее, сидящую в солнечном сиянии, ее юбка слегка трепетала на ветру, изящные руки обнимали колени, и вдруг на него снизошло озарение.
Это странное, пробирающее до костей ощущение, которое он испытывал, когда думал о ней, или когда был рядом с ней, было не просто желанием или предвкушением. Это было чувство единения. В каком-то смысле, которого он, наверное, так никогда и не поймет полностью, теперь он был связан с нею.
Он никогда не испытывал такой общности с кем-либо, осознал он. Может, она появилась бы у них с Амелией, если бы у них было больше времени, и если бы он не испортил все, уйдя из «Харт Инвестментс», и если бы она в решающий час не побежала бы к своему старому любовнику.
Нет. С Амелией бы никогда так не было. Такого просто не могло быть с другой женщиной.
Может, слухи правдивы. Может, он и в самом деле был проклят.
Но какой смысл в том, чтобы освободиться от заклятья, если он потеряет женщину, разрушившую его?
Она слегка повернулась, наверное, почувствовав, что кто-то следит за ней с утеса позади нее. Соломенные поля шляпы приподнялись, и он увидел ее лицо. На ней были солнечные очки. Он не мог прочесть выражения на ее лице, но со всей ясностью почувствовал, что она не слишком рада видеть его. Определенно не в восторге.
Он нашел тропинку, ведущую к пляжу и быстро побежал вниз. Крошечные камушки катились впереди него.
Спустившись, он подошел к Октавии, чувствуя себя так, словно сейчас решится его судьба. Она не сняла солнечных очков. Он внезапно вспомнил, что и на нем тоже очки. Никто из них не мог понять, о чем думает другой, понял он.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Да.
— Гейл волнуется о тебе. Она сказала, что ты уехала из галереи в спешке.
— Вам совсем не о чем волноваться. Я просто хотела ненадолго остаться одна. Мне нужно подумать.
Он опустился рядом с ней на широкий, нагретый солнцем камень. Достаточно близко, чтобы чувствовать ее рядом, но не прикасаться к ней. Странная паника терзала его изнутри. Она и правда была выбита из колеи. Он не знал, что с этим делать.
— Мне жаль, что мы трое так расстроили тебя этим утром, — сказал он. — Мы просто дразнили тебя.
— Я знаю.
— Я понимаю, что последние несколько дней были не самыми легкими для тебя. Ты не привыкла быть предметом здешних сплетен.
— Дело не в этом.
— Слухи просто обязательно начались бы, как только стало известно, что мы встречаемся, — сказала он. — Но они прекратятся, когда люди привыкнут к этому.
— Мне абсолютно все равно, что люди думают о наших отношениях.
Звучит не слишком хорошо, подумал он. Он повернул голову, чтобы получше присмотреться к ее профилю. Она оставалась все такой же загадочной за щитом своих темных очков.
— Тебе все равно, что все обсуждают наши отношения в парикмахерской и в торговых рядах Супермаркета Фултона? — настороженно переспросил он.
Она перестала обнимать колени и заложила руки за спину, прижав ладони к камню. — Ну, это немного странно, когда ты — предмет всеобщего интереса, но у меня было множество возможностей посмотреть, как Харты и Мэдисоны справляются с подобным положением. Я думала, что у меня хорошо получается.
— Хорошо, — тут же согласился он. — Ты справляешься просто чудесно.
— И, как ты только что сказал, слухи улягутся со временем.
— Точно. — Он про себя скрестил пальцы. — Со временем, обязательно.
Она больше ничего не добавила; просто сидела, задумчиво глядя на залив.
— Значит, — сказала он, когда больше не мог выносить напряженного ожидания. — Если тебя волнует не то, что все болтают о том, как я провел у тебя ночь, в чем же тогда проблема?
— Во вчерашней барной драке.
Он медленно выдохнул. — Этого я и боялся. Послушай, мне жаль, что так получилось, просто несколько парней выпили слишком много пива и забылись. Такое случается в «Тотал Эклипс» не в первый раз, и, уж конечно, не в последний.
— Я понимаю. — Она наконец повернулась и посмотрела прямо на него. — Но это — первый раз, когда кто-то ввязался в драку из-за меня. — От страха у него засосало под ложечкой. — Ладно, значит, ты привыкла встречаться с более воспитанными парнями. Теми, которые не устраивают драк. Поможет, если я скажу, что обычно такое не входит в мои привычки?
Казалось, она смотрела на него вечно. Рот ее несколько раз дернулся.
И тут она вдруг расхохоталась так, что по лицу ее из-под солнечных очков потекли слезы.
Некоторое время он зачарованно наблюдал за ней. — Я сказал что-то смешное?
— Да. — Она стянула темные очки и вытерла глаза рукавом своей золотистой рубашки. — Да, ты сказал кое-что очень, очень смешное.
