Татьяна Осипцова - Из круиза с любовью
Господи, Володя завтра прилетит ― а меня нет! Что он подумает?.. Хорошо бы выбраться отсюда до его приезда…»
Осторожно, чтобы не свалиться, Виктория приподнялась на нарах и села, свесив связанные ноги. Голова уперлась в верхнюю полку.
«Какая-нибудь Никита̀ из кино давно бы освободилась от пут. Как-нибудь извернулась, руки оказались бы впереди, затем перегрызла скотч… Но на то и кино, что герои фантастическим образом выходят из безвыходных ситуаций. Там у них не затекают руки и ноги, они сутками обходятся без еды, воды и уборной», ― раздраженно думала Вика.
Она редко смотрела такие фильмы. Больше всего бесило, что герой, или даже героиня после жестокого избиения вдруг откуда-то набирается сил и начинает крушить недругов направо и налево. Хотя, по логике, имея не одно сотрясение мозга, перелом нескольких ребер, а то и открытые раны, от болевого шока впору впасть в бессознательное состояние. Вика терпеть не могла сцены с мордобоем и вообще ненавидела насилие, и на экране, и в жизни.
Чтобы размять затекшие мышцы, она потихоньку двигала кистями. В них будто воткнулись тысячи острых иголок. Больно, неприятно, но все лучше, чем полное онемение. Постепенно к рукам вернулась чувствительность. Спущенные ноги отошли сами.
Она посидела некоторое время, гадая, не лучше ли спрыгнуть и попробовать постучать в дверь, но не решилась делать это в полной темноте.
Так прошло еще несколько минут, и вдруг металлическая дверь лязгнула и распахнулась. Тут же зажглась лампочка под потолком. От резкого перехода от тьмы к свету Вика зажмурилась и открыла глаза лишь от резкой боли ― с ее рта содрали скотч. Это оказалось неожиданно, и она взвыла.
Перед ней стоял Пухлый. В руке у него что-то блеснуло, он наклонился и разрезал скотч на ее ногах.
– Будешь хорошо себя вести, и руки развяжу, ― сообщил он.
Вика закивала головой, забыв, что уже может говорить.
«Хорошо, что пришел один Пухлый, ― подумала она. ― Второй, Яйцеголовый ― уж больно страшный и противный.
Бандит завозился сзади, а она, опомнившись, зашептала:
– Послушайте, помогите мне убежать отсюда! У меня есть деньги…
Пухлый поглядел на нее и хмыкнул.
Он уже освободил Вике руки, и теперь она потирала запястья, торопясь договорить:
– Я дам вам десять тысяч, долларов… Если вы мне поможете…
Бандит продолжал молча смотреть.
«Сработало, он уже задумался!»
– Как только окажусь на свободе, я вам сразу их отдам!
– Пухлый, ты чего там застрял? ― донесся из гаража голос. ― Телку лапаешь?
– Знаешь, что, ― сказал Пухлый вполголоса, ― советую не торопиться со своими предложениями, лучше подожди, что тебе серьезные люди скажут. И вот еще: будешь шуметь ― опять свяжем и ротик закроем.
Он вышел, занес в каморку ведро и бутылку с водой и закрыл дверь с той стороны.
Вика обреченно вздохнула. С подкупом охранника не вышло. Хорошо хоть ведро принес, и воду. Она открыла бутылку, отпила немного.
Жажда ей теперь не грозит, лопнувший мочевой пузырь тоже, руки-ноги свободны. И даже свет не выключили.
Она прошлась по каморке. Семь шагов в длину, пять в ширину, две дощатые пустые полки.
Как он сказал? Предстоит разговор с серьезными людьми?.. И что это значит? Что им от нее нужно? Значит, все-таки не подпольный бордель…
Она ожидала, что серьезные люди вот-вот появятся, но никто не шел. Вика не знала, сколько времени прошло. Часов давно не носила, а сотовый, который их заменял, остался в сумочке. Судя по тому, что стал явственно ощущаться голод, уже наступил вечер.
От нервного напряжения и хождения из угла в угол начала болеть голова. Она выпила еще немного воды и прилегла на занозистую полку, порадовавшись, что оделась в кофточку и джинсы, а не в платье, а то бы лежать было невозможно. Яркая лампа светила немилосердно, Вика отвернулась к стене и закрыла глаза. Хоть бы головная боль прошла…
Так, то закрывая, то открывая глаза и думая все о том же ― что может быть нужно от нее бандитам, ― она пролежала еще сколько-то времени, пока не уснула. Разбудил ее шепот, показавшийся зловещим:
– Однако, крепкие у вас нервы…
Над ней стойл странный щеголь с физиономией зэка.
Вика вскочила, протерла глаза и пригладила руками волосы, мысленно отметив, что ведет себя глупо. Бандит смотрел на нее и молчал, тогда она спросила:
– Что вам от меня нужно, зачем вы держите меня здесь?
– Дадите триста тысяч долларов ― мы вас отпустим, ― невозмутимо ответил тип.
– Триста? Вы с ума сошли! У меня нет таких денег, и вообще, почему я должна их вам отдать?
И вдруг ее осенило:
– Вы ― Гаспарян?
Его бровь насмешливо поползла вверх. Она поняла, что сморозила глупость, внешность у этого типа совсем не армянская.
– Вы от Гаспаряна?
Лицо ее собеседника не дрогнуло, он продолжал молчать.
– Это все из-за старого долга Игоря Макарова?..
Тип прищурился.
– Ну так знайте, я не имею к нему никакого отношения!
– Однако вы сразу поняли, о чем речь, и что я от Гаспаряна…
– Поверьте, мы расстались, и он уехал. Я не знаю, куда…
Конечно, если будут пытать, она признается, но просто так ни за что не скажет.
Серые глаза смотрели на нее все так же равнодушно.
– И все-таки вам придется заплатить.
– Но…
– Вы даже не представляете, сколько имеется способов заставить вас заплатить, и ни одного приятного. Кажется, у вас есть дочь, уже большая девушка и, наверное, красивая?.. Лучше договориться по-хорошему, а то ведь если по-плохому ― вовсе без ничего остаться можно, и здоровье испортить, себе и близким. Человек под действием наркоты может подписать любую бумагу, хоть дарственную на квартиру, хоть фирму продать… И все будет выглядеть совершенно законно: нотариус, печати… А потом вам от наркозависимости лечиться, да и вылечитесь ли? А вдруг не захочется лечиться?..
Он сипло рассмеялся, потом закашлялся. Вика глядела на него с ужасом. Откашлявшись, он продолжил:
– Когда ты все потерял, лучший выход ― не думать ни о чем.
– Да с чего вы взяли, что я могу заплатить такие деньги, тем более сидя здесь? Вот если вы отпустите меня, я смогу продать квартиру, хотя, она, конечно, столько не стоит…
– А ваш офис в историческом центре Москвы? ― напомнил франт. ― Он-то стоит таких денег. Но, повторяю, вы не выйдете отсюда, пока мы не получим свои триста тысяч. Подумайте, у кого их можно занять, и кто их нам передаст. Завтра мы позвоним этому человеку.
– Да нет у меня знакомых, которые способны вот так мигом выложить триста тысяч!
– А кто сказал мигом? Мы можем подождать. День или два, ― в дверях он обернулся. ― У вас есть время подумать, кому звонить и что сказать, чтобы этот человек нашел деньги как можно быстрее. На разговор у вас будет пятнадцать секунд.
