Почти идеальная жизнь - Дентон Лорен К.

– Почему ты приехала сюда?

Нежность в голосе Грэма сгладила то, что могло быть упреком. Наоборот, ему было искренне любопытно. Как и Эди.

– Я не знаю. Просто села в машину и оказалась здесь.

– Мак знает, где ты?

Эди помедлила, потом покачала головой:

– Он планировал взять детей на поздний обед. Я сказала, что мне надо работать.

– Значит, мы сегодня работаем?

– Полагаю, что так.

Уголок его губ пополз вверх.

– Как насчет прогулки? Можем дойти до участка Кеннеди. Теперь, когда все планы утверждены, мы можем представить дом во всей красе.

– Звучит здорово.

Они встали и двинулись к двери на крыльцо, но Грэм остановился и вернулся в дом. Через мгновение он вернулся с еще двумя бутылками.

– По одной на дорожку?

От дома Грэма до самого «Гранд Отеля» под сенью деревьев тянулась деревянная дорожка, повторяющая береговую линию. И под вечер на ней было полно семей, детей на велосипедах и парочек, держащихся за руки. Саймон трусил впереди, обнюхивая всех и вся.

По пути они показывали на разные дома, принадлежавшие людям, которых они знали в старшей школе и у которых теперь были собственные семьи. Они с легкостью прогуливались по прошлому, мысленно возвращаясь назад и доставая только лучшие воспоминания, случившиеся до того, как их троица разделилась – Эди с Маком на одной стороне, Грэм в одиночестве на другой.

К тому времени как они дошли до земли Тернера и Мэриголд, Эди расслабилась и повеселела. Может, дело было в виде на воду, может, в запахе – мокрый песок, сосны, душистые гардении и жасмин. А может быть, дело было в Грэме. Ее друге, ее союзнике. Прошло столько времени с тех пор, как она наслаждалась его компанией. Столько времени прошло с тех пор, как она думала о том, что когда-то они называли друг друга родственными душами. Человек, который задевает что-то глубоко внутри, что они никогда не могли определить. Что-то, чего не мог коснуться даже Мак.

Они стояли на деревянной дорожке перед участком Кеннеди, на котором сохранились едва заметные остатки дома, который стоял здесь много лет назад – маленькая груда кирпичей здесь, несколько футов крошащегося фундамента там. Грэм стоял близко к ней и, вытянув руку, пальцем рисовал очертания дома.

Эди следила за кончиком его пальца, оживляя дом там, куда он показывал. Скромная линия крыши, глубокая веранда, распашные окна, которые она добавила во время их обсуждения, медные водосточные трубы и водосливы, мощеная дорожка, вьющаяся по лужайке и ведущая к причалу.

Грэм опустил руку и сунул руки в карманы.

– Я люблю папин дом, но это место будет фантастическим.

– Конечно. – Она толкнула его в руку плечом. – Благодаря нам.

Он опустил взгляд на нее и толкнул в ответ.

– Благодаря нам.

Грэм смотрел ей в глаза, и Эди не могла отвести взгляд. Они стояли так близко – слишком близко – но она словно приросла к земле. Радостный визг ребенка дальше по настилу вернул их в реальность. Эди опустила голову и заправила волосы за уши, а Грэм отошел на шаг назад. Наконец он улыбнулся.

– Готова возвращаться?

По дороге к его дому Грэм показал на воду:

– Маяк Миддл-Бэй милях в двадцати в ту сторону. Видела его когда-нибудь?

– Только на картинках. Никогда вблизи.

– Я обязан отвезти тебя туда как-нибудь.

Фраза вышла будничной, легкой, как ветерок. Грэм бросил на Эди быстрый взгляд, как будто осознав, что сказал. Абсурдность ситуации, когда они будут вдвоем, где прогулка на лодке будет в порядке вещей.

Хотя сейчас они были наедине. Что бы ни происходило между ними.

– Раньше мальчишки доплывали туда на своих лодках и подначивали друг друга забираться по металлическим упорам и провести ночь в помещении наверху.

– Ты шутишь. Ты когда-нибудь делал это?

Уголок его губ поднялся в полуулыбку, мечтательную и немного грустную.

– Всего однажды.

Саймон убежал вперед, скрывшись за плавным поворотом дорожки, и, когда они подходили к дому Грэма, выбежал им навстречу, высунув язык и лая, как будто их не было много дней. Грэм потрепал по голове Саймона, потом опустился на колени и тихо заговорил с ним. Эди отошла на несколько шагов и повернулась лицом к солнцу, медленно опускавшемуся к далекому берегу Мобила. Через несколько мгновений она ощутила его присутствие рядом.

– Полагаю, скоро тебе надо будет уезжать домой.

В этих словах не было скрытого ожидания. Не было надежды или осуждения. Просто констатация факта. И он был прав. Ей следовало попрощаться, пойти к машине и ехать домой. Но ей было так хорошо вдали от эпицентра всего происходящего. Она ощущала легкость и свободу, и одна мысль о том, чтобы остановиться на подъездной дорожке, встретиться с Маком и, скорее всего, еще одним долгим, трудным разговором, порождала в животе волны нервов и ужаса.

Эди знала, что ей не следует оставаться, но она не хотела уезжать.

Она повернулась к Грэму. Темные волосы, все те же сверкающие голубые глаза. Одна сторона воротника завернулась к шее, и ветерок с залива ласково трепал ее. Эди подумала о том, что он сказал ранее. «А что мне было делать? Сказать, что я тебя люблю?»

Он сунул руки в карманы.

– С другой стороны… – Он замолчал, как будто взвешивая разумность того, что собирался сказать. Его лицо расплылось в ленивой улыбке. – Утром я ходил на рыбалку. Могу приготовить тебе неплохой ужин.

Кухню заполнили запахи жареной форели и спаржи, а Эди вышла через заднюю дверь на подъездную дорожку, чтобы позвонить Маку.

«Все нормально. Все нормально», – повторяла она себе снова и снова, хотя не знала: это потому, что полностью верила в это, или потому, что надеялась, что если долго повторять, то слова станут правдой. Каким образом это сумбурное время в ее жизни так неразрывно связано с одним-единственным летом столько лет назад? Она помнила, как перед самым отлетом в Нью-Йорк сидела в аэропорту и говорила себе, что нормально, что она подписывает открытку Грэму, а не Маку. И вот она снова повторяет себе, что все нормально.

Только на этот раз была не открытка. Был совместный ужин, кусок времени. Может быть, ей следовало быть дома со своей семьей, работать над распутыванием узлов, но вырвать себя из красоты этого места, простоты этих моментов было слишком трудно.

Небо прочертили ярко-розовые и потрясающе оранжевые полосы, мимо причала Грэма медленно двигался парусник с высокой мачтой. Она ждала, пока Мак возьмет трубку.

– Эди.

Его голос не был обеспокоенным, злым или сердитым. Он был мягким, с ноткой облегчения. Чуточку настороженным. Эди мысленно видела его, зеленые глаза и веснушки на носу. Светлые волоски на руках, широкие плечи, крепкие и надежные.

– Привет, – выдохнула она. – Извини, что я так долго. Как дела?

– Все в порядке. Даже хорошо. Ты где?

Она молчала. Она не могла ему сказать. Не хотела врать ему. Остановившись на середине, она предпочла вообще не отвечать на вопрос.

– Мне просто срочно понадобилось немного передохнуть. Я в порядке. Правда. Поговорим завтра.

Она не собиралась этого говорить. Ей в голову не приходило, что она на самом деле не вернется домой сегодня ночью, но слова сказаны, и она не могла взять их назад.

– Подожди, ты не… ты придешь домой?

«О чем я думала?»

– Мак, я… мне просто нужна минута. Ладно? – В последующем молчании волна тоски чуть не опрокинула ее. Эди тяжело сглотнула и попыталась выдержать ее силу. – Пожалуйста, поцелуй детей за меня.

«Детей». Она не уточнила, кого именно, но Мак разберется. Она зажмурилась, не желая представлять, как ее семья готовится к вечеру без нее.

Внутри дом был таким же, каким Эди его помнила. Деревянные балки пересекали потолок главной жилой зоны, на поцарапанном обеденном столе лежал пазл. Вдоль стен, в которых не было окон, стояли полки или предметы антикварной мебели. Книги были повсюду: на полках, стопками стояли на полу, на банкетке под окном. В углу стоял широкий чертежный стол Грэма.