Даниэла Стил - Калейдоскоп
У Чепмена был наготове еще один трудный вопрос:
— Вы что-нибудь рассказали мужу?
— Анри этого не понять. — Она печально покачала головой. — Он не простит моих родителей за то, что они скрыли от него факт моего удочерения. Пока вы не нашли сестер, не стоит его расстраивать.
Она всю ночь об этом думала и пришла к такому решению.
— А когда мы их найдем…
— Тогда придется сказать. Я же не могу отправиться в Америку за новой шляпкой?!
— Вы его ведь не обманывали, просто сами ничего не знали.
— Он сочтет, что его обманули мои родители. Он-то думал, что женится на дочери графа де Борн! Для Анри очень много значит чистота крови. Девять веков подряд его предки свято блюли ее. Брак с дочерью убийцы и фронтовой жены — не совсем то, что согласуется с его взглядами.
Про себя она подумала: может, оно и к лучшему, что у них нет сына. Он не простил бы ей наследника сомнительных кровей. Впрочем, он и так не простит.
Джон сочувственно смотрел на Александру. Кажется, ее муж — человек тяжелого нрава.
— Он свыкнется. Вы давно женаты, и он вас любит. Это много значит.
— Не для всякого, мистер Чепмен.
И как он может быть уверен, что Анри ее любит? Она и сама-то иногда сомневается. Просто он считает ее своей собственностью — такой же, как предмет обстановки эпохи Людовика XVI или картина старинного мастера. Что, если бы полотно Веласкеса вдруг оказалось подделкой? Позволил бы он ей по-прежнему висеть в гостиной? Вряд ли. Закоренелый педант! А ее происхождение оказалось не без темных пятен. Нетрудно представить его реакцию на такую весть о жизни супруги.
Сидя рядом с Александрой в уголке вестибюля отеля «Бристоль», Чепмен чувствовал, как в нем растет симпатия к этой женщине. Она такая милая и застенчивая, с добрыми глазами. Доброта — вот чего он всегда искал в женщине. Изящная, нежная, деликатная… Хоть бы предпринятое Артуром расследование не причинило ей вреда! Она этого не заслужила.
— Александра, давайте пообедаем вместе. Ничего, что я так запросто?
Она рассмеялась.
— Вам известны сокровенные тайны моей жизни. Неужели я стану требовать, чтобы вы величали меня титулом моего мужа?
— У него тоже титул?
— Ну как же: барон Анри Эдуард Антуан Ксавьер сент Брумер де Мориньи. Чудное имечко, не правда ли?
Смех сделал Александру моложе. К тому же он прозвучал разрядкой в напряженном разговоре.
— И все это умещается в его водительских правах?
Она прыснула, но тотчас вновь посерьезнела.
— А вы, мистер Чепмен? Что вы обо всем этом думаете? Вы умный человек. Наверное, вас это шокирует?
— Меня уже давно ничто не шокирует. Что же касается этой истории, то я просто зверею при мысли о том, сколько жизней губит одна неконтролируемая вспышка страстей. Пожалуй, я предпочел бы не ворошить тлеющие угли. Но не мне решать. Кто знает, может, вы принесете друг другу утешение. Вам ведь не безразлично?
Александра жестом подтвердила: нет, ей не безразлично.
— Я смутно помню Хилари… отдельные моменты… После того, как мама мне все рассказала, в голове то и дело вспыхивают отрывочные воспоминания. — Она вздохнула. — Бедная мама! Для нее это тяжелый удар.
— Для вас тоже. — Джону захотелось погладить руку Александры, но он не решился. — Простите, что причинил беспокойство.
— Еще не причинили.
Вот когда он разыщет остальных…
— Могу я пригласить вас пообедать со мной — несмотря на всю эту историю?
Ему нравилась Александра и хотелось лучше узнать ее. Джон убеждал себя, что им движет желание как можно подробнее отчитаться перед своим клиентом. Но дело-то не только в этом. Разрозненные стеклышки начали складываться в узор. Она красива. Он испытывает к ней неподдельную симпатию…
Какие-то несколько секунд Александра колебалась, прикидывая возможные последствия. Но, пожалуй, это не причинит особого вреда.
— С удовольствием.
— У вас есть какие-нибудь пожелания? Я давно не был в Париже и не знаю, каким ресторанам нынче отдают предпочтение.
— Тем же, что и раньше.
Она с улыбкой встала. Джон убрал папку в «дипломат». Александру подмывало попросить у него фотокарточку с сестрами, но, должно быть, она ему еще пригодится.
Продолжая беседу, они пошли к выходу. Джон настаивал, чтобы она называла его по имени. И вдруг заметил новый блеск в ее глазах.
— Меня неожиданно осенило… Раньше я не задумывалась, почему в нашем семейном альбоме нет моих фотографий в младенческом возрасте. Я принимала это как должное.
— У вас не было повода для сомнений. Так куда бы вы хотели пойти?
— Давайте отправимся в «Ритц». Там вечно собираются старушки.
Обоим стало весело. Джон предложил ей руку, и Александра охотно оперлась на нее.
— Звучит заманчиво.
— На их фоне я кажусь себе жутко молодой и привлекательной.
— Вы и так молоды и привлекательны. Неужели не смотритесь в зеркало?
— Я только и замечаю, что морщинки.
Разумеется, это были одни лишь слова. Александре нельзя было дать и тридцати, у нее были гладкая кожа и шелковистые волосы. Правда, Джон представлял ее несколько иначе.
— Это покажется смешным, но, по-моему, вам пошел бы рыжий цвет волос.
Она смущенно-женственно улыбнулась, и Джона вновь поразило, до чего же она хороша — особой, изысканной красотой, которую словно нарочно прятала за прической солидной матроны и неброским туалетом. Вот бы посмотреть на нее в те минуты, когда она дает себе волю. Должно быть, вылитая мать.
— У меня действительно рыжие волосы. — Улыбка погасла. — Мужу не нравится, поэтому я крашусь. Моя младшая дочь, Аксель, тоже рыженькая. А я уже много лет не видела себя с рыжими волосами. Анри считает этот цвет вульгарным.
Она произнесла это без горечи, как нечто само собой разумеющееся, и Джон мысленно обозвал Анри кретином.
Обед в «Ритце» проходил непринужденно. Они беседовали о Бостоне, Нью-Йорке, Кейп-Коде и местечке Сен-Жан-Кап-Феррат, где семья Александры отдыхала летом. А Джон рассказал ей о своем увлечении парусным спортом, и как он основал сыскное агентство — вместо того чтобы, как все ожидали, посвятить себя чистой юриспруденции. Оба чувствовали себя так, словно были старинными друзьями и жалели, что приходится расставаться.
По возвращении в «Бристоль» Александра попросила швейцара подать ее машину.
— Позвоните, когда что-то узнаете, ладно, Джон?
— Обещаю. — Он потрепал ее по обосновавшейся на рулевом колесе руке и чмокнул в щеку. — Берегите себя. Надеюсь в следующий раз увидеть вас с роскошной огненно-рыжей гривой.
