Идеальные лжецы. Опасности и правда - Мирез Алекс

Оуэн произнес это с такой естественностью, что я понял: он беспокоится обо мне. Я слышал, как мои братья говорили, будто бы секс – это большая нервотрепка, но Оуэн меня успокоил.

– Ты у нас просто эксперт, – улыбнулся я.

Оуэн открыл один ящик, чтобы достать фонарики, которые Эган держал там, потому что в последний раз мы ими пользовались, когда не так давно обыскивали домик Хенрика, но ничего не нашли. Он протянул мне один фонарик, а второй оставил себе. Мы вышли из комнаты и снова направились к лестнице.

– Эх, Алекс! – вдруг шепотом добавил Оуэн, остановившись посреди коридора. – Такое иногда может случиться с совсем неожиданным человеком. Не противься этому. Только нужно быть уверенным, чтобы это был, скажем так, кто-то особенный и у тебя остались хорошие воспоминания.

Я снова кивнул. В какой-то момент я почуял в его словах тревожную братскую заботу, но тут он мне улыбнулся слегка зловеще.

– Что ни говори, а первую задницу никогда не забудешь, – добавил он.

Мы рассмеялись и направились дальше по коридору.

– Ты это делал с кем-то особенным? – спросил я шутливо-требовательным тоном.

Оуэн спускался по лестнице впереди меня.

– Я делаю это с кем угодно, пытаясь забыть, что никогда не смогу делать это с тем, кого считаю особенным, – ответил он, не оборачиваясь.

Я ускорил шаг, чтобы его догнать.

– Ты что, влюбился? – выпалил я, удивившись, что мой лучший друг скрыл от меня нечто настолько важное. – И мне ничего не сказал, придурок! Кто она? Это Кэсси, ведь так? Та, что тебя отвергла?

Оуэн тихонько рассмеялся, покачав головой.

– Когда-нибудь я тебе расскажу, – пообещал он, – когда ты станешь более опытным в клиторных делах и перестанешь так всему удивляться.

Уже в вестибюле я положил руку ему на плечо, ненадолго задержав.

– Эй, только не говори Эгану, что я тебя об этом расспрашивал, – очень серьезно попросил я. – Он же мне потом полгода жизни не даст!

Оуэн кивнул.

– Не волнуйся, все твои секреты останутся при мне.

Входная дверь открылась, и вошел Адрик в промокшей одежде, зато с двумя чемоданами в руках. Поставив их на пол, он повернулся к двери, чтобы отправиться за остальными вещами, но тут со стороны кухни появился Эган. Он шел быстро, его волосы были мокрыми, а выражение лица не предвещало ничего хорошего.

Он уже открыл рот, собираясь что-то сказать, когда мы вдруг услышали чей-то крик.

Во всем доме царила тишина, лишь дождь шелестел по крыше. Внезапный крик с ужасающей силой разнесся по коридорам, по лестнице и достиг нас. Женский крик, полный ужаса и отчаяния.

Крик Мелани.

Мы тут же бросились вверх по лестнице, откуда слышался крик. Пока мы в растерянности бежали, крик повторился, еще более истошный и полный ужаса.

Мы прибавили ходу. Дорогие кроссовки с писком скользили по мраморному полу. Мне удалось включить фонарик в тот самый момент, когда мы ворвались в коридор. Сначала я подумал, что в дом забрался вор, каким-то образом обманув сигнализацию, но, распахнув дверь в комнату кузины, я направил вперед луч фонаря, и все мы с беспощадной ясностью увидели незабываемую картину…

Я ожидал чего угодно, только не этого.

Мелани лежала на кровати в одном нижнем белье. Ее руки были широко раскинуты. Голова моталась из стороны в сторону в такт рыданиям:

– Пусти меня! Пусти!

Хенрик лежал на ней, крепко держа за запястья.

На миг мы застыли как парализованные. Еще два месяца назад Мелани жаловалась, что Хенрик преследует ее и откровенно пристает, когда их никто не видит. Она говорила, что из ее комнаты исчезло кое-какое нижнее белье, и она уверена, что его украл садовник. Именно поэтому Эган и решил проникнуть к нему в дом, чтобы поискать там пропавшие вещи.

Эта картина тут же подтвердила все наши подозрения и разрушила образ хорошего парня, каким я считал Хенрика. Я больше не мог защищать его. Увиденное привело нас в ужас. Хенрик оказался извращенцем. Да, у нашей кузины были проблемы, но все же она не заслуживала столь ужасной участи, которая ее, несомненно, постигла бы, не подоспей мы вовремя.

Увидев нас, Хенрик отпустил Мелани, и она в ужасе скорчилась на кровати, пытаясь прикрыться простыней. Вот тут-то мы и очнулись.

С этой минуты все произошло очень быстро; смешались воедино крики и безнадежные стоны. Хенрик метнулся к окну, чтобы выпрыгнуть, но Эган, Адрик и я бросились ему наперерез, в то время как Оуэн подбежал к Мелани.

Эган схватил Хенрика за шиворот и вытолкнул на середину комнаты. Тот вырвался и бросился на Адрика, который с такой силой врезал ему по лицу, что Хенрик отлетел и ударился спиной об стену. Я же совершенно обезумел от ярости. Мой взор застилал красный туман, я почти ничего не соображал и ударил его под дых, так что Хенрик, задыхаясь, рухнул на колени.

У Кэшей есть традиция: все мы регулярно ходим в спортзал и умеем себя защитить, у нас хватит сил, чтобы сразиться с кем угодно.

Тяжело дыша и хватая ртом воздух, Хенрик все же поднялся. У него было лицо маньяка, какого мы никогда прежде не видели. Он бросился на первого, кто оказался у него на пути. Это был Адрик. Хенрику удалось схватить его и обеими руками сдавить горло. Адрик оттолкнул его, и оба врезались в стену. Брат пытался защищаться, но Хенрик все крепче сжимал его горло, пока мы не поняли, что Адрик вот-вот задохнется.

Мы с Оуэном бросились к нему на помощь, пытаясь оттащить Хенрика, но этот безумец, видимо, решил задушить Адрика. Мы отчаянно вопили, требуя отпустить его, но Хенрик лишь усиливал хватку. Я подумал, что садовник точно убьет брата, и стал оглядываться в поисках чего-либо, чтобы ударить его по голове и оглушить, но Эган меня опередил. Он схватил Хенрика за шею и оторвал от Адрика. Потом схватил за плечо и ударил с такой силой, что садовник рухнул на пол, закрывая руками разбитое лицо.

Адрик глотнул воздуха и закашлялся, пока Хенрик, с разбитыми губами и носом, поднимался на ноги. Прошипев что-то похожее на «чертовы богатые щенки», он схватил с тумбочки настольную лампу и бросился на нас, размахивая ею. Пытаясь добраться до Адрика, он грохнул ее об стену. Лампочка разлетелась, оставив на цоколе несколько острых осколков. Я едва успел прикрыть лицо правой рукой. Почувствовав резкую острую боль, я увидел, что по руке течет кровь из глубокого пореза.

Это еще больше разозлило меня, братьев и Оуэна. В слепой ярости мы вчетвером набросились на Хенрика, готовые на все, чтобы защитить Мелани и самих себя от этого одержимого.

Мы принялись его избивать. Я видел эту сцену со всех сторон. Видел кровь и ярость. Я наносил ему удар за ударом. Рядом его бил Адрик, иной раз случайно попадая по мне. Оуэн схватил Хенрика за грудки и швырнул об стену. Затем ударил его, потом снова и снова, пока его руки не покрылись кровью. Хенрик еще держался на ногах; он ударил Оуэна ногой в пах и тут же упал, не сумев увернуться от другого удара. Но тут откуда-то вывернулся Адрик и двинул ему кулаком в висок.

Хенрик рухнул на пол. Воспользовавшись этим, мы вновь принялись колотить его. Мы с Адриком били ногами, а Эган уселся на него верхом, лупцуя кулаками и яростно крича: «Сукин ты сын! Всегда знал, что ты извращенец!». В этот момент Оуэну удалось подняться и присоединиться к нам. Я слышал все: удары, яростное сопение, громкий, полный страха плач Мелани…

Я не мог поверить, что человек, который вошел в наш дом, в нашу семью, оказался столь лживым.

Не знаю, сколько времени мы его избивали. В какой-то момент я отшатнулся и сел на пол. Перед глазами все плыло. Все тело дрожало, дыхание прерывалось… Я посмотрел на свои руки. Пальцы были испачканы в чем-то красном, блестящем и липком. Я понял, что это кровь, и ужаснулся, осознав, что произошло. Я посмотрел на остальных. Адрик, Эган и Оуэн по-прежнему сгрудились вокруг Хенрика, но тот не шевелился.

Он не шевелился.

Не шевелился!

И тут я очнулся.

– Стойте! – истошно крикнул я. – Стойте! Остановитесь!