Эбби Глайнс - Рискнуть (ЛП)
Во время разговора по телефону, Мейс сказал, что мне нужно рассказать правду Гранту. Репортеры в любом случае откопают фотографии, где папа держит меня на руках, забирая из больницы много лет назад… когда чудо-ребёнок выжил. Они будут обсуждать то, что, пока его жена считалась погибшей, он забыл о своем ребёнке, так же как и весь остальной мир.
Фотографии, как я выхожу из клиники в Лос-Анджелесе, также появятся в прессе. У людей, которые ходили со мной в школу, будут брать интервью. Сейчас я стала самой главной слезливой историей во всем мире. Состояние моего сердца и моя жизнь теперь освещалась в каждом уголке планеты.
Грант тоже скоро об этом узнает. Мне следовало рассказать ему правду первой. У меня был врожденный порок сердца, и я не должна была выжить. Я опровергла все предсказания врачей, когда начала ходить в возрасте девяти месяцев. Моим родителям говорили, что я никогда не буду развиваться так, как другие дети моего возраста.
Тем не менее, факт остается фактом, мое сердце работает неполноценно. Беременность недопустима для меня. Я принимаю лекарства, которые всегда лежат в моей сумочке. Я не пью алкоголь, правильно питаюсь, забочусь о своем здоровье. Моя бабушка делал все возможное, из того, что сказали ей врачи, чтобы я жила как можно дольше.
Я глубоко вздохнула. Я должна была рассказать об этом Гранту. Мне следовало поехать в Лос-Анджелес через две недели, чтобы встретиться с моим кардиологом и пройти ежегодное обследование. Он должен сказать, как у меня дела, и я не смогу спокойно дышать, пока не узнаю, что мне не нужно делать операцию. Я подавала шансы на выздоровление и намеревалась продолжать это делать.
Открыв дверь, я шагнула в гостиную. Грант сидел на диване с пультом от телевизора в руках и смотрел прямо перед собой. Я в ужасе посмотрела на телевизор, но он был выключен.
Грант перевел свои голубые глаза на меня, и я знала, что он включал телевизор. То, что я скрывала от него, сейчас стало явью. Я смога прочитать это в его глазах. Боль, предательство, страх… все было в них.
— Ты узнал, — просто сказала я, и потянулась к своей юбке, которая была аккуратно сложена на барном стуле. Я вдруг почувствовала себя голой и выставленной на показ.
— Почему ты не сказала мне? — спросил Грант с такой досадой в голосе, что я почувствовала, будто сейчас упаду на землю и зарыдаю от несправедливости происходящего. Я хотела быть единственной, кто расскажет ему правду.
— Я никогда никому не говорила об этом. Мне не нравится, когда ко мне относятся как к больному человеку, с которым люди боятся сближаться, — ответила я, будучи не в состоянии посмотреть на Гранта.
— Я не кто-то, Харлоу. Ты должна была мне рассказать. Ты позволила мне приблизиться к тебе и оберегать тебя, но продолжала держать этот огромный секрет при себе. — Он выглядел потрясенным. Его взгляд был направлен на меня, и в нем отчетливо читался страх.
— Я собиралась рассказать тебе. Я только не знала как. Я боялась потерять это… то, что было у нас.
Он опустил голову, сидя на диване, и не произнес ни слова. Я не знала, был ли он зол или напуган.
— Я та же самая девушка, которую ты всегда знал. У меня просто есть условие: я должна доверять человеку, прежде чем рассказать ему свой секрет.
Грант вскинул голову. В его глазах читалось недоумение.
— Доверять мне? Доверять мне? Ты должна была предупредить, что влюбиться в тебя может быть опасно. Ты видишь как это несправедливо? Я боялся позволить себе иметь к тебе чувства, потому что меня преследовала мысль о том, что я могу потерять тебя. Этот страх управлял мной. Потом, когда я решил отпустить это и позволить своему сердцу сделать то, что оно хочет… — он покачал головой и жестко усмехнулся. — Всё это время ты была больна и даже словом не обмолвилась об этом.
Больна? Я не была больна!
— Вот именно по этой причине я не говорила людям о своем недуге. Они начинали относиться ко мне как к больной. Я не больна. Я болела, и я знаю, на что это похоже, но сейчас я не больна. Ты говоришь, что было несправедливо это скрывать от тебя? Ты ничего не знаешь о страхе. В жизни происходит много всего несправедливого, но то, что я защищала себя — это справедливо. Желая жить нормальной жизнью, а не быть отщепенцем, в этом нет ничего несправедливого.
Грант поднялся на ноги и покачал головой.
— Ты не можешь просто взять и закрыться от людей. Когда ты собиралась рассказать мне? Когда я влюблюсь в тебя? Когда бы я сказал тебе, что люблю тебя, ты ответила бы «Ох, да, я, возможно не проживу долго». — Он остановился, когда боль пронзила его тело, и отвел глаза. — Такой у тебя был план? — спросил он с заминкой в голосе.
— НЕТ! Я собиралась рассказать тебе сейчас. Я не ожидала такого. Я не думала, что между нами возникнут отношения, но я хотела их. Я хотела быть с тобой. — Слезы наполнили мои глаза, я натянула юбку и стала озираться вокруг в поисках своих туфель. Я должна была выйти отсюда и столкнуться со стервятниками на улице. В любом случае, настало время сделать это.
Мне не нравилось видеть Гранта таким. Мне не нравилось видеть страх в его глазах. Возможно, мне следовало поговорить с ним раньше. Возможно, было эгоистично с моей стороны держать это в секрете от него, но я уже знала, как развиваются события, когда кто-то узнает правду. Я могла так никогда и не узнать, что значит быть с кем-то вроде Гранта, и поэтому ни о чем не сожалела.
— Я собиралась рассказать тебе сегодня. Я сидела в ванной и думала, как об этом сказать. Я понимала, что настало время тебе узнать правду, но я не хотела, чтобы ты узнал об этом из телевизора или от кого-то еще.
Слезы наполнили мои глаза.
— Ты лгала мне, — сказал Грант голосом, лишенным эмоций, словно он отключил их у себя внутри. Словно он собирался смириться с таким положением вещей и не намеревался бороться за нас. Он защищал сам себя. Больше мне ничего не надо было говорить. Хотя Грант не сказал мне, что между нами всё кончено, я смогла прочитать это по его лицу четко и ясно.
Я взяла свой телефон и написала Рашу сообщение.
«Мне нужно, чтобы ты забрал меня. Я собираюсь выйти на улицу и разобраться с этой ситуацией, потом я хочу поехать домой. Пожалуйста».
— Что ты делаешь? — спросил Грант, когда я убрала телефон обратно в сумочку.
— Я уезжаю. Настало время мне выйти к репортерам, — ответила я, потом подняла свои туфли и скользнула в них ногами.
— Ты не можешь уехать, — он хлопнул рукой по стене. — Черт! Почему ты мне не сказала? Мне нужно время, чтобы переварить это, Харлоу. Ты не можешь просто уйти.
Я подошла к Гранту и остановилась прямо перед ним. То, что я собиралась сейчас сделать, было ради нас, и когда в будущем я буду оглядываться на этот день, я всегда буду сожалеть. Но сказать Гранту правду, прежде чем уйти, было очень важно для меня.
