Франсуаза Бурден - Оковы прошлого
— А Малори вообще не пьет, — напомнил Коля. — В крайнем случае вызовем такси. Не портить же себе удовольствие!
Они опустошили свои бокалы, когда в кухню вошла Жозефина.
— Мой зонтик отлично поработал ледорубом! — объявила она. — На улице настоящий каток!
На голове пожилой дамы была миниатюрная серая фетровая шляпка с перышком — довольно старомодная, но очаровательная.
— Шикарная у тебя шляпка! — воскликнул Коля.
— Увы, из-за этой шляпы у меня испортилась прическа, поэтому я целый день буду ходить в ней!
Коля подошел к бабушке, обнял ее за талию и закружил в импровизированном танце.
— Ты в форме, Жо?
— Более или менее. Но твоего брата до алтаря я доведу. Вас с Жилем я женила, это будет последний раз.
В это мгновение ее взгляд упал на пустые бокалы.
— А мне шампанского не полагается? — с возмущением спросила она.
— Теоретически у нас мальчишник, — ответил Альбан. — Но мы с удовольствием возьмем тебя в компанию, старик Жо!
Он налил ей шампанского, они чокнулись. Альбан смотрел на бабушку с такой нежностью, что та улыбнулась.
— Тебе надевают хомут на шею, а ты и рад, верно?
— Честно говоря, я просто счастлив.
— Тем лучше. Ты сделал хороший выбор.
— Как думаете, наши жены готовы? — вздохнул Жиль.
— Вполне возможно, из-за похолодания они не смогут одеться так, как планировали, — предположил Коля. — На улице два градуса мороза!
— Сегодня тридцатое декабря, — сказала Жозефина, поставив свой бокал на стол. — Не думаю, что ваши жены собирались щеголять в летних платьях!
Десять минут спустя первой появилась Малори — в блестящем синем брючном костюме, жакет которого напоминал смокинг. Через руку был переброшен плащ того же цвета, отделанный белым мехом. За ней по лестнице скатились дети в английских пальто с бархатными воротниками. Потом спустилась Софи, ослепительная в черно-золотом платье, туфельках в тон и рединготе с золочеными пуговицами.
Разобрали свои шарфы, перчатки и зонтики, погасили свет в комнатах… Все уже готовы были выйти в прихожую, когда на лестнице появилась Валентина. В выбранном Малори наряде она была так красива, что Альбан остолбенел. Удлиненная, до лодыжек, юбка в сочетании с укороченным приталенным спенсером делала Валентину еще более стройной и высокой. Шелк цвета слоновой кости подчеркивал великолепный цвет лица и красноватый оттенок волос, собранных в высокую прическу и украшенных двумя заколками со стразами. Большие зеленые глаза были подчеркнуты с помощью сложного, но при этом сдержанного макияжа, губы сияли. Из украшений на ней было подаренное Альбаном кольцо.
— Ты ослепительна, — сказал Альбан, идя ей навстречу.
— Погоди, у меня кое-что для тебя есть!
Малори подошла к Валентине, держа в руке фирменную сумку из своего бутика.
— Вчера я сообразила, что ты можешь замерзнуть, и захватила с собой вот эту теплую вещицу.
Она достала из сумки большую кашемировую шаль приглушенного коричнево-серого цвета — такого же, как и отделка на спенсере Валентины.
— Ты можешь закутаться в нее, как тебе удобно, — сказала Малори, ловко драпируя шаль на плечах Валентины.
К ним подошла Софи. Словно не желая оставаться в стороне, она протянула Валентине руку ладонью вверх.
— Говорят, это к счастью, когда невеста на свадьбу надевает что-нибудь одолженное у близкого родственника…
В ладошке Софи сверкали бриллиантовые сережки-гвоздики.
— Не потеряй, это подарок на годовщину, — не сдержавшись, добавила она.
— Обещаю, — тихо сказала Валентина, принимая украшение.
Она надевала сережки под бдительным оком Софи, когда к ним подошла Жозефина.
— А еще говорят, что у невесты должно быть что-нибудь голубое и что-то белое.
Она протянула Валентине прелестный, украшенный белыми атласными лентами букет незабудок.
— Я вырастила их для тебя, — добавила Жозефина.
Валентина улыбнулась. Внезапно ее глаза наполнились слезами, а подбородок задрожал. Предупредительность Малори, любезность Софи — неожиданная и тем более ценная, и демонстрация искренней привязанности со стороны Жо тронули ее до глубины души. Семья, членом которой она не надеялась стать, вдруг окружила ее такой заботой! А ведь, если подумать, кроме них у нее никого и нет!
— Только не это! — возмутилась Софи. — Макияж потечет, и ты будешь выглядеть ужасно!
Ядовитые слова невестки помогли Валентине совладать с эмоциями. Она преодолела последние ступеньки и оперлась на руку Альбана.
* * *После легкого, но продолжительного обеда в ресторане «La Belle Epoque» в отеле «Normandy», за которым к семье Эсперандье присоединился Давид, вся компания отправилась в мэрию Трувиля. В это время года новобрачные заглядывали нечасто, поэтому обрадованный мэр со всей торжественностью провел церемонию регистрации брака и так долго беседовал и обменивался шутками с молодоженами, что из мэрии они выбрались буквально за пару минут до начала церковного ритуала.
На пороге мэрии их встретил ледяной северный ветер и ночная темнота, хотя на часах было почти пять. Было время прилива. У набережной на пенистых синевато-серых волнах качались корабли.
Эсперандье торопливо прошли по бульвару Фернан-Муро и свернули на улочку, ведущую к церкви Нотр-Дам-дэ-Виктуар. Братья посовещались, и Жиль с Софи и детьми первыми вошли в церковь. За ними — Малори и Коля, а следом — Альбан под руку с Жозефиной. В полной тишине они заняли свои места в первом ряду. Жиль что-то прошептал святому отцу и сел рядом с женой. Когда заиграл орган, присутствующие обернулись, чтобы увидеть, как в сопровождении Давида входит Валентина. Ее улыбка была такой лучезарной, что все на мгновение позабыли о царящем в храме холоде. Глядя на Валентину, Альбан ощутил, как его сердце наполняется радостью, благодарностью и восторгом, которого он раньше никогда не испытывал. Теперь он был уверен — страницы прошлой жизни перевернуты и он не станет к ним возвращаться. Они с Валентиной напишут собственную историю. С каким нетерпением, без сожалений и страха, вступает он в новую жизнь!
Валентина встала рядом с женихом, Давид отступил в сторону. Любуясь ею, Альбан подумал об их будущем ребенке. Над ним витает угроза наследственной болезни, равно как и над остальными потомками Маргариты. Когда он родится, Альбан обязательно поговорит с Валентиной, хотя ему почти нечего ей рассказать. Единственный ключ к этой истории держит в своих руках Жозефина, но она, по-видимому, решила унести его с собой в могилу.
Альбан украдкой посмотрел на племянников. Послушные и собранные, они с улыбками на лицах смотрели, как их дядя венчается. Конечно, если бы Альбан с Валентиной решили устроить пышную свадьбу, Анна стала бы подружкой невесты и ее нарядили бы в розовое платье и надели венок из цветов… А ведь именно она, спрятавшись в шкафу, нашла старый бумажник Феликса. Если бы не эта находка, братья Эсперандье так никогда и не узнали бы о том, что их мать была душевнобольной. В обрывочных детских воспоминаниях она осталась бы просто странноватой, угрюмой и неласковой. Но трое детей, играя в прятки, нашли вход в иную реальность. Отныне Жилю придется жить с сомнением в душе, ежедневно опасаясь, что шизофрения проявится в его детях. Альбан со временем разделит те же страхи и сомнения. Как быть? Взвалить эту ношу на плечи Валентины или молчать, как Жиль, который предпочел не беспокоить жену понапрасну?
