Кей Грегори - Мечтательница
— Мама, когда Айан с Каролайн разбирали письменный стол Чарльза, они нашли… — Она все же запнулась, отпила большой глоток чая и судорожно сжала чашку в ладонях.
— Что они нашли? О чем ты говоришь?
— Фотографию. Снимок, на котором запечатлены вы с Чарльзом.
— Правда? Насколько мне известно, мы очень мало фотографировались в Кайн-Клете. — Она все еще не смотрела на дочь, а та как-то ерзала и нервничала.
— Этот снимок сделан в Париже, — сказала Федра.
Париж. На мгновение Эстер лишилась дара речи, потом тихо повторила вслух:
— Париж…
Эстер чуть ли не впервые позволила себе подумать о том, что всегда приносило боль. Но сейчас ей вовсе не было больно вспоминать, потому что прошло столько лет, она уже пожилая женщина, а тогда… Она была такой молодой, красивой, чувственной… Оказывается, эти мысли о былом очень приятны. Сладкие воспоминания, которые именно сейчас греют душу.
Надо же, после того как она строго-настрого запретила себе думать о той поездке, память о ней жива, остра, но все кажется таким милым, радостным… А ведь тогда рухнули ее надежды, но она выстояла, научившись уважать силу любви.
— Мама? С тобой все в порядке? — услыхала она голос Федры.
— Да-да. Все хорошо, дорогая. Ты мне напомнила кое о чем, вот и все. Федра… — Она взяла дочь за руку и заглянула ей в глаза. — Федра, если у вас ничего не получится с Айаном…
— Мама!
— Нет, дай мне закончить. Так вот, знай: как бы это ни было больно сейчас, потом эта боль пройдет и будет легче. Конечно, ты не поверишь, но…
— О, я верю тебе, — прервала ее Федра. — До того как я приехала домой на эти каникулы, мне уже… нет, не то чтобы стало легче, но это можно было перенести. Но как только я увидела его, все вернулось. Так всегда.
— Требэнианы знают, как любить, — сказала Эстер со вздохом.
— Разве? Айан не умеет любить.
— Думаю, ты ошибаешься. Я помню…
О Господи, ей бы подумать о проблемах дочери, а не предаваться воспоминаниям молодости.
— Что ты помнишь? — поинтересовалась Федра.
Может быть, рассказать ей? — подумала Эстер. Возможно, теперь, когда Чарльза уже нет, она имеет право знать?
— Кстати, о той фотографии, — все еще колеблясь, начала мать. — Я и не ведала, что она осталась у Чарльза. Была уверена, что он выбросил ее.
— Ты можешь рассказать мне об этом?
— Если хочешь. История не длинная, — сказала Эстер, уставившись в окно, чтобы не видеть взволнованного лица дочери. — Произошло это в начале мая. Айан был в своей школе, а тебя с Джоан мы оставили у Куперов. Мы с Чарльзом закрыли дом и отплыли из Дувра на пароме…
До тех пор пока они не очутились на палубе, она не могла поверить, что все это не сон, а реальность.
Эстер рассказала, как развивались события до того знаменательного дня. Они жили в Кайн-Клете, и ни разу Чарльз — ее красивый и упрямый Чарльз — не дал ей понять, что она значит для него больше, чем друг, помощник, экономка. Но однажды вечером Эстер поскользнулась на лестнице, упала и вывихнула ногу. Чарльз взял ее на руки и отнес в комнату. Она обнимала его за шею, и когда он опустил ее на кровать, то не разомкнула рук. Он поцеловал ее.
После этого все изменилось. Они часто целовались, конечно когда детей не было поблизости. Эстер воспылала к Чарльзу страстной любовью, которая зрела в ее одиноком сердце все эти долгие месяцы. Но Чарльз ни разу не сказал ей, что любит ее. Однажды он попросил Эстер поехать с ним в Париж. Она без колебаний согласилась, хотя разговора о браке не было. Всему свое время, решила молодая женщина. Тогда она верила, наивно верила, потому что любила…
— Мама… — Голос Федры прервал ее воспоминания. — Мама, я не хотела расстраивать тебя.
— Ты и не расстроила, — попробовала улыбнуться Эстер. — Благодаря тебе я окунулась в мир прошлого, но мне вовсе не грустно. Больше не грустно.
— Вы с Чарльзом были любовниками?
В ее голосе не прозвучало обвинения, но Эстер все же поинтересовалась:
— А тебе не понравилось бы, если это было бы так?
— Нет, — ни секунды не мешкая, ответила Федра. — Почему мне должно это не понравится? Если ты была счастлива…
Если бы… Эстер тяжело вздохнула.
— Мы не были любовниками. Если бы это случилось, Чарльз женился бы на мне.
— Я так и думала, — кивнула дочка. — Он именно такой. На этой фотографии…
— Мы должны были стать любовниками, — объяснила Эстер. — Но Чарльз хотел, чтобы это произошло вдали от Кайн-Клета. Он сказал тогда, что так лучше из-за детей, но думаю, что из-за воспоминаний о жене. И мы поехали в Париж.
— И что? Ничего не произошло?
— Ну как же! — Эстер расплылась в улыбке. — Многое произошло. Мы провели чудесную неделю, любовались видами Парижа и делали все, что обычно делают влюбленные. Все, кроме одного… Чарльз медлил, находя разные предлоги, чтобы оправдать свою нерешительность. Сперва это была долгая поездка и моя усталость. Потом он сказал, что объелся устрицами и его английский желудок их не приемлет. Позже выяснилось, что нечем предохраняться. И наконец, он решил, что нам все же стоит узнать друг друга получше…
— Тебе не показалось это странным? — спросила Федра.
— Да, тогда я именно так и подумала. Но я была влюблена, верила всему, что он говорил мне. Чарльз же был намного старше, опытнее, и я считала, будто он постепенно готовит меня к этому великому событию, причем была абсолютно уверена, что произойдет нечто прекрасное. Но беда в том, что, когда все же момент наступил, он не смог… Как это сказать? В общем, ничего не получилось. Я ему очень нравилась, он был явно увлечен мною… А может, и любил как-то по-своему… — Эстер отпила глоток чая, который давно уже остыл. — После Хелен у него были женщины, с которыми он имел кратковременные связи, но я оказалась первой, которая была ему небезразлична. И он почувствовал, что не может заниматься со мной любовью без того, чтобы после этого не предложить мне руку и сердце. Кажется, как-то раз он даже почти решился сделать мне предложение, но не смог. Из-за Хелен, памяти о Хелен.
— Ну и?..
— Он не мог заниматься любовью, не женившись на мне, и не мог жениться без любви.
— О, мама! — Глаза Федры наполнились слезами. — Как ужасно!
Эстер сняла со спинки кресла свою старую кофту и закуталась в нее, но не потому, что в комнате было холодно, а из-за внутренней дрожи, которая неожиданно охватила ее.
— А тот снимок был сделан в последний день нашего пребывания в Париже, — сказала она. — Мы тогда еще верили, что у нас впереди волшебная ночь… Только ничего не случилось. Чарльз не смог… Думаю, он считал, что это будет предательством по отношению к Хелен, поскольку я ему нравилась. Если бы он не испытывал ко мне никаких чувств, все было бы нормально.
