Алёна Лепская - Анафема в десятый круг
― Он фотограф. ― посмеиваясь надомной, сказал Коля. Сола заинтересованно на него взглянула отвлекаясь от Миши рядом.
― Да?
Я стала хмурой, и внутренне очень дёрганой, но взгляда не отвела из принципа. Он ещё некоторое мгновение смотрел в мои глаза, и в его, клянусь, вся бездна отражалась. Затем он спокойно перевёл взор на Солу.
― Я работаю зарубежном. ― ответил он.
― И что ты снимаешь? ― заинтересовалась подруга, ― Ну в смысле в какой сфере ты работаешь?
Вздохнув, он посмотрел на Колю, словно ища помощи.
― Я не знаю, как сказать.
― Слушай, бро, твой русский с каждым годом, всё плошает и плошает… ― рассмеялся Колян, ― Я объясню. В основном он делает фото обзоры. Его приглашают на выставки, концерты, модные показы, и прочее значимые события.
― То есть… ты почти что журналист? ― спросила Сола.
― Я не журналист. ― опроверг бледнолицый. Колян важно отставил указательный палец
― Фотообозреватель.
― Слушай, так ты тогда по любому отца Ториного знаешь! ― заявил Миша. Кто просил его открывать рот? Чернильные глаза снова заглянули в мои.
― Не думаю. ― буркнула я. Я съёжилась, и уткнулась в бокал красного полусладуого.
― Чё это вдруг? ― фыркнул Колян.
― Старик мой, не особо известен зарубежом. ― пробормотала я, в бокал с вином, ― По крайней мере в западной Европе, точно нет. ― намекнула я на Францию.
― А он ― кто? ― спросил Элл.
― Он художник-реалист. И архитектор. Но ты вряд ли его знаешь.
― Виктория Смолова… ― задумался парень, ― Смолов. Вэкинуэн Хэнви.
Скептически на него уставилась. Чё блин, фамилию мою американскую вспомнил? А второе имя отца моего откуда он тогда знает? Он что реально знает моего отца?!
― Ну, или так. ― буркнула я. Коля оживился, запрашивая внимание Эмильена.
― Значит вы всё-таки знакомы?
― Вряд ли он меня узнает, при встрече, но представлены точно были. ― ответил он, смотря на меня, ― А что это означает?
― Что?
― Его имя. ― пояснил он.
― Дословно с навахо: Воглака-на Вэкинуэн Хэнви ― говори с луной гром-птица, в зависимости от перевода, смотря на какой язык переводить.
― Навахо…
― Североамериканские индейские племена. ― просветила я. Элл кивнул.
― Я знаю. Но ты русская или всё-таки коренная американка?
― Я ― и то, и другое.
― А больше?
― А по мне не видно? ― съязвила я, не очень-то приятно задетая вниманием к моей персоне, конкретно им. Парень изогнул левую бровь,
― Слышно.
Мне показалось или он умеет иронизировать?
― То есть, как фотохудожник ты не работаешь? ― снова спросила Сола, чем возвращая внимание француза к себе. Спасибо!
― Только для себя.
― Почему? Фотохудожники тоже могут добиваться успеха.
― Мне не нужно добиваться успеха. ― ответил он смотря в поверхность стола. Странно… а почему с таким наклоном головы он похож на испанца? Или на итальянца… На южанина в общем! Французы не южане. Хотя, на данный момент, во Франции всё чаще можно встретить не европейца, а вообще чернокожего. Точно-точно! У нас собственно в стране та же ситуация, только у нас не чернокожие, а всё больше загостившиеся гости из стран СНГ. И ладно бы, живите, работайте, не жалко, да только не все эти интернациональные субъекты проявляют элементарное уважение к стране в которой проживают, а особенно к коренным её жителям. Среди наших тоже конечно достаточно хамла, всё зависит от человека в первую очередь. Но у нашего хамла оправдание, что это их родина. Хотя к родине могли бы и по-толерантнее относится…
― То есть, ты уже его добился? ― откровенно допытывалась Сола.
Элл поднял на девушку чёрный взгляд, он казался очень взрослым сейчас.
― Я ― нет.
― И не хочешь? ― удивилась Сола, ― Мне казалось прославиться своим талантом ― важно для творческого человека.
― Не прославиться. ― мотнул он головой, и сделал глоток кофе.
― А что тогда важно?
На мгновение задумавшись он немного нахмурился.
― Признание ― вот что важно. Если твоя работа высоко оценивается и принимается ― это много значит.
Повисло молчание. Сола была удивлена ответом, а Миша почему-то хмурился глядя на француза. Колян невозмутимо хавал пиццу. Элл явно остался непонятным. Ну что не понятного-то?
― Признание без славы, гораздо более приятна, чем слава, без признания.
Снова повисло молчание. Концентрируясь взглядами на мне. Так, что я, чёрт побери, сейчас сказала?
Элл пристально, недвижимо смотрел в мои глаза. У него страшные глаза, чёрные, словно уголь.
― Верно. ― произнёс он неясным тоном. В черных глазах что-то мимолётно вспыхнуло, и он немного улыбнулся. Очень немного, но улыбка затронула взгляд. И глазища-то реально прям чёрные такие… Такие, как у… Рената? Да, у того тоже были чёрные при чёрные. Но они были тёплые, и печальные. А у Элла, они как стекло холодное. Может линзы? Да нет, они и тогда такие были. Это сколько ему получается лет? 22 уже. Ого, в 22 уже за границей работает. Минуточку, он вообще-то и так иностранец, он француз. Но похож на испанца. Нет, на итальянца, на, как ни парадоксально, бледнолицего итальянца. Хотя черты лица острые, выразительные, аристократичные. Как его полностью зовут? Как-то… что-то… Не, не вспомню, уже. Потом у Коляна спрошу. Диалог между Эллом и Коляном о тачках, прервали резкие аккорды, звонок телефона, громким надрывный голосом заставил всех вздрогнуть.
― Прошу меня извинить. ― Элл отменил входящий звонок, лишь мимолётно удостоив экран телефона, взглядом, ― Рад был встретиться, Рэй, но мне уже пора. Приятно было познакомиться. ― слегка улыбнулся он, нам с Солой. Элл достал бумажник из заднего кармана черных джинс, и положив на стол тысячную купюру, убрал портмоне. Коля поднялся вместе с ним из-за стола, и пожал ему руку в прощании.
― Ага давай, увидимся.
Чёрные глаза устремили свой взор на меня.
― Непременно. ― прозвучало очень зловеще. У меня клянусь даже волосы дыбом встали и мурашки по коже пробежали. Я даже из элементарной вежливости улыбнуться не сумела. Парень, удалился, на ходу перезванивая. Сола недоуменно скривилась смотря на Коляна,
― Рэй?
― А, это со школы ещё погоняло. ― он сел обратно за стол, ― Ну, типа Раевский ― Рэй.
Сола удивлённо взглянула на Мишу.
― А ты тогда почему у нас не Рэй?
― Потому что я Миша.
― Слушай, а он что француз? ― спросила Сола. Раевский старший пожал плечами.
