Вика Варлей - Роман с вампиром (Новая редакция)
Колесникова еле сдержалась, чтобы не всхлипнуть. Насколько ей было бы морально легче, если бы не спала с ним!
Попросив себе чаю, она судорожно выпила его залпом и повернулась к Ворону:
— Мы все посчитали. Я пойду?
Довольный тем, что Вика с Жуком просидели бок о бок несколько часов, Вадим махнул рукой и начал собираться, даже не взглянув на расчеты. Девушка выползла из кабинета хозяина, словно из камеры пыток, и тут же отправилась к Мухину.
Взглянув на нее, Михаил Федотович, не говоря ни слова, достал из шкафа бутылку коньяка. Раздались булькающие звуки.
— Вот, пятьдесят грамм. Лимона, к сожалению, нет, — произнес он и пододвинул бокал ближе. Вика мужским жестом отправила алкоголь в рот.
— Еще?
Она кивнула. Ирина, наблюдавшая за мертвенно-бледной, осунувшейся девушкой, получив знак от директора, вышла.
— Еще?
Выпив третью порцию коньяка, она почувствовала, как напряжение начинает отпускать. Тиски, нещадно сжимавшие горло, ослабили хватку и тут же слезы потекли в три ручья. Она отвернулась и, всхлипнув, достала из кармана платок.
— Плачь, не стесняйся. Все бывает, — по-доброму сказал ей Мухин.
Услышав, что в комнату постучали, Вика в доли секунды оказалась на балконе. Через некоторое время ее одиночество разбавила Ирина, появившаяся со стаканом воды и сигаретой.
— Хочешь покурить?
— Нет.
— А я закурю. На, выпей. Господи, ты всю косметику размазала! И глаза, как у кролика, красные. — Ирина принялась вытирать платком ее лицо. — Ты что так расстроилась? Он тебе что-нибудь обидное сказал? Так он ведь всех так — не тебя одну. Знаешь, как он сегодня Мухина выгнал? Тот пришел — валерьянку попросил. Я сама у Ворона в кабинете больше часа находиться не могу — выползаю, как выжатый лимон. Успокаивайся, я тебе сейчас сумку принесу.
«Не обидел, — эхом пронеслось в голове у девушки, — просто спустил с небес на землю. А я, идиотка, так старалась что-то заслужить…»
Ирина поставила рядом с ней сумку и исчезла. Оставшись в одиночестве, Колесникова наклонилась вниз и стала смотреть на проезжающие внизу машины, жалея себя. Прошло полчаса.
— Еще ревет, — раздался за ее спиной негромкий мужской голос. Она обернулась и увидела охранника Вадима. Девушка быстро прикрыла лицо платком и случайно взглянула на стену — прямо перед ней висела камера видеонаблюдения. Черт! Наверное, с пульта позвонили и сообщили, что на крыше какая-то ненормальная уже час воет.
Она присела на корточки, стараясь скрыться из поля видимости, и закрыла лицо руками. Охранник исчез. Через минуту вместо него возник Вадим. Он мягко обнял ее и привлек к себе.
— Ну, ты чего? — ласковым тоном проговорил он. — Дай я на тебя посмотрю.
Вика с трудом разлепила опухшие веки, потом резко отвернулась.
— Ну, чем я тебя так обидел? Я тебе что-то неприятное сказал?
— Нет! Все отлично! — не поворачивая головы, выпалила девушка.
— Чего ты упрямишься? Скажи мне.
— И что изменится?
Он присел рядом и уткнулся лбом ей в коленки.
— Ну, чего ты? Успокойся…
На балкон вышел Мухин и облокотился о косяк, попыхивая трубкой.
— Вы что, уже вместе ревете? — пошутил он.
Вика посмотрела на вошедшего Мухина. Его присутствие отрезвило ее. Она покосилась на Ворона, в душе вдруг поднялась необъяснимая злость.
«Как бы мне хотелось увидеть его плачущим или раненым, — подумала она, — сделать ему так же больно, как и он мне!»
Вадим устало поднялся и посмотрел на часы.
— Ну, ладно, мне ехать нужно…
— Я с ней Ирину оставлю! — предупредил Мухин.
Колесникова выдохнула. Боль внутри притупилась, но слезы останавливаться никак не хотели. Она вдруг подумала, что такой истерики с ней, пожалуй, еще ни разу не было.
— Ир, — позвала она, вытирая мокрые руки о платок. — Налей мне, пожалуйста, чаю.
Ирина скрылась за дверью и вскоре вернулась с позвякивающей чашкой и таблетками в руках.
— Спасибо. Там кто-нибудь есть? Я смогу незаметно сходить в туалет?
— Вряд ли получится. Тут Нина Константиновна, как всегда. Да и охранники кругом. Я твой комп выключила. Сказала Строгой, что ты задерживаешься у Вадима Сергеевича.
— Это истерика? — с долей сомнения в голосе уточнила она у Ирины, как у врача.
— Не знаю. Скорее всего. Ты как себя чувствуешь?
— Не скажу, что прекрасно.
— Поехали домой, пока тебя опять не развезло. Не надо было коньяк пить.
— Меня тогда разорвало бы, как гранату. Лучше так.
Они прошмыгнули в лифт. Все время в дороге Ирина беспокойно поглядывала на бледную Вику, отсутствующим взглядом провожавшую мчавшиеся за окном машины.
— Может, тебе на завтра отгул взять?
— Не знаю…
Возле дома Колесникова попрощалась с Ириной и быстро скрылась в подъезде. Ее пошатывало. Дома она снова заплакала. Впервые не в состоянии справиться с собой, Вика не на шутку забеспокоилась. Она набрала мамин номер. Разговор с родным человеком приободрил ее, слезы вскоре высохли. Девушка в очередной раз умылась, устроилась перед телевизором и не заметила, как уснула… Вика открыла глаза в третьем часу ночи, словно кто-то толкнул ее в бок. Очнувшись, она снова начала реветь.
«Может, скорую вызвать?» — беспомощно подумала Колесникова.
Но сочтя, что ей нечего будет сказать приехавшим врачам, она вскоре опять заснула…
Утром Вика подошла к холодильнику, достала оттуда настойку боярышника на спирту и добавила в чай. Авось поможет!
— Ну, ты как? — с тревогой спросила ее Ирина, подъехав к остановке.
— Более или менее.
— Вот ты нас напугала! Я тебя никогда такой не видела.
— Я сама себя никогда такой не видела.
— Балда! Надо было слинять от Ворона под тем или иным предлогом. Было бы легче.
— Не говори мне про него ничего…
Они молча доехали до места и разошлись по своим рабочим местам. Вика привычным жестом включила компьютер, надела наушники и подняла глаза. Мимо по коридору шел Вадим в сопровождении группы людей. Дойдя до того места, где сидела она, хозяин нервно обернулся: на месте ли? Поняв, что его волнение не осталось для нее незамеченным, мужчина склонил голову и быстрее зашагал к двери.
Вечером ровно в шесть финансовый директор Виктория Колесникова со всеми вместе направилась к выходу. Ее провожал удивленный взгляд Строгой.
«Смотри, сколько влезет!» — подумала про себя Вика и решительно нажала на кнопку вызова лифта. Искренне подивившись появившемуся в ней цинизму и жесткости, она снова подумала о Вороне — она будет не она, если не заставит его увидеть в себе человека!
