Патриция Хилсбург - Изгнание из Эдема Книга 1
— У него больше не будет любовниц! — привстала и опять села на то же место Патриция.
— Не будет, Поленька, не волнуйся.
— Я знаю, милый.
Стэфани прекратила перепалку взмахом руки и опять приступила к философствованию:
— Но жены так наивны. Стоит мужу сказать ей любую утешительную ложь, как она становится его отрадой, помощницей, бесценным сокровищем — в худшем случае его беспокойным, но любимым ребенком. В каждой из жен заключены все женщины сразу, а в каждом муже — все мужчины. Что знает холостяк об этой бесконечно опасной, надрывающей сердце, непременно изменчивой и полной приключений жизни, которую именуют браком? Дорогой доктор, смотрите на это, как на любую рискованную операцию, которых вы делали сотни.
Доктор, слушавший внимательно, каждое слово Стэфани, удовлетворенно поднял брови и махнул головой в знак согласия.
— Поистине, — медленно, даже немножко с акцентом, сказал он, — кто мудрей и лукавей женщины, когда она пытается уловить в свои сети мужчину, избранного для нее Аллахом.
— Так вы согласны?
— Нет.
— Как, нет?
— А мне хорошо и без жены.
— Но вы не знаете, как хорошо вам будет с женой.
— Зачем мне ломать свою жизнь?
— Но это только к лучшему.
— А где гарантия?
— Никаких гарантий.
— Я буду счастлив, оставаясь старым холостяком со своей единственной женой.
Патриция поднялась, и вся подавшись в сторону, где сидели доктор и Стэфани, с удивлением спросила:
— Так вы уже тоже женаты?
— Да, с ранней юности.
— И где же ваша жена?
— Она всегда со мной.
— О, Боже, Стэфи, что ты себе позволяешь, зачем ты разрушаешь семью этого иностранца, — возмущался Фархшем, усаживая Патрицию рядом с собой.
Стэфани невозмутимо и с издевкой посмотрела на Фархшема и, вытянув шею, засмеялась:
— Его религия разрешает ему иметь четыре жены, а я буду только вторая — я согласна!
— Ты с ума сошла!
— Она всегда была сумасшедшей, — проворчал Блэкфорд и потянулся достать трость, которая валялась на полу.
— Только вы, Эндрюс, не всегда меня считали сумасшедшей — вспомните!
— Я ошибался.
— И сейчас ошибаетесь, — холодно заметил доктор.
— Он никогда не знал никаких правил, кроме этикета, потому его жизнь — сплошная ошибка, — резюмировала Стэфани и протянула руку к доктору.
— Что вы хотите сказать, милая леди? — галантно спросил доктор, сжимая запястье Стэфани.
— Я хочу узнать, сумеете ли вы проверять мой пульс, оставаясь старым холостяком?
— Стэфи, он женат, ты подумай!
— Может у него жена — иностранка?
— У меня жена интернациональна и зовут ее НАУКА, уважаемая, и леди согласна на вторые роли после нее.
— О, Боже, Стэфани и на вторых ролях, потрясающе!
— Бывает и так, Джонни. Ну, как мой пульс, доктор?
— Ах, про него-то я и забыл. Раз, два, три… Нет, он неотразим. Такой пульс один на тысячу, нет-нет на сто тысяч. Я люблю его! Я не могу расстаться с ним!
Фархшем подхватывается и поднимает Патрицию Смат, направляется к двери.
— Пойдем, дорогая, к реке. А вам доктор, я должен сказать, что вы будете раскаиваться в этом до последнего дня своей жизни, поверьте.
— Мне поможет Аллах!
— Сомневаюсь.
— Мистер Сэдверборг, вы получили мои указания?
— Разумеется.
— Завтра приступайте.
— Разумеется.
Фархшем и Патриция, направляясь к двери, немного задержались, проходя мимо Стэфани и доктора. Фархшем был бледен и раздражен, а Патриция плыла, как курочка, довольная, настороженная, но не удержалась, скользнула взглядом на сплетенные пальцы доктора и Стэфани. Колючий блеск бриллианта в несколько каратов пронзил сердце Патриции и она, сделав намек на книксен, прошипела:
— Поздравляю, дорогая.
В дверях они столкнулись с управляющим, который спешил с каким-то сообщением к Стэфани Харпер.
Глава 14
Прошло несколько месяцев.
Палуба туристского парохода. В кресле-качалке, лёгком и удобном сидит Стэфани. Она в купальном костюме, огромной шляпе, и на пальчике одной ноги болтается изящная прогулочная туфелька. На коленях у нее альбом, в котором она что-то рисует, похоже, разрабатывает новые комбинации костюмов для морских прогулок и пляжей.
На некотором расстоянии от нее в таком же кресле-качалке удобно устраивается бледного вида джентльмен лет под сорок. На нем тропический костюм из белого шелка, зеленые красивой формы очки с цейсовскими стеклами. Удобно устроившись, закинув ногу на ногу и положив на колени толстый блокнот, он немного отворачивается от Стэфани, явно показывая этим, что ему не надо мешать, приглаживает аристократическую бородку и начинает что-то писать медленно, явно обдумывая каждое слово, а может правильно формулирует мысль.
Стэфани быстро делает набросок его костюма, тропических мужских туфель и захлопывает свой альбом. Явно видно, что путешествие, однообразие морского пейзажа в период штиля, ей надоели, и она жаждет новых знакомств. Кроме того, морское купание ежедневно и спокойствие от жизненных бурь накопило в ней очень много энергии, которой требуется выход.
Бросив альбом рядом с креслом, она обращается к мужчине, предварительно постучав туфелькой по палубе, чтобы обратить на себя внимание:
— Не скажете, который час?
— Одиннадцать, — недовольно буркнул мужчина, даже не взглянув в ее сторону.
— А на моих еще только половина одиннадцатого, — наивно сказала Стэфани, явно играя простушку.
— Сегодня ночью часы на полчаса перевели вперед. Ведь мы плывем на восток.
— Мне кажется, когда то и дело переводят часы, путешествовать интереснее.
— Я рад, что вам даже такая мелочь интересна, — буркнул мужчина и демонстративно углубился в свою работу. Рука его стала двигаться по блокноту более нервно.
— Через полчаса стюард будет разносить бульон. А я думала, ждать еще целый час, — наивно болтала Стэфани, явно нарочно мешая работать заинтересовавшему ее мужчине.
— Я никогда не пью бульон.
— Почему же?
— Не хочу прерывать работу.
— Почему вы все время работаете? Не для работы же люди пускаются в путешествие, а для удовольствия, верно? — Стэфани явно флиртовала на уровне своей горничной и это, видимо, доставляло ей удовольствие.
— Работа — мое единственное удовольствие.
— Ну какой в этом смысл?
— Очень большой.
— Прямо тоска берет смотреть, как вы все пишете и пишете безо всяких развлечений и даже без бульона.
— А вы не смотрите на меня, — очень даже невежливо ответил мужчина, но он не подозревал, что за женщина рядом с ним, и что таким образом от нее не избавишься.
