Борис Михайлов - Предательство любви не прощается
Бывшая стюардесса из Домодедова была замужем за летчиком. Муж летал за границу, Женька, не знавшая ни одного языка, — на внутренних линиях, вместе бывали редко. И случилось, что должно было случиться. Дважды встретившийся в полете, молодой красавец — владелец бывших ВЦСПСовских санаториев Анатолий Савельев в миг покорил сердце юной замужней женщины, не удовлетворенной семейной жизнью. Стали встречаться. В итоге Женя оставила летчика и вышла за Анатолия. У него до этого личная жизнь не сложилась. Женившись, по настоянию матери, на избалованной красавице — дочери приятелей, Анатолий оказался несчастным в браке, и молодые разошлись. Жена осталась в принадлежащем ей доме в Горках — 2, недалеко от дома родителей, а Толя вернулся к своим. Встречаясь с Женей, купил ей дом в Жуковке, чтобы не ездить далеко на свидания, а потом и сам перебрался сюда. Отец Анатолия бывший высокопоставленный работник Центрального Совета профсоюзов, отошел от дел и все передал сыну. Толя часто разъезжал по своим владениям в Калининской и Самарской областях, в районе Кавказских Минеральных вод, оставляя жену одну. Чтобы не повторять ошибок прошлого, и жена не изнывала от безделья, Анатолий купил фитнес — клуб, которому Женя посвящала всю себя, даже после рождения близнецов.
Опять затрещал сигнал внутренней связи. "Прямо проходной двор сегодня"! — подумала я и спросила, кого еще несет.
— Мужчина незнакомый. Говорит, обязательно примите, — сообщил дежурный охранник.
— Он что, не представился?
— Сказал, одноклассник. Обязательно примите.
— Фамилия у него есть?
После короткой паузы охранник назвал: Хворостов Иван. Я вскочила с кресла. От неожиданности не в силах была что-то произнести.
— Так, как быть? — голос охранника вернул к действительности.
— Пусти! — Я повернулась к девчонкам, с недоумением смотревшим на меня. — Ой, девчонки! Представить не могла, когда-нибудь заявится!
— Да, кто? — в один голос воскликнули Лана и Маша.
— Ваня! Мой Ваня!
Первой сообразила Маша.
— Твоя школьная любовь до Валерия Александровича?
— Да, да! — крикнула я и побежала встречать. В коридоре взглянула на себя в зеркало, чуточку припудрилась и подкрасила губы.
Мы обнялись как старые друзья, хотела поцеловать — вырвался. Раздела его и привела в гостиную. Девчонки, увидев его, встали. Ваня ни чуть не смутился, громко поздоровался.
— Добрый день, сударыни! Что встали, я не генерал, а вы не солдаты. — Не дожидаясь, когда я представлю подруг, поцеловал ручки Маше и Лане, представился. — Иван, одноклассник Лены. — Девчонки назвали себя. — Подруги Лены, догадался. Почему Маша, не Мери, Марина, Мария?
— Русская. Имя тоже русское.
— Ваш автопарк во дворе?
Я не дала подругам ответить, спросила, как добрался. Оказалось, на электричке до Барвихи, а потом на такси. Выговорила, почему не предупредил, не позвонил, я бы встретила.
Девчонки с любопытством рассматривали Ваню. В свое время я им всё рассказала про наши отношения. До последней встречи с Ваней месяц назад, я волновалась, как представлю подругам, не покажется ли провинциалом, не упаду ли в их глазах. Слава Богу, в Ване ничего не осталось от самарской провинции. Ничем не отличался от москвичей нашего круга общения. Модно одет, нисколько не смущен встречей с моими подругами — стопроцентными светскими львицами, легко поддерживает разговор. С Машей быстро нашел общую тему — нерадивость студентов, которым преподает палеонтологию. Лана тоже включилась в разговор, полюбопытствовала, как работается с ректором Университета — женщиной.
— Замерз в дороге? Выпьешь чего-нибудь? Водка, Виски, Мартини, можно открыть шампанское. Отметим встречу, знакомство с моими подругами.
— Давай, шампанское.
Я достала из холодильника бутылку, Ваня ловко открыл и аккуратно разлил по бокалам.
— За встречу и знакомство! — произнес он. — За вас, дамы, за тебя, Лена!
Мы выпили, я показала на закуски.
— Ты ешь, может, что-нибудь серьезного? Скажу Даше, принесет первое, мясное? Кстати, девчонки, а вы есть не хотите? В минуту организую.
Есть никто не хотел и продолжился разговор. Ваня рассказал, что приехал рано утром, зашел в Академию, взял бумаги, устроился в академическую гостиницу. Завтра утром едет в Керчь. Мог выехать сегодня с пересадкой в Джанкое, но предпочел прямой поезд, а пока решил навестить бывшую одноклассницу.
— Не только одноклассницу, еще и первую любовь, — с улыбкой заметила Маша. — Сердце не забилось при виде нашей Лены? Соломенная вдова. Развод вопрос дней.
Пока Ваня соображал, что ответить, подкинула вопрос Лана.
— Но прежних сердца ран, глубоких ран любви ничто не излечило, — писал поэт. У вас как?
— Всё в прошлом. В тумане милых воспоминаний юности, — не сразу нашелся Ваня.
— Не ответ. Неужели не забилось сердце, увидев нашу красавицу? — не отставала Маша.
Мне пришлось вмешаться и угомонить подруг не поднимать больную для меня тему, не провоцировать гостя на трудный для него разговор.
Маша перестроилась на поездку в Керчь, что может интересовать археолога зимой, когда все раскопки свернуты. Ваня объяснил, что в историко-археологическом музейном комплексе богатая коллекция не изученных материалов, необходимых для диссертации.
— Завидую белой завистью, — сказала Маша, поднимаясь, — мечтала защитить докторскую, материал собрала, да любовь перечеркнула все планы.
— Вышли замуж и оставили науку? — удивился Иван.
— Первое время занималась воспитанием дочери, потом привыкла к беззаботной жизни, возвращаться к цифрам, скучным документам социологических исследований коллег, к студентам, нежелающим ничего знать, все откладывала. Муж продолжал зудеть, женская доля — семья, я и смирилась. Вслед за Гёте повторила: "Ах, Боже мой, наука так пространна, а наша жизнь так коротка".
— Кстати, муж Маши известный ученый — директор международного института стратегических исследований, — пояснила я для Вани. Подумает, еще, что муж неуч, сторонник Домостроя.
— А я свою профессию никогда не оставлю. Даже если выйду замуж и рожу, — заметила Лана.
— Возможно, муж ваш прав. Для женщины главное семья, — согласился Ваня. — Что касается современной социологии, то к ней, как и к её сестре — статистике отношусь скептически. Политизированная и не объективная.
— Вы не правы, Ваня. Социология — социологии рознь. Есть множество авторов и работ, объективно представляющих нашу действительность, — сказала на прощание Маша. Пожала руку Ване, поцеловала меня и Лану, крикнула: — До встречи, рада была познакомиться с твоей школьной любовью! — и покинула нас.
