Наталья Сафронова - Мозаика любви
— Для отвода глаз или кататься? — ехидно уточнил Витторио.
— Гора меня не занимала, — подтвердил Анатолий. — У меня была на примете другая вершина, которую хотелось покорить. Через час я уже ехал от белокурой красотки Монте-Бьянки к прекрасной шатенке Лючии. Такая замена меня устраивала.
— Вы нашли вашу чаровницу в условленном месте? — спросил Берти.
— Нет, она, конечно, все перепутала, — с усмешкой подтвердил догадку одного ловеласа другой. — Мне пришлось долго кружить по Аосте, заглядывать в кафе, пока я не сообразил сесть и обзвонить салоны красоты. В пятом мне подозвали к телефону синьору Манчини.
— Вы прозорливы, — похвалил собеседник.
— Нет, просто отступить на этом этапе я уже не мог. А лучшее средство для женщины привести нервы в порядок — это парикмахерская, не так ли? — задал Лобанов вопрос, не требующий ответа.
— Синьор Берти, я могу войти? — раздался стук, и вежливый вопрос Елены из-за приоткрытой двери.
— Вы позволите? — переспросил адвокат своего клиента.
— Да, разумеется, — кивнул тот.
— Патрон, — официально обратилась Елена к своему начальнику, — могу я попросить у вас разрешения отлучиться на час?
— Вы хотите куда-то отъехать? — удивился Берти.
— Нет, я буду здесь, в госпитале. Администратор просит меня помочь в качестве переводчика. В приемное отделение привезли женщину в коме, с ней ее родители, они из России, плохо говорят даже по-английски.
— Несчастный случай? — поинтересовался Берти.
— Да она уже три года в коме. Все это время велись тяжбы об опекунстве. Сейчас решение принято в пользу мужа, но родители добиваются пересмотра, — рассказала Елена.
— Из-за денег? — уточнил Витторио.
— Из-за жизни, — предположил Анатолий. — Муж, наверное, хочет отключить ее от аппаратов?
— Вы правы, — подтвердила Елена, — эта американская мода, похоже, дошла и до Европы. Сюда ее перевели, чтобы спрятать от мужа. Она родом из моего города, ровесница. Лежит такая спокойная, прекрасная, как царевна в сказке.
— «А в горе хрустальный гроб?» — по-русски процитировал молчавший Анатолий, поглядывая на Елену.
— Да, только королевича Елисея нет. А родительские поцелуи не оживляют спящих красавиц, — посетовала она и, переведя взгляд на Берти, повторила свой вопрос.
— Да, конечно, вы можете помочь своим соотечественникам, надеюсь, наш клиент не будет возражать. — И Витторио повернулся к Анатолию.
— Вы распоряжаетесь рабочим временем ваших сотрудников, но я хотел бы сегодня получить сведения о перерегистрации моего билета, — сухо напомнил Лобанов.
Елена пристально посмотрела на него, кивнула и молча вышла из палаты.
— Вам не жалко родителей этой женщины? — удивился адвокат.
— Нет, мне жалко мужа, который поставлен перед таким выбором. Ему ведь надо жить, он не может впасть в спячку рядом со своей женой. А родители просто вновь оказались с маленьким ребенком на руках, у них время повернуло вспять. Они боятся потерять этот шанс.
— Возможно, вы правы. Но вернемся к нашим делам, — перейдя на официальный тон, предложил адвокат. — Нам осталось разобраться: не содержится ли в вашем поведении с синьорой Манчини состава преступления.
— Синьор Берти, вы адвокат, а не прокурор, — заметил Лобанов.
— Да, поэтому я должен знать, что вам может предъявить прокурор. События происходили на территории Италии, и отвечать за содеянное вам предстоит по итальянским законам. Поэтому продолжайте ваш рассказ, а я уж сам определю, что преступно, а что нет.
— Дорогой мэтр, все происходившее с нами после встречи в Аосте относится к компетенции суда божьего, а не человеческого. Мы остановились в Шамони, сдали наши машины, взяли взамен одну, проехали еще пару городков и оказались наконец во Флаине. Вдали от лыжных трасс, путешественников и возможных знакомых. На весь город здесь имелось всего две работающие гостиницы. Нам пришлось ждать целый час, пока подготовят номер. Мы зашли в ресторанчик, который был почти пуст, и там, сидя напротив Лючии, я с удивлением слушал ее оживленный разговор с хозяином, подошедшим поприветствовать редких посетителей. Мою даму трудно было узнать. За прошедшую неделю я привык любоваться ею, прислушиваться к звукам ее голоса, ловить малейшее движение. А теперь я видел перед собой энергичную напористую яркую красавицу, шумную и словоохотливую. Тогда я решил отнести это к естественному волнению и смущению. Мне было некуда отступать, да и не хотелось. Прогулявшись по городу, мы поднялись в наш номер. Сексуальные фантазии, которые занимали меня весь отпуск, должны были наконец-то реализоваться.
— Но не реализовались? — с усмешкой предположил Карл.
— Реализовались, но не столько мои, сколько ее. Я томил себя весь период ухаживания и интриг картинами нежной власти над томной, покорной ундиной, а оказался в плену у неистовой амазонки. Я хотел исподволь разбудить ее страсть, изощренно вызвать ее желание. Вместо этого мне пришлось выполнять ее прихоти и команды, слушать страстные речи на плохо знакомом мне итальянском и не иметь ни минуты отдыха. Судьба сыграла со мной злую шутку: спящая красавица проснулась и не желала засыпать снова. К исходу второго дня нашего приключения мне казалось, что ее подменили. Та, которую я так вожделел, уехала с Карло домой, так и оставшись недоступной, а мне прислали ее горничную.
— Если сказать проще, то произошла банальность: добившись желаемого, вы остыли, — прокомментировал Берти ситуацию, изложенную Лобановым.
— Да, наверное, но все усугубилось ощущением, что желаемого я так и не добился. Поэтому удовлетворение, испытываемое мною, было не полным и не сладостным. И вот в какой-то момент, выйдя из ванной, я увидел в зеркале ту женщину, которую хотел. Лючия лежала на кровати. Смятая простыня прикрывала ее обнаженную спину. Ноги были чуть согнуты в коленях, рука покоилась на подушке, а вторая лежала под щекой. От этой позы веяло таким покоем и грацией, что мое сердце замерло от восторга. Я видел ту, которую желал. Боясь спугнуть это видение, я выключил свет, закрыл дверь в ванную комнату, неслышно ступая, вошел в спальню и замер. Она сидела на краю постели и расчесывала волосы. Увидев меня, томно потянулась и размотала влажное полотенце с моих бедер. Но образ, возникший только что передо мной в зеркале, был столь прекрасным, что отказаться от него не хватало сил. Я увидел в той, что требовательно теребила мою плоть, главное препятствие к возможному счастью, и решил действовать. Оторвав партнершу от ее занятия, я, в доступных выражениях, твердо велел ей собираться.
