Ирина Лобановская - Дорогая кузина
— Она вечно опаздывает, — объяснил Илья. — Придет, никуда не денется!
— Она наколола вас, эта ваша сестра, — произнес вдруг вышедший из глубокой, растительной, прелой прострации Лев Аполлонович. — Кинула по-черному!
Наступила удивленная пауза. Хозяин квартиры скользнул взглядом по сидящим.
— О-о! — вдруг сделал он потрясающий и занимательный вывод. — За столом только два очкарика — я да именинник! — и он указал пальцем на Илью.
— Да-да! — поспешил согласиться с ним Илья.
Он не любил пьяных и даже немного побаивался их.
— А ты вообще чем занимаешься? — вдруг вспомнил Лев Аполлонович.
— Я хакер! — объяснил Илья.
Хозяин озадаченно уставился на него.
— Да, я хакер! И вот сейчас хакну эту тарелку!
И он протянул руку к блюду с едой перед ним.
Лев изумленно на время затих.
Лидочка по-хозяйски раскладывала по тарелкам тушенку, салаты с крабами, зелень, наливала в стаканы компот из огромной банки. Подруга Льва Аполлоновича сосредоточенно и напряженно, суетясь, помогала.
— О-о! — снова протянул Лев и присвистнул.
Он до конца не проспался, не успел.
— У некоторых людей как бы две метафизических головы, — заговорил Илья, почесав нос. — Одна думает о разврате, другая — о пьянстве. И едва голова, живущая развратом, поднимается, ее тотчас перекусывает вторая, которая суть пьянство!
— А наоборот? — поинтересовалась Лидочка. — Разврат не перекусывает пьянство?
— Нет! Такого не бывает! Разврат перед пьянством бессилен, увы, о магистраты великого Рима! — развел руками Илья — Это закон жизни! — добавил он важно.
Вокруг все хрупали, хрумкали и хрустели.
Илья принялся разливать особый напиток, который приготовил собственноручно, — крепкий бальзам. Первым к утоляющему жажду напитку приложился Лев Аполлонович. И сразу стало ясно, что он пьянеет, понюхав пробку.
Илья положил руку на плечо скованной, стиснутой присутствием поддатого хозяина Лидочки, молчаливо подбодряя. Он, Илья, здесь, и она — за его спиной. Лидочка поняла и ответно прижалась к нему, чмокнула в ухо, любовно потрепала за хвостик…
Сима покосилась недобро, завидуя чужому счастью, но ничего не сказала.
Все дружно лопали и пили. Только Лев Аполлонович сидел каменным монументом, сжав опущенные на стул кулаки и широко расставив голые волосатые ноги в шлепанцах, торчащие, как лампы из абажуров, из холщовых серых шорт. Он был хмур и суров, как языческий волхв. И мало ел, зато все чаще налегал на стакан.
Лидочка засияла глазами-солнышками и торжественно раскрыла круглый расписной поднос. Плов лежал горами желтоватого промасленного риса, покоричневевшего мягкого лука, ломтями мяса на косточках и кусками размягченного лоснящегося сала. Поднимался горячий пар.
— Во-о! — изумленно произнес Лев Аполлонович.
Илья, взяв большую вилку, слегка поводил по плову, разбросал его, и пар повалил сильнее.
— Берите! — сказал именинник. — Не стесняйтесь!
Гости по очереди потянулись к плову с тарелками.
И сразу продегустировали его, горячий и маслянистый.
— Недурно! — заметил Илья.
— А, по-моему, не очень, — вдруг подал голос, как товарняк гудок, Лев Аполлонович. — В нем не хватает чего-то. Бараньего сала не хватает! Настоящий плов жирный. А это не плов. Это рис с мясом. Вот! Не плов, а рис с мясом.
— Нет, вполне ничего. И главное, сделано с душой! — объявила выпившая и расторможенная Сима. — Если тебе что-нибудь дарят на день рожденья, не так уж важно, нужна тебе эта вещь или нет. Главное — дух, а не материя. То, что тебе преподнесли подарок от всей души. Я всегда радуюсь даже ненужной вещи, если мне ее подарили с любовью!
Выслушали вполуха. Все лопали плов и тянулись за новыми порциями. А Лев Аполлонович постепенно хмелел все сильнее.
— Эх! — произнес он. — Хорошо тебе, Лидочка! Ты такая вольная, поешь и пляшешь! И я до института и пел, и плясал, а детей так и не заимел и ни на ком до сих пор не женился!
Повисло молчание. А потом подруга Льва отозвалась с растерянной улыбкой:
— Лева, ты сам себе противоречишь! Всегда твердишь, что ты — убежденный холостяк, не хочешь жениться и иметь детей! Разве не так?
— Именно так! — с жаром ответил хозяин и резко помотал головой. — Не хочу жениться!
— А чего тогда жалуешься?
— Так со мной никто не хочет быть, и от меня детей тоже никто не хочет! — завопил Лев. — Всем на меня наплевать! Я не хочу жениться, это да, но девки об этом не знают! А все равно идут мимо!
Симе стало жаль оскобленную подругу Льва. Она наверняка хотела быть с ним, но тот ее не учитывал.
— Люди все чувствуют, Лев Аполлонович! — наставительно объяснил Илья. — Ощущают флюиды. И раз догадываются, что вы — убежденный холостяк, то с них и взятки гладки. Чувства — они всегда ответные. Если человек чего-то не имеет — значит, не хочет этого иметь. Если бы хотел, добился бы своего!
— Да, ты, кажется, прав, — пробурчал Лев Аполлонович. — А по этому поводу тост! — Он словно пытался замять неловкость своих слов и прорвавшихся чувств. — За вас двоих! — он посмотрел в сторону Ильи и Лидочки. Те с любопытством глядели на него. — Чтобы и дальше у вас все продолжалось так, как сейчас! Чтобы жили вместе, чтобы вместе вам было хорошо, чтобы любовь жила и дальше! А потом, может, и поженитесь?
— Может быть, — Илья почесал нос.
— Тогда меня позовите на свадьбу, ладно? В качестве свидетеля! А то я никогда не был на свадьбе и в загсе! Возьмете?
— Возьмем, — пообещал Илья.
— Слышали? — обратился Лев Аполлонович ко всем. — Мое место свидетеля забронировано!
Все согласно и миролюбиво закивали головами.
— Так вот, — продолжал он, — а потом, глядишь, у вас появятся дети!
— Пока мы не собираемся, — заулыбался Илья. — Но потом — возможно. А сейчас куда нам с ними?
— Я понимаю! За это самое будущее! — провозгласил Лев Аполлонович.
Все дружно одобрительно чокнулись. Стаканы поехали над столом, встречаясь и расходясь, весело сталкиваясь. Снова зазвенели вилки о тарелки.
— Давайте тост за именинника! — крикнула Сима. — Просто за нашего Илюшу!
— Илюшу? — опять раздался голос уже пьяного вдрызг хозяина. — Какого такого Илюшу? За Илью! Человеку двадцать, можно ск-ть, лет! И он уже не И-люша, а взрослый мух-шына, к-торому пора качать в люльке несколько детей! Э-э-эх! — жестко добавил он с каким-то сурововато-мирным мужицким укором.
Все ошеломленно замолчали, раздумывая, почему Лев Аполлонович махнул аж на несколько детей. А потом выпили "просто за Илюшу".
Инга не появлялась, и Сима подумала, что она не придет.
