Вари Макфарлейн - Любовь как сон
– Господи, да тебя слушать тошно. Ты что, правда собираешься притворяться, что не ты его прислала?
Анна отодвинула кресло и встала. Сердце у нее заколотилось.
– Честное слово, я понятия не имею, о каком письме ты говоришь.
Она проговорила это с такой энергией, что на мгновение настала тишина.
– Кто-то прислал в мою фирму запись, на которой я ругаю свою работу и коллег. Запись, сделанную в тот день, когда мы записывали текст для приложения у вас в лекционном зале. Я разозлился и наговорил лишнего, но я и понятия не имел, что ты все записала.
Анна молчала, как громом пораженная. У нее закружилась голова.
– Я и не знала про эту запись. И я точно ее не посылала.
– Значит, какой-то другой сотрудник университета подслушал наш разговор и пустил запись в ход через неделю после того, как мы с тобой поругались? Есть подозреваемые? Сомневаюсь, что для отгадки Пуаро понадобилось бы допрашивать всех, кто сидит в гостиной…
– Нет. – Анна мерила кабинет шагами, чувствуя исходящий от телефона жар. – Я думала, что мы записали только вопросы и ответы. Мне даже результаты не прислали. Ты сказал, письмо отправили по электронной почте?
– Да. С пометкой «Университет», но с анонимного ящика.
– Если бы запись прислала я, то не стала бы скрывать. Какой смысл? Как ты верно заметил, все и так бы подумали на меня.
– Тогда кто?
– Не знаю.
Джеймс выдохнул. Он явно не смягчился, и Анна прекрасно понимала почему. Он угодил в беду, притом без возможности свести счеты с врагом.
– Подожди…
– Что?
– Запись делал мой коллега Патрик. Он единственный, кому я рассказала про наш разговор. Он невзлюбил тебя с самого начала. Не исключаю, что он прослушал всю запись целиком. Правда, все равно не понимаю, зачем Патрику присылать письмо.
– Это такой рыжий?..
– Ну да.
– Кажется, я его помню. Он знал, что мы поссорились?
– Нет. Лично я ему не говорила. – Но… по словам Мишель, Патрик хотел знать, почему Анны не было на работе. – Наверное, Патрику рассказала Мишель.
Джеймс вздохнул.
– Великолепно. Полное поражение, – сказал он, но уже не с такой яростью.
– У тебя большие проблемы?
– Во время перерыва меня, вероятно, вдребезги разнесет шеф. А завтра, скорее всего, я начну искать новую работу. Если не буду валяться под столом в пабе.
– Если я поговорю с твоим шефом, это поможет?
– Можешь попробовать, но толку будет немного, если она получила запись. Проблема ведь не в том, кто что сказал, а в том, что все это слышали.
– Извини, что так вышло.
– Спасибо. И ты меня тоже извини. Увидимся.
Он положил трубку.
54
Анне пришлось укрепиться духом, прежде чем проделать короткий путь до кабинета Патрика. Она не знала, что именно ей предстояло выяснить, но не сомневалась, что приятного будет мало. Неужели запись правда отослал Патрик? Как он мог! И как она собирается его обвинить… не обвиняя?
Она постучала в дверь и вошла, как только Патрик сказал: «Да-да!»
– Доброе утро! Тебе полегчало? – спросил он.
Анне показалось или вид у него был встревоженный?
– Да, спасибо. Что новенького?
Она села, пристроившись на краешке кресла.
– Все то же самое…
Он не предложил чаю, и в комнате повисло молчание. Все свидетельствовало, что это не обычный утренний визит, не беззаботная болтовня. На полке тяжело тикали часы.
– Я только что получила один странный звонок, – сказала Анна.
– Так, – отозвался Патрик.
У нее уже не оставалось сомнений, что именно он отправил запись в «Парлэ». Патрик не проявил никакого любопытства. «Так» означало признание вины.
– Кстати, я знаю, что твоя болезнь была психологического толка, а не физического.
– Ты о чем?
– Мишель рассказала, каких ужасов наговорил тебе этот человек. Я просто выпал в осадок…
Патрик покачал головой, переложил ручку на два дюйма вправо и поправил бумаги, чтобы лежали ровно.
– Ты разговаривал с Мишель?
– Я обмолвился, что знаю про Джеймса Фрейзера. И она поделилась последними новостями.
Анна гадала, что именно произошло. Мишель сказала, что Патрик выспрашивал у нее, отчего Анна не появилась на работе. Мишель не отличалась излишней склонностью к болтовне, но она была по природе честна, и, несомненно, Патрик дал понять, что ему известны прошлые выходки Джеймса.
И все-таки он не имел никакого права лезть в ее жизнь.
Анна почувствовала, как постепенно нарастает гнев, словно кто-то выкручивал громкость.
– …и я подумал, что нужно кому-то выступить от твоего имени. О тебе некому позаботиться… а ты слишком бескорыстна, чтобы заступиться за себя. – У Анны глаза полезли на лоб, когда она услышала такую характеристику. И Патрик вдруг засомневался. – Ну, я же слышал, как он разговаривал с тобой. Вот я и послал запись в агентство. Пусть в кои-то веки за свое безобразное поведение поплатится он сам, а не кто-то другой.
Анна не понимала, что за безумие овладело Патриком. Похоже, он и сам теперь не мог поверить в то, что сделал.
– Ты отправил людям, с которыми мы сотрудничаем, секретную запись личного разговора, без моего разрешения и без предупреждения, дал понять, что это я, унизил Джеймса и стал причиной того, что он потерял работу?
Патрик от удивления приподнял брови.
– Его уволили?
– Да! Ну или могут уволить. Патрик, ты с ума сошел? Все теперь думают, что запись послала я!
– Прости… я вспылил, и мне очень захотелось, черт возьми, наконец что-то сделать.
Патрик выпятил подбородок и попытался принять бойцовскую позу.
– А ты не мог сначала меня спросить?
– Ты бы обдумала все возможные последствия, проявила крайнее беспристрастие и позволила бы ему сорваться с крючка.
– Если целью было нанести от моего имени удар Джеймсу Фрейзеру, ты нашел просто идеальный вариант, чтоб получить максимальную отдачу! Мне пришлось извиняться перед ним. Минус десять баллов в области морали и нравственности.
– Зачем извиняться? Он мерзавец. Скажу честно, я как-то не стал задумываться о проблемах, которые могут постигнуть человека, некогда публично унизившего тебя.
Анна застонала и закрыла руками лицо.
– Но тебе не кажется, что если кто-то и должен был проучить его, так это я?
– Да уж, я вижу. Он так с тобой обошелся, что ты неделю не выходила из дому.
Анна несколько раз прерывисто вздохнула.
– Я знаю, ты считаешь, что вступился за меня, но поверь, ты ошибаешься. Я больше не хотела видеть Джеймса, а теперь придется разгребать то, что ты натворил.
– Ты уверена?
– А кто еще будет это делать?
– В смысле, ты уверена, что больше не хочешь его видеть? Со стороны выглядит, как будто Джеймс из врага номер один превратился в человека, с которым ты охотно проводила время.
