Ольга Егорова - Капля света
За час до отправления поезда Сергей собрался выходить.
— Что так рано? Здесь полчаса до вокзала доехать, — удивилась Рита.
— Пускай идет, — внезапно вступился за сына Павел. — Прогуляется, воздухом подышит…
Сергей внимательно смотрел на отца. Чувствовал, о чем тот думает, о чем недоговаривает… Даже разозлился немного на него за эти предположения необоснованные, хотел уже было остаться дома еще на полчаса, ..
— И правильно, — вдруг присоединилась Рита. — Прогуляешься, подышишь!
— Ну вы даете! — только и смог произнести в ответ Сергей, поднял с пола сумку и направился к выходу.
— Ну все, дорогие мои. Пишите, звоните. Рано не ждите. Соскучитесь — приезжайте сами.
— И приедем, — ответила Рита. — Вот кончится у Пашки сессия, я возьму на работе за свой счет несколько дней — и нагрянем к тебе!
— Буду ждать, — ответил Сергей. Поцеловал мать в подставленную щеку; задержал в своей руке подольше руку отца.
Деревья, покрытые хрустальным инеем, превращали обычный старый двор в какую-то сказочную страну, красную, кристально чистую и холодную/Сергей спешили к остановке. Только потом, дойдя до нее почему-то сел автобус, который шел в направлении, противоположно вокзалу.
Первое время он настойчиво пытался делать вид, что и сам этого не заметил. Просто не думал об этом, и потом, когда пришло время выходить, спрыгнул с подножки в самый последний момент, прошел несколько шагов вперед и остановился.
«Может, и прав отец. Ведь так тянет в душе, что хоть, в петлю лезь. Сколько же с этим жить можно? Зайду, попрощаюсь. Скажу несколько слов и уйду. Теперь навсегда…»
Снег хрустел под ногами, дышать было легко, и в этой прозрачной тишине он вдруг услышал звук собственного сердца. Сердце стучало, обгоняя ритм его шагов. Сергей шел, а сердце его бежало…
«Нет, так нельзя», — промелькнула мысль. Последняя отчетливая мысль, потому что потом все мысли сбились в кучу, перепутались, слились воедино, как сливаются капли дождя в шумный горный поток. Он уже не знал, зачем, почему делает то, чего делать не собирался. Ведь знал совершенно точно, еще пять минут назад знал: никогда он этого делать не будет. Никогда, ни за что…
Звук шагов гулким эхом отражался от стен. Вспомнилась Кнопка, как они поднимались когда-то с ней по этим ступеням. Один, второй лестничный пролет, третий… И снова спасительная мысль: «Я просто с ней попрощаюсь. Просто попрощаюсь, и все…»
Перед дверью квартиры он остановился. Запоздалая мысль промелькнула в сознании: «Господи, что же я ей скажу? Что?»
Он попытался заготовить несколько фраз. Хотя бы первых, самых первых фраз, самых трудных. Он скажет: «Ну, здравствуй… Здравствуй, Света, Лера, или как там тебя… Вот, пришел попрощаться. Через час уезжаю…» Она что-то ответит. Потом будет легче. Главное — начать…
Он нажал на кнопку звонка и стал напряженно вслушиваться в тишину с той стороны двери. Снова нажал на кнопку, на этот раз подольше задержал на ней палец, и снова ничего, кроме тишины, в ответ не услышал…
Усмехнулся немного грустно: вот ведь как бывает. Наверное, не судьба случиться этой последней встрече. Наверное, ни к чему она. Напрасно отец его уговаривал…
Он все продолжал звонить в дверь. В глубине души почему-то крепло и разрасталось чувство: она его слышит. Он как будто почувствовала близость, как будто кто-то шепнул ему на ухо: «Горячо», и он зацепился за эту подсказку, наверное, просто потому, что больше не за что было ему зацепиться…
Минуты летели. Он уже не убирал палец с кнопки, упрямо звонил в дверь, словно вступил в поединок с судьбой. И он его выиграл…
Дверь распахнулась.
Перед ним стояла она. «Валерия, Света, или как там тебя…» Все заготовки куда-то испарились. Он смотрел на нее и не узнавал ее. Она как будто на сто лет постарела… Промелькнуло воспоминание — девушка в черной косынке.
— Ты? — услышал он наконец ее голос.
Она спросила спокойно, как будто бы ничуть не удивившись его появлению. И взгляд такой у нее был, словно ничего в этой жизни уже ее удивить не способно. Ни удивить, ни обрадовать, ни причинить боль…
— Я, — тихо ответил он, — Здравствуй. Вот, пришел попрощаться…
— Проходи, — так же тихо сказала она и отошла от двери, чтобы пропустить его внутрь.
Кнопкины картинки висели на стенах. Так жутко, так больно стало от этого. Вокруг вообще ничего не изменилось. Он снова испытал то самое чувство, которое сводило его с ума несколько месяцев назад, по дороге из Питера в Саратов. Отчаянно хотелось поверить в то, что сейчас, вот сейчас она выйдет из своей комнаты, улыбнется и скажет ему: «Привет…»
Он оглянулся. Валерия стояла позади и смотрела на него.
— Как ты? — спросил он. — Как ты живешь?
— Не знаю, — эхом ответила она. — Живу как-то. Не думаю как. А ты?
— А я…
Он хотел сказать ей, что и он тоже. Живет как-то, стараясь не думать о том, о чем запретил себе думать раз и навсегда. Но слова не шли с языка, застряли в горле. Они были вдвоем в окружении странных персонажей, с параноидальным любопытством взирающих на них со всех сторон.
— Я сегодня уезжаю. Сейчас.
Она кивнула в ответ и ничего не сказала. Все-таки странно было видеть ее такой. Почти неживой…
Мысль эта острым осколком ледяной глыбы пронзила сердце.
— Лера, — прошептал он. — Скажи, тебе плохо? Тебе сейчас плохо?
Она молчала. Он тоже ничего не смог больше сказать и подойти к ней ближе не смог, несмотря на то что так его к ней тянуло… Он шел вперед, с каждым шагом приближаясь к Кнопкиной комнате. К тому месту, где впервые в жизни увидел Валерию, которая стала потом его ночным кошмаром…
Она не пошла за ним. Ее шаги оборвались в районе двери. Он не видел ее, но чувствовал, как замерла она на пороге…
Кнопкины книжки, Кнопкины губные помады, разбросанные на туалетном столике. Кнопкины тапочки, оставленные возле кровати… Какая-то тетрадь, исписанная торопливым неровным почерком… И вдруг он увидел ее.
Ту самую картину, про которую писала Кнопка в своем последнем письме. Череп в железной каске. Наклонился, поднял с пола. «Воин, — прочитал в углу. — Сальвадор Дали».
Долго стоял, вглядываясь в пустые глазницы… Потом обернулся и увидел ее.
Она стояла в проеме двери. По щекам ее текли слезы.
— Лера, — прошептал он. — Лера…
Она медленно подошла к нему. Словно на ощупь… Он прикоснулся пальцами к ее лицу. Потом прикоснулся губами. Слезы были солеными и горячими…
Эпилог
— Быстрее! Быстрее же! — Он тянул её за руку, проклиная эти тонкие ее каблуки-шпильки, которые скользили по льду. — Лёра, прошу тебя, мы же опоздаем! Мы никуда не уедем! — Я не могу быстрее, Сережа! — откликнулась ока. — Скользкая подошва…
