Диана Мортеньес - Осколок
Плакала все время, ни с кем не желала разговаривать. Отворачивалась к неуютной больничной стене, когда кто-то приходил ее навещать. Еще больше скулила в подушку, когда Макс, сев рядом с ней на пропахшую лекарствами больничную койку, гладил девушку по плечу — так же молча. Наверно, чувствовала, что он ненавидит ее за все: и за то, что забеременела, и за то, что потеряла ребенка…
И Макс не мог себя понять. Вроде, должен испытывать облегчение, но что-то кроме горя ничего не было. Заметившей его состояние маме все же признался, что ребенок был не Наташин, но теперь это не важно… Был растроган тем, что отец, знавший его тайну, до сих пор не проболтался жене. Виктор сказал только по-мужски скудно:
— Не переживай, это к лучшему.
Зато мама утешала его по-настоящему! Наперекор его ожиданиям не сказала ни слова обидного и унижающего, от нее не было ни нотаций, ни упреков, ни нудных причитаний.
Через две недели, когда курс лечения уже подходил к концу, Света набралась решимости и поймала Макса за руку.
— Прости, — попросила она многозначительно.
Смотрела мужчине в лицо мокрыми черными глазами, вспухшими и ненакрашенными, бесцветными, но (наконец-то) искренними. Макс ничего не сказал, но уверенно покачал головой — отрицательно.
Глава 5. Чтобы удержать
Знать свой город наизусть и удивляться каждый раз, когда возвращаешься, — это не единственная черта путешественника. Живя вдалеке, можно сколько угодно вспоминать Сочи, но, приехав, все равно найдешь здесь уйму нового. Хотя так оно и есть. Время не стоит на месте, и слава богу!
Наташа оставила сумку в камере хранения на вокзале, который ценится своей архитектурной красотой даже среди обитателей таких многовокзальных мегаполисов, как Москва и Питер. У Максима сейчас экзамен, он не может ее встречать. А сама отправилась к нему в школу пешком, включив плеер и закрыв глаза.
Несмотря на почти середину лета в Сочи было невероятно свежо. Солнце припекало спину, но вскоре Наташа спряталась под тенью пышных каштанов на набережной реки. Река называется Сочи, но еще со времен прабабушек и прадедушек так повелось, что все называют ее Сочинкой. Да уж, по самой речке видно, что дождей здесь давненько не было, и ледники в горах тоже растаяли уже давно. Если учесть, какой ширины русло предусмотрено бетонными берегами, то ручеек вполне оправдывает свое ласковое названьице. Взяла и молниеносно осуществила одну бредовую затею: спросила у пожилого мужчины:
— Извините, Вы местный? Дождь в Сочи давно был?
— Да вот сегодня утром был маленький, — улыбнулся дедушка.
— Наверно, поэтому так свежо! — догадалась Наташа, обведя носом ближайший воздух.
У железнодорожного моста свернула на Цветной бульвар. Под музыку шагается очень легко! Хотя Цветной — спальный район, здесь, как в центре возле вокзала, царит пестрое многообразие прогуливающихся отдыхающих. Наташа с завистью смотрела на загорелых людей с пляжными сумками: те, кто молод и красив телом, вообще шли в купальниках, слегка прикрыв бедра легкими парео, или — парни — просто в шортах. Вот бы побыстрее Макс освободился — и сразу на пляж!
На входе школы была неприятно удивлена: вместо Сани с Андреем работает другой мужчина, взрослый и совершенно неинтересный. Совесть не позволила расспрашивать о Сане Андрея, и Наташа надолго здесь не задержалась, только улыбнулась Андрюхе:
— Пойду позаглядываю в замочную скважину!
Возле кабинета физики стояло около пятнадцати школьников довольно взрослого формата, большинство из них — девушки. Ну конечно, как всегда! Девушкам же больше всего нужна физика, нежели другие, более женские, предметы. Глядя на их нарочито высокомерные лица, не удержалась и принялась подчеркнуто доброжелательно разговаривать. Одиннадцатиклассницы знали, разумеется, что это жена Максима Викторовича, и отвечали исправно, хоть и неохотно.
Наташа выяснила, что экзамен почти закончился, остались только двое; сейчас они ответят, выйдут, и экзаменационная комиссия закроется в кабинете для выставления оценок. Школьники нервничали, а Наташа ласково их успокаивала… Чувствовала себя значительно старше их — больше, чем на фактический год.
Почему-то школа не вызывала той ностальгии, какая была зимой. Наташа искренне радовалась, что школьные годы — позади! Вспоминалось не столько хорошее, сколько плохое. Как девчонки доставали ее из-за дружбы с физиком, как портили ее тетради уродливыми каракулями и надписями дурного характера, как дрались с ней, поджидая за поворотом коридора, или в раздевалке физкультуры, и кололи ее иголками в спину на уроках труда, когда их обучали шитью, а Ленка Никитина отрезала ей прядь волос. А какие изысканные сплетни про нее девчонки распускали по школе и старались, чтобы эти сплетни услышал и физик… Учителя время от времени пытались промывать ей мозги на предмет внеурочных посещений кабинета молодого учителя. Больно было видеть Макса с другой девушкой, и после этого перестала ходить на его уроки. Хорошо, что это все в прошлом!
Все могло бы быть иначе, если бы… Похоже, что «как есть» ее больше не устраивает. Макс — это уже что-то другое, не такое, как раньше. Макс — это сдерживающий фактор в Москве, но и бросить его после всех тех мучений — жалко.
Из кабинета вышли завуч и еще одна тетка, и Наташа увидела в приоткрывшуюся дверь, что за столом остались только физик и директор. Тогда осмелела и заглянула в класс.
— Добрый день! — поздоровалась она, не входя.
Мужчины повернулись.
— Фролова! — обрадовался директор. — Ну-ка, быстро заходи!
Наташино лицо распустилось, как цветок, Максим даже не смог удержать улыбку. Наташа смотрела на него во все глаза и не могла налюбоваться. Нет, все-таки, красота — страшная сила! Так много хочется сказать, так много сделать… А тут, блин, экзамен: вообще представить не могла, как себя вести. Пока директор командовал, где она должна сесть, Наташа все же подошла к любимому и поздоровалась с ним робким чмоком. Потом послушалась и села к директору.
— Максим Викторович, Вы не отвлекайтесь! — язвительно подколол начальник, кивнув на отвечающую перед учителем девчонку. — Ира всю концентрацию потеряет. Я сам Вашу невесту поразвлекаю.
Учитель снова принялся слушать монотонную и скучную речь ученицы, а директор шепотом расспрашивал Наташу о ее жизни после школы, о Москве.
— Как дела в институте? — спрашивал тихонечко директор.
И Наташа, к удивлению Макса, вдруг ответила:
— Я перевелась во ВГИК. На актерский факультет. Мне посоветовал один очень знающий человек. Правда, снова на первый курс, у них там предметы слегка отличаются от тех, которые я уже сдавала в ГИТИСе…
