Сьюзен Андерсон - Танец теней
— Тристан? — Аманда посмотрела на него, поймала его взгляд, и откровенная жажда, которая читалась в его глазах, заставила ее непроизвольно вспыхнуть от ответного желания. О, нет! Она должна запретить себе это чувствовать. Достаточно ему взглянуть на нее так, и она уже хочет его! Нехорошо все это! Она забыла, какой вопрос собиралась задать и медленно поднялась на ноги. Не отводя от него взгляда, она сделала шаг назад.
Несмотря на внезапное вожделение, которое пульсировало у него в венах, Тристан честно собирался просто быть рядом и охранять ее всю ночь, намеревался только поддержать ее в случае необходимости и позаботиться о ней, если она будет нуждаться в такой заботе.
Жизнь научила Тристана умерять свои собственные нужды и желания, и это был как раз один из тех случаев, когда надо было не принимать во внимание желания своего тела.
Но ответное желание, которое сверкнуло в фиалково-голубых глазах Аманды, когда она заметила, как вожделенно он смотрит на нее, и то, как напряглись бутоны ее сосков под полупрозрачным шелком ее ночной рубашки, будто напрашиваясь на то, чтобы их заметили, заставили его потерять самообладание. Почти против своей воли он последовал за ней, чтобы не дать ей уйти, и вдруг с удивлением обнаружил, что прижал ее к стене!
— О! — простонала она, слабо сопротивляясь, когда голова Тристана наклонилась к ее губам. — Может быть, не надо?
Он водил языком по ее губам, и это действовало так же возбуждающе, как и в первый раз. Тристан обладал удивительной особенностью полностью сосредоточиваться на том, что он делал в данный момент. Ее обожгло словно током, и она начала страстно желать его настойчивых влажных губ, примерно так, как наркоман жаждет наркотика. Она не закрывала своих глаз и было что-то забавное в том, что она могла наблюдать за ним, в то время как он ее не видел.
Его глаза были закрыты, тень его ресниц падала на смуглые скулы, и широкая линия бровей сходилась у переносицы. Его руки держали ее почти грубо, но губы были удивительно нежны, а язык горяч и настойчив.
Аманда обхватила руками его за талию и нетерпеливо выдернула полы его рубашки из брюк, чтобы почувствовать своими ладонями его горячую кожу. На своих трепетных губах она ощущала горячее и прерывистое дыхание Тристана.
Аманда поднялась на носки, нетерпеливо пытаясь дотянуться до него, когда он приподнял голову, чтобы вздохнуть, но Тристан снова наклонился и крепко поцеловал ее в раскрытые губы. Затем он поднял ее на руки и отнес в спальню, плотно закрыв дверь перед носом Эйса, последовавшего за ними.
Здесь он поставил Аманду на ноги, снял с плеча ремень с револьвером и аккуратно повесил на спинку стула. Потом Тристан сел на стул и, сняв ботинки и носки, агрессивно посмотрел на ее ночную рубашку.
— Сними это, — хриплым голосом произнес он, расстегивая воротничок своей рубашки.
Тонкая струйка недовольства вторглась в лихорадочное возбуждение, которое испытывала Аманда. Он заставлял ее раздеться, но Аманда не привыкла делать это на глазах у мужчин. Ладно бы он сказал это шутливым и нежным тоном и помог бы ей снять рубашку… Она вызывающе вздернула подбородок.
— А если нет, что тогда?
— Тогда я разорву ее на тебе.
«О! Что он о себе вообразил? Что он — герой дешевой пьесы об изнасиловании? Ну, ладно, посмотрим, что будет, если они поменяются ролями». С решительным видом Аманда двинулась к нему. Тристан поднялся ей навстречу, явно не готовый к тому, что она схватит обе полы его белоснежной сорочки и дернет их со всей силы в разные стороны. Полетели пуговицы, разорванная рубашка упала с плеч, и Тристан оказался стоящим в одном галстуке на голое тело, с безукоризненно завязанным узлом.
Тристан вытаращил глаза на свою разорванную рубашку и с гневной грубостью шотландца воскликнул:
— Какого черта ты это сделала? Она ведь совсем новая!
— Да? Моя рубашка тоже новая, а ты ведь собирался порвать ее!
— Ну, конечно, нет! Что за странная привычка делать гадости людям прежде, чем они смогут сделать их тебе?
Аманда сразу почувствовала угрызения совести от того, что сделала. И что у нее за характер, право? То она тише воды ниже травы, то вдруг взрывается, как вулкан. Теперь он жутко зол на нее и, возможно, вообще развернется и уйдет.
Но она не приняла во внимание природную агрессивность мужской натуры.
— О, черт, Аманда! — возмущенно заключил Тристан и, притянув ее к себе, впился губами в ее губы. Его губы дрожали от едва сдерживаемой ярости, но когда он почувствовал, что Аманда напряглась, то смягчился. Но, тем не менее, потребовал полной капитуляции.
— Сними с себя все, Мэнди! — прошептал он. — Пожалуйста, девочка. Я хочу видеть твое тело, и мои руки слишком большие и неуклюжие, чтобы я мог сам раздеть тебя, — он отпустил ее и сдвинул бретельки с плеч.
Аманда нерешительно стала расстегивать лифчик, но когда она заметила горячий жар в глазах Тристана, наблюдающего за ней, то начала закипать. Если он так хочет посмотреть стриптиз, то она ему покажет. Она покажет ему зрелище, которого он никогда не забудет! Она взялась кончиками пальцев за подол своей ночной рубашки и начала постепенно приподнимать ее вверх, пока не показались обнаженные колени и верх бедер. Затем она внезапно разжала пальцы, и юбка ночной рубашки опять закрыла ее ноги, в то время как она освободившейся рукой стала снимать заколку, скреплявшую ее волосы. Она тряхнула головой, светлые волосы рассыпались по ее плечам, и она опять взялась за подол ночной рубашки, то приподнимая ее, то вновь опуская.
— Не мучь меня, девочка, — хрипло прошептал он, и огонь в его голосе зажег и Аманду. Ей и самой уже надоела эта игра. Она сняла рубашку, за ней кружевные трусики и возле ее ног образовалась причудливая шелковая горка из нижнего белья.
Дыхание Тристана стало хриплым, и он нетерпеливо скинул с себя брюки и трусы. Его взгляд скользнул по ее пленительной обнаженной фигуре, затем он приподнял Аманду и посадил на кровать. Наклонившись над ней, он вынудил ее откинуться на подушки.
— Боже, как ты хороша! — прошептал он изменившимся голосом, уткнувшись губами в подушку рядом с ее шеей. — Ты не правдоподобно хороша…
У Аманды не было никаких сомнений в том, кто является ведущим в их любовной игре. С первого прикосновения его губ она чувствовала доминирующую роль Тристана, и вовсе не потому, что он стремился показать свое превосходство над ней. Просто ей казалось, что она теряет всякий контроль над происходящим, едва оказывается в его объятиях. Все, что ему надо было сделать, это просто поцеловать ее, коснуться ее, и она полностью оказывалась в его власти.
