Мими Каррера - Музыкант и Журналистка
- Кэндис, - я запрокинула голову, а он погладил мою щеку тыльной стороной ладони. – Тебе нравится?
- Это самый прекрасный подарок, который мне когда-либо дарили, - я смотрела на него, не отрывая взгляда.
- Это еще не все, закрой глаза, - я послушалась его. – Открывай, - через несколько секунд сказал Джо.
Перед моими глазами в руках Джо была коробочка с изумрудными серьгами. Я даже и не знала, что сказать. Мне никто еще не делал таких подарков, кроме родителей, которые подарили золотое кольцо с жемчугом. Драгоценные камни переливались и сверкали на солнце, уходящим за горизонт.
- Джо, - я даже не знала, что сказать.
- Они под цвет твоих глаз, - и в последующий момент, Джо помог мне застегнуть сережки.
- Я, правда, не знаю что сказать. Спасибо – будет звучать слишком банально, - меня растрогал его подарок, да еще врученный на воздушном шаре. Джо не стал ничего говорить, а просто взял и поцеловал меня. Это был самый настоящий воздушный поцелуй, обдуваемый ветром со всех сторон, и утопающим в закате солнца. Что может быть приятней поцелуя с любимым человеком в небе за городом Парижа? Ответ прост – поцелуй с любимым мужчиной и неважно где. Я сейчас настолько счастлива, что казалось, у меня выросли крылья за спиной, и я лечу без помощи воздушного шара…
***
Как только начали садиться сумерки, наше воздухоплавание подошло к концу. Не желая возвращаться в отель, или поужинать в одном из ресторанов, Джо предложил посмотреть вечерний Париж. До города мы доехали снова на такси, а там Джо заказал белый лимузин, прямо как для новобрачных.
Автомобиль выглядел внутри, как элитный мини-клуб. Здесь было все, что нужно: белые кожаные диваны, зеркальный бар с меняющей цвет подсветкой, декантеры для напитков и бокалы для шампанского, плазменный монитор, эффект освещения и играющая подсветка пола, а также световые вставки в потолке, и перегородка между водителем и пассажирами.
Выехав на главную улицу Парижа, мы окунулись в ночную атмосферу города. Его окрасили многочисленные огни витрин, фар машин и свет фонарей. Париж купался в искусственных лучах «солнца» и манил к себе еще больше.
Ночной Париж очень отличался от дневного. Как только заиграли огни, он приобрел совершенно иной вид. Взять даже Эйфелеву башню и ее горделивый шпиль, который выглядел одиноким на фоне всей этой архитектуры. Днем башня смотрелась просто, именно как достопримечательность, но уже ближе к вечеру, металлический каркас «переодевался» в золотое кружево паутины. А сейчас, когда на город опустилось ночное одеяло, башня и вовсе стала настоящей королевой.
Мы выпили с Джо шампанское, включив не так громко музыку, чтобы могли слышать друг друга. Хотя, мы почти не разговаривали, а целовались, целовались, целовались…
Потом мне пришла идея посмотреть Париж не из окна автомобиля, а из люка. Джо сначала мне не разрешил, сказав, что я могу простудиться, потому что ветер холодный, но я его все-таки уговорила, заверив, что постою всего несколько минут.
Высунувшись в люк, ветер сразу же обдал мое лицо холодом, запутавшись в волосах, начав с ними играть. Город быстро мелькал перед глазами, а внутри опять зарождалось чувство полета и невесомости…
Я уже собиралась залезть обратно в салон, как почувствовала прикосновение рук Джо к моим бедрам, по которым плавно заскользили вверх, задирая мое платье. Медленно потянув капроновый чулок до колена, он закинул мою ножку себе на плечо, и прикоснулся влажными губами к коже, прокладывая дорожку поцелуев к эпицентру моего наслаждения. Я посмотрела на небо, закинув голову назад, полностью отдавшись ощущениям и чувствам, что обуревали меня. Этот нереальный контраст холодного ветра и горячих губ Джо… его нежные руки… сорвавшийся стон с моих губ и – здравствуй, Париж!
Глава 24
Кэндис
Любимые руки обжигали теплом, как только прикасались к моей коже, плавно скользя по моим бедрам вверх, дойдя до ладоней, которыми я упиралась в стену. Я стояла, запрокинув голову на плечо мужчине, повернув лицо к нему, и упоенно целовалась с тем, кто заводит меня с пол-оборота и сводит с ума. Я не знаю, сколько мы целовались, и как вообще очутились возле номера нашего отеля, но после долгого и страстного поцелуя Джо достал из кармана куртки атласную красную ленту и повертел ее на пальце, заговорщицки улыбаясь.
– Зачем тебе лента? – Я ответила ему той же улыбкой, а он приблизился вплотную вновь и жарко прошептал на ушко:
– Для остроты твоих ощущений…
И в последующий момент я уже ничего не видела перед собой, только почувствовала, как он взял меня на руки и, видимо понес в наш номер.
Я слышала, как хлопнула позади дверь, и как щелкнул замок. Потом он поставил меня на ноги, принявшись снова и снова терзать мои губы своими – властными и сладкими.
Молния на платье поползла вниз, постепенно открывая мою спину. А затем и ткань сползла, огибая мои округлости с помощью музыкальных рук. Не прерывая поцелуя, мужчина подтолкнул меня к кровати, на которую бережно уложил и накрыл собой. Я сразу ощутила холод шелковых простыней. Это такой волшебный контраст, когда с одной стороны тебе горячо, с другой – холодно.
Пусть я и не видела обстановки в номере, но я чувствовала аромат свечей, которые наверняка украсили собой комнату, привнеся с собой романтику, тепло и свет. Сразу представился танцующий огонь на распаленных телах и тени – отражение магии и любви на стенах…
Джо продолжал оставлять меня без одежды, и когда он снял с меня второй чулок, я поняла, что предстаю сейчас перед ним, абсолютно обнаженной. Единственный элемент одежды, оставшийся на мне – это красная лента, нежно прикасающаяся к моим глазам. Джо был прав: это поистине острое ощущение, когда твой мужчина любуется тобой, и ты этого не видишь, но ощущаешь.
Хотелось снова почувствовать тепло его тела, провести ладонью по его груди, запустить пальцы в его волосы и слегка сжать их на макушке, прикусить нижнюю губу и сорвать довольный стон, но… вместо него я чувствую, как к моему животу прикасается холодная, тягучая струйка, тянущаяся к груди, обрисовывая ее полушария, и поднимаясь вверх, лаская шею, подбородок, губы… это мед.
Мой искусный соблазнитель дал распробовать его на вкус. Это цветочный душистый мед. Джо и здесь остался оригинальным, как всегда. Зачем баловать свою женщину сливками, когда полно других вкусностей?
Обласкав разливную ложку (как позже стало известно), он провел ею по моим губам, после чего крепко поцеловал. Наши губы стали липкими и еще более сахарными. И тогда Джо «отклеился» от них, принялся проводить языком по медовой струйке, тянущейся от губ и ниже, лаская и нашептывая безумные слова, а потом… Потом наши тела встретились друг с другом в новом, доселе неизведанном нам чувстве телесного контакта, сливаясь воедино, унося далеко, к самым звездам…
