Лиля Брынза - Пари (сборник)
– Знаешь, Андрей, а я не против. Черт вас всех возьми, я согласна! Только, умоляю, не орите «горько», а то все испортите.
– Все-таки поцелуйтесь, а то как-то не по правилам получается, – Серафима не выдержала.
И, чтобы не обижать Серафиму, я подставила Андрею губы, чем он, естественно, не преминул воспользоваться.
Мы принимали искренние поздравления, а меня мучил маленький финансовый вопросик. Никто-никто не мог на него ответить, кроме моего братца.
– Андрюшка, дай мне на секунду твой мобильный. Надо срочно позвонить домой, – попросила я.
Он удивленно взглянул на меня, но, ничего не сказав, протянул телефон.
– Але, – раздалось в трубке. – Ночлежка для сексуально озабоченных беспризорников подросткового возраста, – чем-то мой братец был похож на меня.
– Привет, Владик. Это я.
– Привет, Лошарик. Чем обязан?
– Тинейджер, ты случайно не знаешь, почем сегодня собачий корм «Чаппи»?
– Завтра узнаю. А что? – Братец зевнул.
– Да решила тут завести себе шотландского сеттера. Зовут Андреем. Сомневаюсь, смогу ли его прокормить в нынешних условиях кризиса.
– Предки! Проснитесь! – завопил истошно братец. – Проснитесь же! Не поверите, но эта шизанутая и всем нам надоевшая старая дева наконец-то выходит замуж! Лариска, я перетаскиваю свое шмотье в твою комнату, лады?
Эпилог
Во всех романах должен быть эпилог. И я тоже решила быть как все, хотя бы на этот раз. Обычно начинают так: прошло несколько лет. Или так: спустя десятилетие, или даже: двадцать лет спустя (впрочем, это уже будет не эпилог, а продолжение). Итак, прошло несколько лет. Нет, не лет, пусть будет месяцев.
ПРОШЛО НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ.
Офис: переехал на Волоколамку. Состав не изменился. Все как обычно, кто-то работает, кто-то халтурит, кто-то читает любовные романы.
Митрич: получил повышение и нарастил волосы на лысине.
Ленка: купила норковый полушубок и теперь копит деньги на машину.
Наташи: ходят на аэробику, чтобы похудеть, и в театр, чтобы пополнить культурный багаж.
Анечка: увлеклась чтением детективов и поэтому забросила бухгалтерию.
Юленька: собирается в Штаты учиться. Фирма обещала оплатить обучение.
Светлана Денисовна: вставила в огромную грудь силиконовые мешки, что сделало ее грудь колоссальной.
Серега: продал «жигуль» и купил у Гарика красный БМВ.
Серафима: села на диету, сбросила пятнадцать кг, чем привлекла шофера Федю.
Шофер Федя: женится на Серафиме через две недели.
Тетя Тамара: проводила младшего сына в армию, женила среднего сына и развела двух дочерей-близнецов.
Ольга Шпитко: собирается стать мамой в третий раз. По этому поводу очень нервничает и лепит ошибки в таможенные декларации.
Мама и папа: уехали в Испанию смотреть на мельницы. Приезжают завтра.
Бабуля: все еще использует классификацию «окрок – вьюнош – лыцарь» и испытывает серьезные проблемы с кишечником.
Бабушка Андрея: читает наизусть Ахматову и пытается устроить личную жизнь Анжелики.
Анжелика: втайне от Андрея встречается с шейхом. Учит арабский.
Братец: переживает трагедию очередной первой любви. По сему поводу тянет с меня деньги в невообразимых объемах. Думаю, что его пассия – как минимум наследница испанского престола.
Женюлик: с трепетом вынашивает первенца от Аллочки.
Вован: издал сборник стихов. Пишет роман про российские спецслужбы. Придумал название – «Униженные и оскорбленные».
Макфеллоу: оставил скандинавскую мифологию в покое. Занялся экстремальным спортом. Раз в неделю звонит, зовет меня прыгать с парашютом. Что-то не хочется.
Джозеф Лангстом: зарегистрировался в службе знакомств. Ищет невесту из России.
Моя подруга Инка: вчера звонила из Йоханнесбурга. Как зовут ее нового мужа, мне все равно.
Андрей: сидит в машине внизу и ждет меня как миленький.
Я: нехорошими словами ругаюсь на толстую тетку, которая думает, что она литературный критик.
Мой роман – наконец-то опубликован.
Рассказы
Очень новогодняя история
«Новый гооод настаееет, он у самогооо порооога…» Это в телевизоре интересничает Гурченко Людмила Марковна добрежневской эпохи. Сколько ей лет тогда было? Двадцать? Молодая. Красивая. Похожая на туго перетянутый кулёк с зефиром – приторный, праздничный, шуршащий. Ни разу не видела «Карнавальную ночь» от начала и до конца. Может, сегодня? Одним глазом я кошусь в ящик, другим пытаюсь не спать. Заказчик – гад. Сроки утвердил: одиннадцатого января чтобы сайт был готов, чтобы тексты выверены, фотки вылизаны и чтобы всё работало. Как часы. «Часы двенадцать бьют…»
Хозяйские настенные часы – производство СССР, знак качества на циферблате, часы уродливые, как моя жизнь, и точно, как моя жизнь, бесполезные (стрелок-то нет), отбивают боммм-боммм. Как кувалдой по ороговевшим мозгам. Спасибо. Я и без вас в курсе, что уже два ночи. А в ящике счастливые люди производства СССР обматывают друг друга серпантином. Пойду обмотаю голову холодным полотенцем, вдруг поможет.
Заказчик всегда прав. Ему плевать, что завтра Новый год, веселый праздник, и что у фрилансера тоже могут быть планы. Заказчику плевать – он деньги платит. Потом. Когда получит готовый, работающий, как часы, сайт. А мне деньги нужны сейчас, потому что завтра в полдень припрется хозяйка и станет требовать положенную арендную мзду. Которую я, между прочим, и так на две недели задержала, отвираясь страшной и заразной инфекцией. «В щелочку конвертик просунешь, если доживешь, жертва пандемии ты наша», – съязвила хозяйка и положила трубку, когда я в очередной раз попыталась отговориться хворобой, старательно кашляя и демонстрируя состояние, близкое к летальному исходу.
Конвертик у меня есть. Денег нет только. Двести тридцать два рубля – поскребла сегодня по сусекам – не спасут ни отца русской демократии, ни саму демократию. Судя по всему, завтра, когда новый год окажется «у самого порога», у того же порога, а точнее, за ним окажусь и я. Но из последних сил верю в гуманизм и справедливость квартирной хозяйки. Верю, что эта добрая женщина не вышвырнет меня за дверь тридцать первого декабря. Верю, что проникнется, прочувствует, исполнится милосердия… Естественно, сперва поорёт, но потом исполнится. Верю. Ну не то чтобы стопроцентно верю… Но больше ничего не остается. В противном случае придётся топать на вокзал, брать билет на первую электричку и на перекладных – домой. Как раз числу к пятому доберусь. То-то мама обрадуется. То-то будет ей повод для ликования и любимого «а я же говорила!.. я предупреждала!». Ну говорила. Ну предупреждала. А говорила мне мама классическое: «Катя, куда ты едешь? Что ты забыла в этой нерезиновой. Сиди-ка лучше дома. Ходи на работу, как все. Может, еще повезет, встретишь хорошего человека. Выйдешь замуж. Детишек родишь». А я хмыкнула, за полчаса рюкзак собрала и турум-тум-тум в дальние дали за золотым руном. Авантюристка.
