Хоум-ран! - Райли Грейс

— Изюм? — спрашивает она. — Тебе сколько лет, сто?

— Мне не раз говорили, что в душе я настоящий старикан.

Она слегка толкает меня, чтобы взять с полки пачку мятных конфет.

— Если хочешь сладкого, бери хотя бы вкусное.

— А как насчет начос? Они тебя устраивают?

— Начос — это приемлемо, — отзывается она, направляясь к холодильникам. — Так, Себ, выбор газировки невероятно важен: тут либо пан, либо пропал. Из-за изюма ты уже буквально ходишь по краю, по­этому выбирай внимательно.

— «Доктор Пеппер», конечно! Какой тут может быть выбор.

Мия открывает рот, судя по всему потеряв дар речи.

— Извини, но я вынуждена разорвать наши отношения по причине чудовищной несовместимости вкусов.

Я обнимаю ее обеими руками, доставая с полки бутылку «Доктора Пеппера».

— Никаких «разорвать». Возвраты мы не принимаем — такие уж правила.

Она тянется к бутылке колы.

— Знай я об этом раньше, может, и не поддалась бы на твои чары.

Я прижимаю ее к дверце холодильника. Она вздрагивает, но все же не перестает ухмыляться. Я с самого начала понял, что Мия из тех, кто ни за что на свете не отступится от своего мнения. Но способ с ней справиться все же есть — нужно сделать что-то, что застанет ее врасплох и что она не сможет проигнорировать. Пусть она играет со мной, но ведь и у нее есть свои слабые места, и они мне отлично известны. Если кольнуть ее, она обязательно уколет в ответ, а такие шуточные перепалки помогают мне чувствовать себя по-настоящему живым.

Поэтому я целую ее.

И, как и всегда, в ее глазах на секунду мелькает та самая искра удивления. Это до того мило, что я мог бы наблюдать за ней вечно. Вдруг я чувствую, как ее губы расплываются в улыбке, а затем она обвивает меня руками, прислоняя холодную колу к моему плечу.

— Вот чертовка! — с улыбкой шепчу я. — А сказала ведь, что любишь меня. Я слышал.

— Прощу прощения, — доносится откуда-то сбоку.

От неожиданности мы оба подпрыгиваем. Между нами встает парень, только что покупавший кофе в автомате, и снимает с полки бутылку воды. Мия округляет глаза — от магазинного света они будто искрятся. Она улыбается, и при взгляде на эту улыбку я забываю, как дышать.

Когда любитель кофе уходит, я говорю:

— Знаешь, а ведь у меня есть классификация твоих улыбок.

— Что?

Вот черт. Эти слова вырвались у меня случайно — я этого не хотел. Но ничего — справимся.

— Ну, я подразделяю их на искренние и искусственные. Они могут означать приглашение, или, например, что мне стоит заткнуться, или подлинное счастье.

Улыбка Мии становится шире.

— И что она означает сейчас?

— О, сейчас это счастье.

— Ты так в себе уверен.

— Когда я тебя целую, ты всегда улыбаешься искренне.

Она больно тыкает меня локтем в бок.

— Вот чудак!

— Так значит, ты не отрицаешь?

Мия перекидывает волосы через плечо и, не ответив, устремляется к кассе. Продавщицы на месте нет.

— Как думаешь, куда она делась?

Она, пожимая плечами, оглядывается по сторонам.

— О, громкоговоритель.

— Скажешь в него пару слов?

Мия фыркает.

— Ты же это не серьезно?

— Или можешь рассказать мне, почему обманывала семью.

Она снова вертит головой и, видимо решив, что игра стоит свеч, вдруг придвигает микрофон и, нажав на кнопку, произносит:

— Итак, биту в руки берет Себастьян Каллахан, выступающий под номером семнадцать, также известный как Строгий Папочка.

Услышав это дурацкое имя, я чуть не падаю на пол от смеха.

— Мия!

— Его рост — более ста девяноста сантиметров, а вес — более семидесяти килограммов. Примечательно, что длина его биты составляет целых…

— Мисс! — кричит спешащая к кассе продавщица. — Не трогайте ничего!

* * *

— Это и была твоя большая авантюра? — спрашивает Мия, забираясь на пассажирское сиденье моего джипа. — С таким задором накупили снеков, что в итоге нас выставили из этого… — Она поворачивает голову к неоновой вывеске и читает: — «Круглосуточного магазина».

Я завожу мотор и, глядя в зеркало, выруливаю с парковки.

— Еще чего! Это лишь первое из задуманных мной развлечений. К тому же официально игру мы еще не начали.

— Какую еще игру?

— «Правду или действие», конечно.

Мия поворачивается ко мне. Я не свожу глаз с дороги, но это не мешает мне насладиться тем, как ее рука сжимает мое бедро.

— Но ты же не предложил мне выбор!

— Еще как предложил. Ты выбрала действие.

— Тебе повезло, что я тебя люблю. — Легким непроизвольным движением она проводит большим пальцем по моим джинсам. — А куда мы едем?

— Зависит от того, что ты выберешь в этот раз: правду или действие.

— А разве сейчас не моя очередь задавать этот вопрос?

— Не-а.

Она надувает губы.

— Это нечестно!

Остановившись на светофоре, я наконец смотрю на нее.

— Ты ведь сама просила авантюру, когда я встретил тебя у лаборатории.

Мия пожимает плечами, и из-под ее футболки выскальзывает тонкая лямка бюстгальтера: неоново-желтая, чертовски возбуждающая. Я отворачиваюсь к дороге, стараясь не слушать внутренний голос, настойчиво предлагающий припарковаться и проверить, насколько широко в моей машине раскладываются сиденья. Мы ведь так этого и не узнали.

— Ну и что, все равно сейчас моя очередь.

— Да ну?

— Ты мне не босс, чтобы так командовать!

— Нет, всего лишь Строгий Папочка.

— Себастьян!

Я с ухмылкой провожу рукой по волосам.

— А что такого? Ты ведь сама так сказала.

Ее смех похож на первую песню, которую включаешь, отправляясь в долгую поездку: в нем слышатся такие же предвкушение и сладость.

— Правда или действие?

— Ну ладно. — Поворачивая направо, я постукиваю пальцами по рулю. Мы около университета: отсюда до задуманного мной места совсем недалеко. — Мм… правда.

— Как тебе спится в последнее время? Я, кажется, больше не слышала, чтобы ты просыпался.

Я, не в силах сдержаться, поворачиваюсь к ней лицом.

— Решила сразу зайти с козырей, а?

— Я беспокоилась.

— Был только один маленький кошмар, но больше ничего. Хотя, если честно, сон все равно не особо идет, так что, пока ты спишь, я смотрю «Лучшего повара Америки» без звука.

— Ладно, принимается.

Я делаю гримасу.

— Могло быть и хуже. Правда или действие?

— Правда.

— Почему ты обманываешь родных?

Мия вздыхает.

— А действие какое?

— Ну, я знаю, как пробраться на верх библиотечной колокольни…

— О чем ты… Оу.

— Ну как, достаточно смелая сегодня?

Глаза Мии блестят в свете фонарей.

— Ладно, давай!

В этом вся Мия. У меня складывается впечатление, что она выберет действие, даже если я предложу ей заняться шпагоглотанием, лишь бы не отвечать на этот вопрос. Но это ничего, я подожду. В конце концов, я ведь придумал все это для развлечения — в чем интерес указывать ей, как играть.

Библиотека имени Бессетт-Кеннеди41 — одно из самых высоких зданий на территории университета. Она построена в форме буквы С. Два боковых крыла по-прежнему используются, но старая колокольня, цер­ковным шпилем возвышающаяся посередине, теперь почти полностью заброшена. К неудовольствию администрации, туда вполне можно забраться, чем время от времени пользуются некоторые компании; к тому же колокол все еще в отличном состоянии, и, если в него ударить, он громко зазвонит. В начале нулевых его хотели снять, но благодаря вмешательству влиятельных выпускников он все же уцелел, так и оставшись излюб­ленным местом университетских смельчаков.

Нас с Купером звали во многие студенческие компании, но никто нам не нравился, поэтому в первом семестре мы с ним забрались туда вдвоем и выпили. С башни видно почти всю территорию университета: старые кирпичные здания, покатые холмы, аккуратно подстриженные деревья.

— Ты уверена? — спрашиваю я, паркуя машину.