Заманчивое предложение (ЛП) - Уайлдер Джесса

Его глаза расширяются, когда я хватаю его за голову, а затем бью затылком о землю. Я теряю подвижность, мое тело превращается в лед от потери крови, но я убью этого ублюдка.

Я бью Энтони по голове снова и снова, пока затылок не сминается, а изо рта не льется кровь.

Отсутствие звука возвращает меня к Мисти.

У меня болезненно скрутило живот, когда я бросился к ней.

Она холодная. Так холодно.

— Я здесь. Я, черт возьми, здесь. Проснись, детка. Пожалуйста, детка, проснись. — Ее голова откидывается в сторону, она совсем слабая. — Мне так чертовски жаль.

Я всхлипываю, сильно встряхивая ее. — Не оставляй меня.

Я пытаюсь снова, но руки не слушаются, тело предает меня. Я падаю рядом с ней, глядя на ее лавандовые волосы, залитые кровью.

До меня доносятся голоса братьев, которые зовут на помощь, давят на мои раны. Слишком поздно. Слишком поздно. Я не хочу, чтобы меня спасали.

Я заставляю себя пошевелиться и провожу рукой по щеке Мисти. — Не волнуйся, маленькая нимфа. Я приду, чтобы найти тебя. Даже смерть не сможет остановить меня.

Глава 55

Деймон

Яркий свет светит мне в один глаз, потом в другой. — Позвоните в операционную и скажите, что к нам поступает пациенты.

Я словно нахожусь в десяти футах под водой, пытаясь прислушаться. — У него кровотечение!

Начинают срабатывать сигналы тревоги, громкие гудки пронзают поверхность моего тумана. Женщина прижимается к моей груди, под ее рукой вспыхивает боль.

— Оставайтесь с нами. — Боль исчезает, сменяясь таким холодным льдом, что я полностью немею. — Черт! Он истекает кровью. Мы его теряем.

Лавандовые волосы и прозрачные зеленые глаза — последнее, что я вижу, прежде чем чернота затягивает меня под себя.

Приглушенные голоса проникают внутрь и тянут меня к ним.

— Мы чуть не потеряли его. — Матиас.

— Он будет в бешенстве, когда проснется. — Ксандер.

Вклинивается голос, который я не узнаю. — Ты не можешь быть здесь.

Шум стихает, и меня засасывает в туман.

— Как мы ему скажем? — говорит Маттиас, и я с трудом поднимаюсь на поверхность. Он говорит обо мне?

— Там было так много крови.

Себастьян.

— Мисти…

Другой голос, который я не узнаю — он затихает в конце, и я отчаянно тянусь к сознанию. Я хватаюсь за веревку, висящую передо мной, и тащу себя вверх. Мне нужно знать, что он скажет дальше.

Ясные зеленые глаза, рыжие волосы. Это неправильно… ее волосы фиолетовые. В памяти всплывает воспоминание о том, как я держал ее на руках. Кровь на моих руках, на ее губах, пропитала рубашку.

Я обещал ей, что буду беречь ее. Обещал, что останусь с ней.

Я перестаю бороться, приветствуя темноту. Я иду, Мисти.

Вокруг меня раздаются гудки машин, кто-то направляет других, но я отпускаю веревку, за которую держусь, и падаю.

Свет проникает сквозь веки, а горло обжигает.

— Воды, — дышу я едва слышным шепотом. Все болит. Я открываю глаза, но застываю на месте. Руки слишком тяжелые, чтобы их поднять.

— Если ты еще хоть раз, блять, сделаешь это со мной, — кулак Матиаса впивается в мою рубашку.

Я моргаю, пытаясь осознать происходящее. Я не должен быть здесь. Где я должен быть?

Осознание настигает меня, принося ясность, и боль от того, что я живу без нее, оказывается сильнее пулевых ранений. — Засранец. Почему ты не дал мне умереть?

— Дать тебе сдохнуть? Позволить. Тебе. Сдохнуть!

Он отступает на шаг назад и проводит ладонями по лицу, а затем сгребает их в охапку, потянув за концы. — Как ты можешь спрашивать об этом?

— Я должен быть с ней. Отпусти меня.

Мой голос трещит на полуслове, в нем больше мольбы, чем утверждения.

Матиас смотрит мне в лицо, потом вздыхает. — Не думаю, что ей это понравится.

— Что? — Мои брови сходятся вместе, пытаясь осмыслить то, что он только что сказал.

— Тише, а то разбудишь ее.

В комнату заходит Себастьян, держа в руках два кофе.

Разбудить ее? Кого разбудить?

Я все еще расплываюсь от обезболивающего, которое мне вкололи, но в груди бурлит опасная надежда. Я заставляю себя повернуть голову, и ребра сжимаются в груди, а сердце ноет. Лаванда заполняет мое видение… Мисти. Она спит на кровати, прижавшись к моей. Ее маленькая рука тянется ко мне даже во сне.

Она жива. Она жива. Она жива.

Как такое возможно? Я видел, как она умирала.

Мои глаза горят, и слезы переполняют меня, когда я беру ее в руки. Она вся в синяках, а ее кожа имеет бледно-желтый оттенок, но она здесь.

Боль пронизывает мое плечо, но ничто не может помешать мне заправить прядки волос за ухо. Я никогда не думал, что смогу сделать это снова.

Ее веки приоткрываются, и ее потрясающий зеленый взгляд встречается с моим, а на губах появляется слабая улыбка. — С возвращением.

Глава 56

Мисти

Деймон смотрит на меня мягкими серыми глазами, когда я поднимаю взгляд от телефона. — Когда ты проснулся?

— Несколько минут назад. Который час? — спрашивает он, его голос звучит сонно. Это были тяжелые несколько дней, но сейчас, когда мы уже почти неделю находимся в больнице, мы в основном идем на поправку. Персонал больницы был недоволен тем, что мы оба находимся в одной палате, кровати прижаты друг к другу, но, учитывая, что Деймон пожертвовал достаточно денег, чтобы финансировать новое крыло, они об этом молчали.

— Десять.

Я переворачиваюсь на бок и смахиваю прядь волос с лица Деймона, обнаруживая на его щеке след от подушки. Я не могу не улыбнуться.

— Что?

Он поднимает мою поврежденную руку, обмотанную флуоресцентным зеленым гипсом, и целует костяшки пальцев.

— Я просто не могу забыть, какая ты очаровательный… — говорю я и смеюсь, когда он поднимает меня на руки, стараясь не причинить нам боли, и усаживает на кровать рядом с собой.

Он зарывается носом в мою шею, щетина царапает нежную кожу, и его голос журчит по мне. — Очаровательный, правда?

— Ты бы предпочел грубого? Злого? Страшного?

Он поднимает недовольную бровь.

— Как насчет великолепного, горячего, сексуального?

Он целует мою челюсть, а затем прижимается лбом к моему.

— Нам нужно выбраться из этой больницы, иначе я устрою медсестрам шоу, когда я трахну тебя прямо здесь.

Я смеюсь.

— Не знаю, осознаешь ли ты это, но у тебя сейчас заживает несколько огнестрельных ран.

Я провожу пальцами по марле, обернутой вокруг его плеча, где пуля пробила его насквозь. Ему повезло. Тактический жилет, в который он был одет, заблокировал выстрел, который должен был пробить его сердце, оставив шестидюймовый синяк на груди, но это ничего не сделало, чтобы остановить следующую пулю, которая впилась ему в бедро.

Выражение его лица становится серьезным. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше.

И это не ложь. Оказывается, место моего огнестрельного ранения не так уж и болезненно, как только зарубцевалась первая дырка. Что-то в том, что внутренние органы по-разному сигнализируют о боли. Или… они просто дали мне очень хорошее обезболивающее.

Я выдыхаю. — Все еще, наверное, слишком тяжело, чтобы заниматься сексом.

Кривая улыбка кривит его губы. — Тебе не нужно двигаться…

— Прекратите, вы двое. Я потратил все это время на то, чтобы сохранить вам жизнь, не для того, чтобы вы сейчас все испортили, — весело говорит Себастьян из дверного проема. Ксандер и Матиас следуют за ним. В те первые дни я не просыпалась ни разу, чтобы хотя бы один из братьев Эверетт не присутствовал рядом. Сердце щемило от мысли, что я не могу рассказать об этом друзьям, но я никак не могла объяснить все это Пайпер.

Матиас скрестил руки и испустил долгий вздох. — Ты нас до смерти напугала. Вы двое станете для меня настоящей смертью.