Лариса Шкатула - Лягушка в сметане
— Что ты такое говоришь — жива! Мы с тобой будем жить очень долго.
— Возможно. Но я больше не хочу откладывать свою жизнь на потом. Я глупая, да?
— Ты — удивительная. Ты — лучшая женщина на свете. И я хочу жениться на тебе.
— Но мы… Но я… Так получилось, что я невольно тебя поторопила, да? Просто я не предохраняюсь. Прежде я пила противозачаточные таблетки, а теперь — нет. Потому я говорила сейчас не только для тебя, но и для себя. И поняла, что больше никто меня не остановит.
— Но я и не хочу тебя останавливать! Я счастлив от того, что ты решила родить. Представляю, как обрадуются мои родители!
— Родители. А ты?
— Я и говорю, что хотел этого еще тогда, когда мы с тобой пахали тот, соседний с артемовским, участок. Когда я сказал тете Лизе, что у нас с тобой есть ребенок. Я вдруг так живо себе его представил… Такой белоголовый мальчишка…
— С твоими глазами, — улыбнулась Варя.
— Но пока… Знаешь, я решил уйти из банка. Поищу работу более высокооплачиваемую. Компьютер я знаю, машину вожу, вот только английский язык — мое слабое место.
— А тут я тебе помогу.
— Что, ты знаешь английский?
— На меня не похоже, да? Я еще в школе поняла, что мне это необходимо. Тогда было не слишком много переводной литературы по обучению работе на компьютере, потому я стала техническую литературу читать в подлиннике. И еще курсы английского языка окончила. Родители, спасибо, помогли, выделили на это деньги от продажи свиньи.
— Значит, у тебя свинское знание языка… Извини, глупая шутка.
— Я не обиделась. Чего можно ожидать от простого охранника?
— Не простого — бригадира смены.
— Чего можно ожидать от простого бригадира?
— Ах ты хулиганка!
Варя немного побарахталась в объятиях Вадима, но он выпустил ее, видимо, кое-что не давало ему покоя.
— Извини, но ты работаешь в маленьком издательстве, получаешь четыре тысячи…
— А ты работаешь охранником, получаешь шесть… разве это намного больше?
— Вот и встретились два пенька, только не обижайся, которые сидели, куда их ткнули, и не думали о том, чтобы попытаться изменить свою жизнь.
— Наверное, это боязнь перемен. Как у других — клаустрофобия.
— Даже не только перемен. А боязнь того, что желаемого не достигнешь, а станет еще хуже. Боязнь риска. Вроде лучше сидеть и не чирикать. Самая натуральная перестраховка.
— Тогда получается, что мы с тобой как бы друг друга поддерживаем.
— Тебе это не нравится?
— Очень нравится. Мы с тобой как два минуса, которые при умножении дали плюс.
— Да, интересное мышление у математиков. Прежде я вовсе не считал себя минусом.
— И у юристов не хуже… Вадик, у тебя замечательно получается меня успокаивать, помоги еще раз: мне так не хочется идти завтра на встречу с женщиной Бориса, просто жуть!
— Я же говорил тебе — пойдем вместе.
— А если у тебя не получится отпроситься с работы?
— Куда они денутся! Не станут же удерживать меня силой. Ты опять назначила встречу в кафе «Три богатыря»?
— Нет, она не захотела в кафе, это-то меня и смущает. Мол, подъедет на машине, в ней и поговорим. В половине десятого. Ты успеешь?
— Успею. А чего вдруг ты забоялась? На встречи с мужчинами ходила, и ничего. Со мной, например, таким крутым.
— А ты еще и пугал бедную женщину.
— Пугать-то пугал, а напугать не смог!
— Я отчего-то уверена, что и баба эта поведет разговор о деньгах. Такое впечатление, что покойный супруг взял в долг у целого города. Только для чего? Может, он яхту купил? Или производство какое-нибудь?
— Что толку гадать? Давай закрывай глазки и спи. Завтра все узнаем. Ты, Варежка, нетерпеливая, как ребенок.
— Нет, если и она потребует денег, я не выдержу.
— Я тебе не выдержу! У нашего Левы должна быть здоровая спокойная мать.
— Ты прав, — она потерлась носом о его плечо, — я спокойна. И я здорова… А насчет денег ты не переживай. Помни, в крайнем случае у меня есть сколько-то тысяч баксов, которые отдаст Артем как разницу от продажи дачи… Ими можно, в конце концов, отдавать долги.
— А меня ты в расчет не берешь? — поинтересовался Вадим. — Не сомневайся, я смогу заработать, теперь мне есть ради кого поднапрячься.
— А раньше?
— Раньше я копил деньги для себя. Для самостоятельности, что ли. Не до седых же волос жить с родителями. И мне тоже очень хотелось детей, для которых и понадобится квартира…
— Правда?
Варя так обрадовалась, словно прямо с утра они могли пойти в магазин и выбрать себе приглянувшегося младенца.
Вадим уже заснул, а она все лежала и улыбалась в темноте. То, что произошло с ней, не вписывалось ни в какие рамки и условности. Она думала, что и второй брак, как первый, будет складываться постепенно. Вначале некоторое время она поживет с будущим мужем в гражданском браке, они приглядятся друг к другу, но чтобы так быстро…
У нее мелькнула мысль: а что скажут люди? Не успела одного мужа похоронить, а уже второго привела.
Но откладывать свою жизнь ей не хотелось. Вадим сделал предложение, и она согласилась…
Вот что! Эту квартиру надо продать. Даже странно, что эта мысль не сразу пришла ей в голову. Продать и купить где-нибудь совсем в другом районе. Если добавить к тому, что она получит за продажу этой квартиры, деньги Вадима, они могут купить даже четырехкомнатную. Ведь у них будет двое детей. Не меньше. Каждому ребенку — по комнате. Пусть они привыкают к простору с самого детства…
Так с улыбкой на губах она и заснула.
— Как твое настроение? — спросил ее утром Вадим. — Не передумала за меня замуж выходить?
— Не передумала. И даже кое-что надумала. А что, если переехать отсюда на какую-нибудь другую квартиру?
— Молодчина, Варюха. Это был бы выход. Не звонили бы знакомые Бориса. Не приходили в гости те, кого бы ты не хотела видеть. Давай заглянем сегодня в фирму по продаже недвижимости или ту, что строит дома.
— Кажется, я слышала такое. Есть фирмы, в которых старая квартира идет как бы в зачет новой. Ну, ее оценивают, и если ты с оценкой согласен, доплачиваешь энную сумму и получаешь то, что хочешь…
Она говорила и говорила, потому что старалась не думать о том, что буквально через час ей предстоит не слишком приятная встреча.
Напрасно Варя себя убеждала, что женщина может вовсе не говорить о деньгах и у нее к Варваре самое обычное дело, но в голову упорно лез рассказ Пампусика о якобы жене, с которой Борис шел по городу в обнимку, ни на кого не обращая внимания. С Варварой он никогда так не ходил.
Уж не ревнует ли она к покойному? Наверное, это не ревность, а задетая гордость. Быть женой человека, который не слишком тебя любил, не слишком ценил и даже в планах на будущее, кажется, тебя не учитывал…
