Николас Спаркс - С первого взгляда
Джереми сел — он был испуган и боролся со слезами. Он не успел подготовиться к этому. Ему хотелось выплакаться. Хотелось подождать. Он снова увидел за стеклом лицо Дорис — кажется, она слегка улыбнулась. Сиделка подошла, держа ребенка с уверенностью человека, который проделывал это тысячи раз.
Джереми взял почти невесомое тельце Клэр. Через секунду она уже покоилась в его руках.
Шквал эмоций нахлынул на Джереми в это мгновение. Разочарование, которое он ощутил в кабинете врача, куда пришел с Марией. Шок и ужас, которые испытал в родильной палате. Пустота, владевшая им в коридоре. Тревога, которая не давала ему покоя всего минуту назад.
Клэр смотрела на него, ее серебристые глаза вглядывались в отцовское лицо. Джереми мог думать лишь об одном: она — единственное, что осталось от Лекси. Клэр — дочь Лекси, ее плоть и кровь. Джереми затаил дыхание. Он думал о жене, которая доверяла ему достаточно, чтобы завести от негоребенка, которая вышла за него, потому что знала: Джереми не идеален, но он будет достойным отцом для Клэр. Лекси пожертвовала жизнью, чтобы подарить ему дочь, и внезапно его поразила мысль о том, что если бы у нее был выбор, она вновь поступила бы точно так же. Дорис не ошиблась: Лекси хотела, чтобы он любил Клэр так же, как ее самое. Лекси хотела, чтобы Джереми был сильным. Невзирая на душевное потрясение, он смотрел на дочь и думал о том, что пришел на Землю именно за этим. Чтобы любить свою малышку. Заботиться о ней, помогать, пока она не станет достаточно сильной для того, чтобы справиться самой. Заботиться о ребенке без всяких «если», потому что, в конце концов, в этом и есть смысл жизни. Лекси умерла, зная, что Джереми справится.
В это мгновение, глядя на дочь сквозь слезы, Джереми полюбил ее. Ему больше ничего не хотелось — только держать малышку на руках и оберегать ее до конца дней.
Эпилог
Февраль 2005 года
Джереми открыл глаза, когда зазвонил телефон. В доме стояла тишина; он был, как одеялом, укрыт густым туманом. Джереми сел и удивился тому, что вообще заснул. Он не смыкал глаз накануне — а в течение последних двух недель спал не более двух-трех часов за ночь. Глаза у него опухли и покраснели, в голове гудело, и он знал, что выглядит крайне измученным. Телефон снова зазвонил, и он взял трубку.
— Джереми, — спросил брат, — что случилось?
— Ничего, — буркнул тот.
— Ты спал?
Джереми инстинктивно взглянул на часы.
— Всего двадцать минут. Вряд ли это кому-нибудь повредило.
— Тогда лучше отдохни.
Нашаривая куртку и ключи, Джереми вновь подумал о том, что собирается сделать сегодня. Предстояла еще одна почти бессонная ночь; хорошо, что он неожиданно вздремнул.
— Нет. Все равно больше не усну. Приятно тебя слышать. Как поживаешь?
Он выглянул в коридор.
— Я звоню, потому что получил твое сообщение, — сказал брат виноватым голосом. — Которое ты оставил два дня назад. Ты как будто был не в себе. Как зомби.
— Прости, — произнес Джереми. — Я всю ночь не спал.
— Опять?
— А что я могу поделать? Так бывает…
— Тебе не кажется, что в последнее время это случается чересчур часто? Мама начала беспокоиться. Она говорит — если так продлится еще немного, ты всерьез заболеешь.
— Все будет в порядке, — пообещал Джереми, потягиваясь.
— Сомневаюсь. У тебя голос как у полумертвого.
— Да я выгляжу на миллион баксов.
— Ага, верю-верю. Мама просила передать, чтоб ты больше спал, и я вполне с ней согласен. Прости, что разбудил. Возвращайся в постель.
Невзирая на усталость, Джереми рассмеялся.
— Не могу. Не сейчас, во всяком случае.
— Почему?
— Толку не будет. Просто пролежу всю ночь без сна.
— Неужели всю ночь?
— Да, — сказал Джереми. — Всю. Такая уж это штука — бессонница.
Брат помолчал.
— Я все-таки не понимаю, — озадаченно произнес он. — Почему ты не можешь спать?
Джереми посмотрел в окно. Всюду был серебристый туман. Он поймал себя на том, что думает о Лекси.
— Клэр снятся кошмары, — ответил он.
* * *Они начались месяц назад, сразу после Рождества, без всякой видимой причины.
День был самый обычный. Клэр помогла отцу приготовить омлет, и они вместе позавтракали, потом сходили в магазин, а затем Джереми на пару часов отвез ее к Дорис. Там девочка смотрела «Красавицу и чудовище» — мультфильм, который видела уже десятки раз. На ужин ели индейку и макароны с сыром, а после ванны читали те же сказки, что и всегда. Клэр никогда не капризничала, укладываясь. Джереми заглянул в детскую через двадцать минут и убедился, что дочь крепко спит.
Но после полуночи девочка проснулась с криком.
Джереми влетел в комнату и принялся утешать плачущую дочку. Наконец Клэр успокоилась, он укрыл ее одеялом и поцеловал в лоб.
Через час она снова проснулась.
И снова.
Так продолжалось почти всю ночь, но поутру Клэр ничего не помнила. Джереми, измученный и сонный, благодарил Бога за то, что все закончилось. Так по крайней мере ему казалось. Но на следующую ночь повторилось то же самое. И два дня спустя.
Через неделю он отвез Клэр к врачу; ему сказали, что физически с девочкой все в порядке, а ночные кошмары — если не широко распространенная, то вполне обычная вещь. Со временем все пройдет.
Но ничего не прошло. Стало еще хуже. Если раньше Клэр просыпалась два-три раза за ночь, теперь это случалось четыре или пять раз, и успокоить крошку могли только ласковые слова, которые, убаюкивая, шептал ей отец. Джереми укладывал Клэр спать в своей постели и сам ложился вместе с ней, часами держал ее, спящую, на коленях. Он включал музыку, убавлял и прибавлял свет, поил девочку теплым молоком перед сном. Он попросил помощи у Дорис, но когда Клэр осталась ночевать у бабушки, то и там проснулась с криком. Ничего не помогало.
Недостаток сна сделал обоих постоянно возбужденными. Теперь они ссорились чаще, чем обычно, было больше внезапных слез и капризов Клэр. Четырехлетняя девочка не умела контролировать вспышки ярости; Джереми поймал себя на том, что огрызается в ответ, и это уж никак нельзя было списать на возраст. От усталости он вечно был расстроен и встревожен. Это ему надоело. Надоело бояться, что все пойдет не так, что, если Клэр не начнет нормально спать, случится нечто ужасное. Джереми смог бы о себе позаботиться, но Клэр? Он отвечал за нее.
Он вспомнил, как вел себя его отец в тот день, когда брат Дэвид попал в аварию. Вечером восьмилетний Джереми увидел, что отец сидит в кресле и смотрит в никуда. Джереми не узнал отца. Тот как будто стал меньше ростом. На мгновение мальчик решил, что неправильно понял родителей. Те сказали, что с Дэвидом все в порядке, но, возможно, брат умер, и теперь они боятся открыть ему правду. У Джереми вдруг перехватило дыхание, но в ту секунду, когда он был готов разрыдаться, отец словно освободился от чар. Джереми забрался к нему на колени и прижался к жесткой, как наждак, щеке. Когда он спросил про Дэвида, папа покачал головой:
