Даниэла Стил - Блудный сын
– Питер, что происходит? – жалобно спросила Мэгги и посмотрела на него так, что у него сердце остановилось. То, что они ей рассказали про отравление, было так странно, что она ничего не поняла. И Майкл куда-то пропал, как назло. Прошло почти двадцать четыре часа с момента, когда она последний раз видела его и разговаривала с ним. Никто не принес ей утреннюю газету, поэтому она мучилась в информационном вакууме. Питер был рад, что она до сих пор находится в неведении. Он очень боялся, что ее реакция будет такой же неистовой, как вчера вечером у Лизы. Питер сел рядом с кроватью Мэгги в кресло, освободившееся после ухода медсестры. Он пытался решить, с чего начать. Уже второй раз за последние два дня ему предстояло разбить чье-то сердце и разрушить жизнь. И он знал, глядя на Мэгги в ее ослабленном состоянии, что было слишком рано сообщать ей о Майкле. Она еще недостаточно окрепла для такой новости. Всему свое время.
– Мэгги, врачи обнаружили яд в твоем организме, – начал он разговор, глядя на нее испытующе. – Они делают все возможное, чтобы противостоять его пагубным последствиям. – Врачи сказали ей об этом вчера вечером, поэтому она не удивилась, хотя и не поняла до конца. Никто пока до конца не понял. – Они не знают, как долго он находится в твоем организме и как туда попал. Скорее всего, его добавили в еду, – сказал он мрачно.
Врач из токсикологической лаборатории объяснил ему, что, вероятно, его постоянно добавляли по две капли. Большие дозы убили бы ее мгновенно или в течение нескольких дней. Когда Питер наблюдал за ней, он увидел, что руки у нее больше не дрожат, и понял, что симптомы болезни Паркинсона стали теперь менее очевидными по мере того, как она медленно восстанавливалась от яда. Совершенно точно можно было утверждать, что это был не несчастный случай. С этим согласились все.
Сейчас проводились тесты, чтобы выяснить, действительно ли у нее была болезнь Паркинсона. Токсиколог предполагал, что, скорее всего, симптомы были вызваны ядом, а не самой болезнью. Все, что происходило, по понятным причинам пугало Мэгги. Она была в ужасе от исчезновения Майкла. В течение многих лет она полностью зависела от него.
– Где Майкл? – снова настойчиво спросила она, глядя на Питера широко открытыми глазами. Она не могла смело смотреть в лицо создавшейся ситуации, когда его не было рядом. – Он держит это все под контролем? – И почему Майкл сам не объяснил ей? Он был единственным врачом, которому она безоговорочно верила. Питер отвернулся, чтобы не видеть вопросы, застывшие в ее глазах.
– Его здесь нет, – не уточняя, сказал Питер. Было видно, что Мэгги испугалась еще больше. Она опустила голову на подушку. Многие годы он поддерживал в ней жизнь, был ее защитником и спасителем. Вдруг ей в голову пришла еще более тревожная мысль: – Его тоже отравили? – Может быть, он был болен, или того хуже. Их взгляды встретились, и Питер покачал головой.
– Полиция расследует сейчас, как это произошло, – единственное, что сказал Питер. Он видел, что его визит уже обессилил ее.
Врачи понятия не имели, сколько потребуется времени, чтобы вывести яд из ее организма. Они были согласны с ее сыном – это был не единственный случай, который произошел лишь в последнее время. Ее неврологическая симптоматика давала возможность предположить, что это происходило в течение длительного времени. Они также спросили ее, какие препараты она регулярно принимает, и оказалось, что она не знает. Она посоветовала им задавать все вопросы Майклу. Она знала, что он давал ей снотворное и транквилизаторы от нервов и какие-то еще таблетки. Она понятия не имела, от чего они были. Паракват и лекарства могли многие годы держать ее прикованной к постели и способствовать ухудшению здоровья, что в конечном итоге и произошло.
Из архива доставили историю болезни, которую завели на ее имя сразу после несчастного случая на катке. Они провели сравнение симптомов, которые у нее были сейчас, с теми, которые у нее проявлялись многие годы. Лишь малая часть из них была связана с падением и даже с последующей комой. К ним можно отнести онемение ноги и головные боли, которые мучили ее в течение первого года после травмы, но потом прекратились.
– Где Майкл? Почему его здесь нет? – снова спросила она и заплакала. Она хотела бы знать. Питер понимал, что он не сможет избегать этой темы до бесконечности.
Он все еще не хотел сообщать ей, что Майкл был арестован. У нее было не то состояние, чтобы услышать, что ее муж пытался убить ее, может быть, на протяжении многих лет. Как и Билл, он больше не верил, что Майкл начал делать это только после того, как она унаследовала деньги своего отца. Он долго готовился к этому. Он разрушал ее психологически и физически, чтобы держать под контролем и, как говорит Билл, намереваясь убить ее сразу, как только она унаследует деньги своего отца. Питер не сомневался, что это был долгосрочный план. Он был монстром, каким Питер знал его в молодости и каким его позже узнал собственный сын. Питер поверил, что он стал другим человеком, но он остался прежним. Если уж на то пошло, то он был несравненно хуже.
Дыхание Мэгги стало более прерывистым – она сильно разволновалась. Пришла медсестра и опять надела ей кислородную маску, предупреждающе взглянув на Питера. Было ясно, что сегодня они не сумеют сообщить ей об аресте Майкла. Пока она дремала, пришел Билл. Он пришел проведать ее. Питер все еще тихо сидел в кресле рядом с ней. Через несколько минут после прихода Билла Мэгги открыла глаза.
– Привет, мама, я люблю тебя, – он нежно улыбнулся ей.
– Я тоже тебя люблю, дорогой, – сказала она, задыхаясь от рыданий. Она схватила его за руку. Ее хватка была сильнее день ото дня. – Ты видел папу? – повторила она тот же вопрос, что задавала Питеру. Билл покачал головой.
– Единственное, что тебе сейчас надо делать, – это выздоравливать. Почему бы тебе не постараться уснуть?
Она закрыла глаза. Питер и Билл переглянулись, а затем Мэгги снова открыла глаза.
– Я так волнуюсь за твоего отца, – сказала Мэгги сыну, а потом медленно перевела глаза на Питера. Она была уверена, что они оба что-то от нее скрывают.
– Вы что-то скрываете от меня. Он ранен? – может быть, он попал в аварию на дороге. Никто не скажет ей.
– Скоро тебе станет лучше, мама, – пообещал ей Билл. И если его отец не нанес ее здоровью слишком большой урон, в чем он не сомневался, то ей станет намного лучше, чем она чувствовала себя долгие годы. Он ослабил ее здоровье постельным режимом, лекарствами и побочными эффектами от их приема. Он вбил ей в голову, что она больная и слабая. Одни лекарства, которыми он пичкал ее, подрывали ее здоровье и вводили в заблуждение в течение многих лет. Он проводил с ней психологические игры и внушал страхи о том, что любая инфекция, несчастный случай или микробы могут в любой момент убить ее. Он постоянно высказывался по поводу ее «слабых нервов». Он закрыл ее от внешнего мира, чтобы иметь возможность контролировать ее. Он играл в игры разума со своими детьми, раздувая роль Лизы до такой степени ответственности и важности, которые она не должна была проявлять в своем возрасте. И все это для того, чтобы и дальше умалять значение ее матери. Билла он тоже пытался контролировать, но это ему так и не удалось. Он хотел сломать его и наказать за то, что он ясно видел, кем был его отец. Вместо этого он вынудил его уехать. Это тоже было ему на руку. Он попытался убедить мать, что Билл сошел с ума. Мэгги не знала, чему верить. Но глядя сейчас в глаза Билла, она видела сильного и здорового человека, которым он на самом деле был.
