Мейвис Чик - Любовник тетушки Маргарет
Я надеялась, что в какой-то момент мы с Джилл все же останемся наедине, что это случится само собой, как раньше. Но конечно, обстоятельства изменились. Теперь, когда Оксфорд прочно угнездился у меня под боком, она уже не могла пораньше утром нырнуть ко мне под одеяло, как делала прежде, чтобы поболтать по душам.
Первая ночь в ее доме показалась мне особенно эротичной — было что-то порочное в том, чтобы предаваться любви на двуспальной кровати Джилл после того, как много лет я спала одна в крохотной девичьей комнатке в конце коридора. На второе по приезде утро я заглянула в былое убежище. Комната не скрыла от меня своей обиды, словно я показала ей нос. Подойдя к окну, я выглянула наружу: цветущие яблони, овцы, словно перхоть, рассыпанные по непричесанному пейзажу, пара пугал в огороде. Все как всегда, только фокус стал резче. Будто я увидела все это после долгой разлуки. Я улыбнулась, откинула постельное покрывало с пышным воланом, тронула рукой подушку в рюшах… Потом подошла к полкам, висевшим напротив некогда любимой узкой кровати, и заглянула в миниатюрный кукольный домик. Когда-то это была игрушка самой Джилл. Играли с ним и Сасси, и Аманда. Переставляя мебель и фигурки, я вспомнила миссис Мортимер. Давать себе волю действительно оказалось волнующим занятием. Да, да. Я поступила правильно, наплевав на все условности ради чувственного наслаждения красными шелковыми простынями и ароматом роз, ждущими меня там, двумя дверями дальше.
Оксфорд сунул голову в мою бывшую светелку, и от его улыбки сердце мое затрепетало.
— Чья это комната? — спросил он.
— Ничья, — ответила я и вышла, закрыв дверь.
Дэвид, которого мы повстречали на верхней площадке лестницы, выглядел немного смущенным, но довольным.
— Хорошо спали? — вежливо осведомился он и слегка покраснел.
— Да, спасибо, — сказал Оксфорд и заговорщицки добавил: — Очень удобная кровать.
— Да, — охотно согласился Дэвид. Мы начали спускаться по ступенькам. — До того, как купили новую, мы сами на ней спали. Мне она всегда нравилась. Давайте я после завтрака покажу вам дворовые постройки. Нам нужны идеи. Джилл расширяет хозяйство. — Он хмыкнул с показным пренебрежением и тайной гордостью. — Теперь, когда наши птенчики вылетели из гнезда, она заделалась настоящей бизнесвумен.
— Это на нее не похоже, — удивилась я.
Он толкнул дверь в столовую. Стол был накрыт изысканно — цветы в кувшине, крахмальные салфетки в кольцах, тонкий фарфор вместо привычных толстых кружек. Запах кофе смешивался с запахом жареного бекона, булочки были с пылу с жару. Джилл, несомненно, расстаралась. Я ей улыбнулась как довольная кошка — именно такой реакции подруга, по моим представлениям, и должна была ожидать.
Позднее, когда я помогала готовить воскресный обед, а мужчины в гостиной читали газеты — забавный ритуал, коего не коснулся либеральный ток времен, — я спросила Джилл, что она думает о моем новом приятеле. Она подняла голову от моркови, которую резала, и с глазами, полными слез, сказала, что он очарователен.
— Ты его любишь? — спросила она.
— Ну, для этого мы еще слишком мало знакомы, — уклонилась я. — Но мне с ним очень хорошо.
— Это видно. — Она с удвоенной энергией заработала ножом.
— Не волнуйся. — Я тоже вернулась к своей картошке. — Я знаю, что делаю. И он тоже. — На кончике языка вертелось: «Наш роман безнадежно конечен», — но я сдержалась. Джилл это разочаровало бы. Зачем лишать ее романтических иллюзий? Я вспомнила Дэвида, который действительно стал похож на пудинг даже больше, чем она рассказывала. Ей было необходимо что-то предпринять, чтобы подпитать свой романтизм.
— Дэвид выглядит… э-э-э… занятым, — осторожно заметила я.
— Дэвид в полном порядке, — отрезала Джилл и перевела разговор на Саскию, Джайлза и опасности, связанные с автофургоном своей дочери. — Ты когда-нибудь мне завидовала? — вдруг спросила она. — Я имею в виду мужа, детей, все прочее.
Но в этот момент в кухню вошел Дэвид и принялся откупоривать бутылку вина — еще один незыблемый элемент воскресного ритуала. Разговор перешел на более общие темы.
Глава 28
Если Джилл стала немного отстраненной и сдержанной, то Верити — наоборот. На следующий день после нашего возвращения, когда я, снова одна, еще пила чай в постели и без помех обдумывала все, что произошло за последние семьдесят два часа, она уже колотила, трезвонила в мою дверь и бросала камешки в окна с настойчивостью, игнорировать которую абсолютно не было возможности. Я нехотя взяла чайный поднос и потопала вниз, чтобы впустить раннюю посетительницу. Моя преданность женской дружбе, воплощенной Тинторетто в образах Елизаветы и Марии, начала несколько ослабевать, сейчас я предпочла бы даже мертвые кости на каком-нибудь натюрморте.
— Ну? — драматически воскликнула Верити, задом захлопнув за собой дверь. — Ну?!
Я направилась в кухню, держа перед собой поднос, как ритуальный кубок.
— Ну? Ну же! — торопила она меня, пританцовывая сзади.
Оглянувшись через плечо, я продекламировала в ритме детской считалочки:
— Оттраханная всласть, она, как кошка, млеет у окна…
— О-о! О-о-о! — задохнулась Верити. — Значит, тебе было хорошо?
Елизавета с Марией стали подумывать о возобновлении договора о дружбе.
— Превосходно, — заверила я.
— Стало быть, это и есть великая любовь твоей жизни?
— Ну, разве что заря любви. — Я пожала плечами.
— Но вы же собираетесь встречаться и дальше?
— Несомненно. — Она вздохнула и плюхнулась на стул. С облегчением, надо полагать. — На следующей неделе.
Верити немного разочарованно цокнула языком.
— Довольно долгий срок, — сказала она, скорее самой себе. — Когда мы встречались с Марком, мы минуты не могли прожить друг без друга — постоянно висели на телефоне, обменивались записками по электронной почте, бегали друг к другу и трахались, как кролики…
— Да, это известно, — подтвердила я, чуть было не добавив: «И посмотри, чем кончилось».
Прижав руку к груди, она заверила:
— Я, конечно, не хочу знать всех подробностей… — Хотя явно хотела. Поэтому, пока варила кофе, я рассказала ей все.
— Ну, и что вы решили? — спросила она, отхлебывая.
— Не иметь других партнеров.
Молчание.
— И?
— Больше ничего. Это все. Тогда не нужно будет беспокоиться о презервативах.
— И это все, что ты можешь сказать? А как насчет будущего?
— Ох, Верити! Будущее само о себе позаботится.
Подругу это не удовлетворило. И совершенно не понравилось. Я решила ее развеселить:
