Люси Меррит - Жаркая любовь
– Карнавал? Но ведь в это время года их не бывает.
– Теоретически карнавал длится со Дня святого Стефана до конца масленицы, – объяснил Джо. – Но самые большие торжества начинаются дней за десять до Великого поста.
– Да ведь это сегодня! – моментально подсчитала Алекс.
– Сегодня вечером – открытие карнавала, – весело сообщил Джо.
– Мы даже позаботились о том, чтобы получить разрешение на съемки! – похвастался помощник Тома.
Теперь Алекс стало ясно, почему Джо так настоятельно советовал ей взять рубиновое платье. Она посмотрела ему в глаза и даже под угрозой смерти не смогла бы скрыть нервной дрожи, охватившей ее при виде того, что она там прочла. Это было обещание – откровенное и страстное. Ответом ему был охвативший ее восторженный трепет. Она дрожала, и эта дрожь не имела ничего общего с февральской сыростью, пронизывающей прохладный воздух.
– Одному Богу известно, зачем нам это разрешение – ведь маски для того и надевают, чтобы никого нельзя было узнать!
– А я думаю, что их надевают, чтобы скрыть свои чувства, – пробормотала Алекс.
– И это тоже верно. – Джо словно ласкал ее взглядом. – Для шулера это настоящий подарок, ведь под маской так легко скрыться. Венеция всегда была раем для шулеров.
Алекс в задумчивости прикусила губу и тут же заметила, как сосредоточенно ловит каждое движение ее рта Джо.
«Господи, помоги! – мысленно взмолилась она. – Я больше не выдержу. Возьму и кинусь ему на шею прямо перед камерой, если он будет так на меня смотреть!»
Логика советовала ей взять себя в руки. А инстинкт… инстинкт кричал: вперед!
И тогда она кокетливо потупилась и едва слышно спросила:
– А ты тоже мог бы стать шулером, Джо?
– Никогда об этом не думал. Но почему бы и нет?
Казалось, они надели маски и вели разговор, полный скрытых намеков, прямо на улице, посреди толпы горожан, озабоченно спешащих по своим делам, перед Томом и его ассистентом, ни на минуту не выключавшими камеры. Это было восхитительно и опасно, и это было их общей тайной.
– Так кому из нас маска нужнее? – вкрадчиво поинтересовалась Алекс.
И Джо, избалованный сердцеед и опытный совратитель, застонал так, как будто испытывал сильнейшую боль.
Эта сладкая пытка длилась весь день. Каждое слово Джо, каждый поступок Алекс – все содержало в себе тайный смысл.
– Венеция, – говорил Джо перед камерой, не сводя глаз с Алекс, – это город-загадка. Так было всегда. Наполовину осязаемый город, наполовину мираж.
«Я не верю в миражи!» – сказала она Джо в прошлый раз, когда они были в этом городе.
И теперь он нарочно провоцировал ее на то, чтобы повторить эти слова.
Он увидел, что Алекс все поняла, и улыбнулся. Смуглое лицо удовлетворенно засветилось.
– Снято! – крикнул Том, не отрываясь от объектива. – Ну, сукин сын, и хорош же ты на экране!
– Мираж, и еще какой! – с воодушевлением продолжал Джо. – Если бы Венеция стала супругой моря, ее любовником мог бы считаться весь остальной свет. Греция и Рим. Византия. Аравийский полуостров, присылавший сюда торговцев пряностями. Китай, культура которого так же чужда европейцам, как пришельцы из фантастического мира. И собранные по всему свету идеи воплотились здесь – в болотистой дельте, где ни один нормальный человек не построил бы даже курятник – и создали королеву среди городов.
Он повел их по аллеям. Он говорил без конца. Он отлично знал свое дело и был искренне околдован причудливым смешением Запада и Востока, скупости и разнузданной, бьющей в глаза роскоши. Но настоящим волшебством казалась та любовь к мертвому холодному камню, что сквозила в каждом его слове.
Джо ласково провел рукой по выветренным кирпичам фасада палаццо Гримани, и Алекс вздрогнула, будто он прикоснулся к ее телу.
– А как много в Венеции ненадежного и обманчивого! – говорил он Алекс. – Взять хотя бы этот великолепный дворец. Он был построен в 1556 году. Через каких-то пятьдесят лет после открытия Америки. В Лондоне и Париже постройки тех времен делались почти всегда из дерева. Но здесь мы видим только камень и кирпич. И не просто камень и кирпич, но камень и кирпич, играющие с нашим воображением. Приводящие нас в восторг.
Увидев, как Алекс покраснела, Джо едва заметно улыбнулся.
– Взгляните на него со стороны Большого канала, и вам бросится в глаза его массивность, достойная кафедрального собора. Три высочайших этажа. Широкие арочные галереи, ведущие к воде. Невольно приходит на ум, что люди, живущие в таком здании, должны чувствовать себя ничтожными карликами. И что любой нормальный человек семь раз подумает, прежде чем поселиться в такой махине. Но поверните за угол и взгляните на боковую стену. Венецианцы недаром славились своей практичностью. Они не только умели пускать пыль в глаза, но и легко приспосабливались к любой ситуации. Жизненное пространство на этом пятачке земли, отвоеванном у моря, было слишком дорого, чтобы разбазаривать его почем зря, а венецианцев никто не назвал бы расточительными людьми. И вот, извольте видеть: каждый из этих чудовищных этажей разделен на два уровня, вполне пригодных для жизни.
Алекс посмотрела. И убедилась, что Джо говорил правду.
– Поразительно! – воскликнула она, совершенно забыв, что должна молчать.
Теперь Тому придется вырезать этот кусок записи, и Алекс понимала, что поступила глупо. Но ничего не могла с собой поделать.
Джо наградил ее таким взглядом, который в десять раз больше походил на поцелуй, чем все прощальные объятия Руперта, вместе взятые.
– На Венецию нельзя смотреть походя, впопыхах, – звучал бархатный голос всего в полутора метрах от нее. – Вы должны посвятить ей все свое внимание, чтобы разглядеть ее истинное лицо.
Алекс решила, что больше не будет смотреть в глаза Джо, иначе ее сердце наверняка не выдержит и выскочит из груди под его колдовским взглядом.
Вечером они наняли гондолу и медленно двигались вдоль канала. Временами вода казалась такой черной, что напоминала асфальт. На улицах зажигались фонари, и в их свете Венеция снова превратилась в город-загадку, запомнившуюся Алекс по прошлой поездке. Перед каждым дворцом появилось его сверкающее отражение, подвижное и танцующее на водной ряби. Казалось, вот он, перед тобой – сказочный подводный город. Протяни руку – и ты коснешься его стен.
– В Венеции ничто не бывает тем, чем кажется, – сказал Джо.
Алекс подняла взгляд. Было еще не совсем темно. Дымку дневных испарений унес ночной ветер, и на небе холодно мерцали звезды. На берегу канала, на ступеньках одного из дворцов, уже зажгли огромный факел.
– Какая ночь! – тихо выдохнула она.
