Валентина Седлова - Просто Лиза
Я быстро забежала в комнату, плотно прикрыла за собой дверь. Черт, а как же защелка? Ладно, сойдет и так. Пусть думает, что забыла закрыть. Окно! Так, осколков и обломков не видно, уже легче. Занавеску задернуть. И молиться, чтоб на улице ветра не было, а то весь обман мигом раскроется. Черт побери, стакан!
Пришлось еще раз сбегать в комнату, забрать стакан, поставить его на табуретку, закрыть дверь и лечь в кровать. Уф, успела. Хлопнула входная дверь. Я зажмурилась: «Господи, пронеси»!…
* * *Злая и разочарованная команда собралась у «Газели».
— Да что же это такое! Битый час уже по этому долбанному Зеленино носимся, и все без толку! Сговорились они все что ли! Ни одной Прасковьи в округе, где же это видано! Молчат, как рыбы.
— Тема, ты на почте был?
— Без толку. Закрыта она уже. И никого рядом.
— И что, сегодня больше не откроется?
— Думаю, вряд ли. Здесь и магазин-то в пять вечера закрывается, что уж про почту говорить!
— А ты, выходит, уже и в магазин успел наведаться? — зло бросил Алексей.
— Мимо проходил. А что? Уже нельзя?
— Ну да: кому чего больше надо, тот то и видит.
— А за слова свои ответишь? — подобрался Тема.
— Ребята, хватит ругаться. Так мы все равно ни к чему не придем, — остановил их дядя Саша.
— А что делать будем? — Алексей был близок к отчаянию. — Я сейчас просто буду в каждый двор ломиться и все там вверх дном переворачивать, пока Лизу не найду. Ну, не может такого быть, чтобы человек взял и бесследно исчез! Может, мы в другое Зеленино приехали? Сколько их в Московской области, а?
— Исключено, — ответил Саша. — Если забыл, то в телеграмме помимо названия деревни был еще и район указан. Так что ошибки быть не может. Это то самое Зеленино.
— А если Прасковья Михайлова — это псевдоним, тогда как быть? — не унимался Алексей. — И мы своими поисками, да расспросами уже спугнули преступников?
— Если мы кого и спугнули, так только местных шавок. Слышишь, как лаем заходятся? И если принять твою версию, то как бы по-твоему Прасковья телеграмму до востребования не на свое имя получила?
— Думаешь, здесь паспорт кто-нибудь требует? Я тебя умоляю! Заранее договориться с тем, с кем надо, и все! Хоть крокодилом назовись, все равно корреспонденцию получишь.
— Надо в местное отделение милиции наведаться, — сказал Васильич. — Там точно должны знать, кто такая Прасковья Михайлова.
— А где оно?
— Я всю деревеньку из края в край обошел, расспросил жителей. В общем, здесь отделения милиции нету и не было никогда. А вот в предыдущей деревне стоял милицейский УАЗ. И дедок один подтвердил, что в Калинино участковый живет. Так что предлагаю вернуться туда и расспросить местных коллег. Глядишь, еще и с поимкой преступников содействие окажут.
— Так чего мы все еще ждем? В машину, быстро!
Никого дважды подгонять не пришлось. «Газель» развернулась и бодро поехала назад, в деревню Калинино, где Васильич заметил милицейскую машину.
Алексей хмуро смотрел в окно. Как знал, что все наперекосяк пойдет! И вообще, пока они тут возятся, Лизе, вполне вероятно, угрожает опасность. Вон, Матвей Яковлевич это тоже чувствует. Иначе с чего бы он такой нервный стал? Хоть бы Васильич не ошибся насчет участкового! А то даже подумать страшно, что может случиться!
* * *Так, Прасковья ходит по дому. Глухой удар о пол. Ага, это она, наверное, рюкзак у порога сбросила. Снова шаги. Всплеск. Ура! Я ни с чем не спутаю эти звуки! Она пьет воду, на что угодно готова поспорить! Кажется, мои шансы вырваться отсюда слегка возросли.
Странно, почему она все еще не зашла ко мне? Даже обидно слегка за такое невнимание к моей персоне. Или не хочет тревожить мой сладкий сон? Впрочем, я не в претензиях. Пусть лучше еще водички попьет. А то жарко-то небось землекопом работать?
Интересно, когда это отрава начинает действовать? И как именно она действует? Я-то ее так и не попробовала, так что ничего дельного на этот счет сказать не могу. Ладно, подождем — увидим. По крайней мере, очень на это надеюсь.
А Прасковья все топчется и топчется чего-то. Вот бы хоть одним глазочком поглядеть, чем она таким занята? Жаль, у нее нет милой привычки бормотать себе под нос. А по доносящимся из-за двери звукам трудно что-либо наверняка определить. Так, что-то у нее по полу рассыпалось. Видимо, разбирает доставшееся после туристов наследство, стервятница. Эх, жаль ребят! Ни за что погибли. И я виновата в их гибели. Косвенно правда, но виновата. Не надо было мне их окликать и о помощи просить. Только еще хуже все вышло.
Или я ошибаюсь? Может, они все-таки живы? А рюкзаки бросили, когда со всех ног удирали от Прасковьи? Я бы тоже, наверное, не стала возвращаться за вещичками туда, где в меня палили, как в призовую мишень в тире. Хоть бы это было так! Лучше я буду думать, что они живы, иначе точно с ума сойду.
Как же руки дрожат — даже под одеялом ходуном ходят. Я знаю, что это нервы, а не озноб, но все равно мне холодно. А по виску правому капелька пота катится. Холодная.
Интересно, Прасковья свои сокровища каждый раз, когда домой возвращается, проверяет, или нет? А то полезет сейчас поглядеть: «А где мои денежки?» А денежки-то тю-тю. Тут и думать не надо, кто их мог взять, если на хрен знает сколько километров вокруг из людей только она, да я. Она меня тогда точно удавит.
Вообще странно: пять тысяч рублей, не больше не меньше. То, что сумма круглая, да еще и в одинаковых купюрах по пятьсот рублей, наталкивает на размышления, ведущие к совершенно определенным выводам. А именно — это часть платы, полученной Прасковьей за то, чтобы спрятать меня. Вернее сказать: удерживать от возвращения в родные пенаты. Тогда сразу вдогонку размышление два: сумма не слишком большая. Я бы даже сказала — крошечная. Может, для Прасковьи это и целое состояние, но за какие-то жалкие пять тысяч подводить себя под монастырь — увольте. Соучастие в похищении человека дорогого стоит. По крайней мере, если в годы будущей отсидки переводить. Она что, этого не понимает? Выходит, что нет. Или всерьез надеется, что потом ее подельники за меня еще столько отвалят, что ей до конца жизни хватит. Эх, как же я ее обломаю в данном отношении! Так жалко ее, так жалко.
А с какой стати меня вообще волнует ее материальное благополучие? Это, видать, от частых ударов по голове слегка крыша поехала. Эх, жаль, что Прасковья так быстро вернулась со своих раскопок. Можно сказать, весь кайф побега мне обломала, вредная бабка.
Эй, не расслабляться! Не забывай, что Прасковья в любую секунду может зайти к тебе, а надежды на то, что она отрубится, попив своего пойла, мало. Ой, накаркала! Она идет сюда! Мамочки!…
![Джейн Остен - Чувство и чувствительность [Разум и чувство]](/uploads/posts/books/136075/136075.jpg)
