Джейн Кренц - Единственная ночь
— Сексуальная совместимость, — усмехнулась Ханна.
— Да, это много значит.
— Но ты же предлагаешь брак по расчету.
— На самом деле, — возразил он, повышая голос, — я предлагаю брак, основанный на том, что особенно притягательно для Хартов, — на общих целях. Помнишь, они значились в твоем списке? Общность интересов, и так далее, и тому подобное.
Его голос сорвался, заставив Ханну вскинуть голову, но лицо осталось непроницаемой маской.
— Верно. — Она принялась гонять соломинкой кубики льда в стакане. — Помню.
— Ну, может, я неудачно выразился… — Он перевел дыхание. — Послушай, я просто пытаюсь объяснить, что у нашего брака немало шансов выжить. Ханна, ты когда-то советовала мне не повторять ошибок моего отца и деда. Не могу сказать, что я в точности последовал этому совету, но сумел избежать катастрофы. И добился цели, поставленной восемь лет назад.
— Не попал в тюрьму.
— Разве это ничего не значит? Мне понадобилось время, чтобы понять, чего я хочу, но теперь мне все ясно. Осталось узнать, сможешь ли ты приспособить свой новый список требований к мужу для меня.
— Посмотрим, — сдержанно отозвалась Ханна. — Видишь ли, новый список совсем короткий — по сравнению с прежним. В нем только один пункт.
Рейф посмотрел на нее так, как Уинстон провожал взглядом чаек. Надежда и решимость светились в его глазах, но вместе с тем он был заранее готов к поражению.
Со стороны аллеи, ведущей к дому, послышался рев мощного двигателя. Уинстон вынырнул из-под руки Ханны и поспешил выяснить, в чем дело. Рейф нахмурился, явно досадуя на помеху, но тут же понял, в чем дело, и вскочил.
— Это Эй-Зед! — объявил он и заторопился за Уинстоном.
Ханна негодующе посмотрела ему в спину.
— Вот тебе и вечная любовь и преданность!
Но она прошептала эти слова еле слышно, уверенная, что Рейф не собирался клясться ни в том, ни в другом.
Кто бы мог подумать, что Мэдисон согласится на брак по взаимным интересам и ради достижения общих целей?
Кто бы мог подумать, что девушка из семьи Харт будет жаждать неистовой страсти и романтической любви?
Рев двигателя вдруг оборвался. Ханна поднялась и направилась вслед за Рейфом и Уинстоном.
— Вот записи, сделанные той ночью. — Аризона открыла дневник в черной кожаной обложке, положив его на кухонный стол и повернув так, чтобы Рейф и Ханна могли прочесть записи. — Этот первый прием в честь Торнли был громким событием. На него пригласили гостей даже из Портленда.
— Нам нужен номер машины, которая покинула стоянку у института примерно в полночь и вернулась обратно около двух. — Рейф придвинул к себе дневник и начал разбирать мелкий, аккуратный почерк. — Ты ведь пробыла на посту до конца вечеринки?
— Да, пока со стоянки не уехала последняя машина, — заверила Аризона. — Если уж вести записи, то подробно и скрупулезно.
Ханна принялась листать страницы.
— Как их здесь много! Искать придется долго…
— А вы не спешите, — посоветовала Аризона и встала. — Я пока посижу в солярии и отдохну. Рейф, можно, я налью себе кофе?
— Конечно, будь как дома. — Рейф придвинул к себе ручку и разлинованный блокнот.
— Спасибо. — Аризона добавила: — Давно я не бывала в солярии Изабель. Мне недостает ее. Она всегда рассказывала что-нибудь интересное.
Неподдельная грусть в голосе Аризоны застала Ханну врасплох. Она быстро вскинула голову.
Уже на пороге Аризона обернулась и добавила:
— Знаете, мы с ней подолгу беседовали. Она понимала меня, когда я твердила, что в институте творится что-то странное. Ни разу не засмеялась, не то что другие.
Аризона вышла в коридор. Минуту Ханна с любопытством смотрела ей вслед.
— Интересно, насколько близки были на самом деле Аризона и Изабель? — произнесла она. — Обе они так и не вышли замуж. Они дружили с давних пор. Неужели они?..
— Это не наше дело. — Рейф записал номер машины. — Дело пойдет быстрее, если ты будешь делать записи, а я диктовать.
— Хорошо. — Ханна взяла у него ручку и склонилась над блокнотом. — Поехали.
Работа продвигалась черепашьим шагом. Дневник Аризоны оказался не просто сухим перечнем номеров, фамилий и дат. Они чередовались с пространными примечаниями. Некоторые из них Рейф читал вслух:
— «Вхож в правительственные круги?»… «Утверждал, что он из Портленда, но на заднем сиденье лежит свежий номер „Нью-Йорк таймс“… „В прошлый вторник приезжал в институт на тайное собрание… наверное, принадлежит к верхам…“
— В ее воображении существует целый мир, — задумчиво прошептала Ханна. — Удивительно…
— Не более чем то, что мы сидим здесь вдвоем и изучаем ее дневники, надеясь с их помощью раскрыть убийство восьмилетней давности.
— Ты прав. — Ханна постучала ручкой по столу. — Наверное, кое-кто в городе решил бы, что у нас, как и у Аризоны, не все дома.
Им понадобилось почти полчаса, чтобы прочесть все записи, относящиеся к роковому вечеру. Ханна уже была готова смириться с поражением, когда Рейф задумался, глядя на номер очередной машины.
— Ага… — произнес он. Ханна вскинула голову:
— Что?
— Мы искали номера машин тех, кто участвовал в предвыборной кампании Торнли.
— Ну и что?
Рейф откинулся на спинку стула и засунул руки в карманы, глядя на открытый дневник.
— Никто из них не выезжал со стоянки между полуночью и двумя часами ночи. Возможно, мы ошиблись в предположениях.
Но его голос звенел от нетерпения, и Ханне это не понравилось.
— Думаешь, тот, с кем встретилась Кэтлин, одолжил чужую машину?
— Может быть. — Рейф помедлил. — Возможно и другое объяснение. Насколько мы можем судить, в ту ночь Кэтлин действовала импульсивно и необдуманно. Она вдруг решила утром уехать из города, ей срочно понадобились наличные. Мы предположили, что она попыталась продать компрометирующие кассеты кому-то из лагеря Торнли. Но у нее могли быть и другие потенциальные покупатели.
— Какие?
— Например, журналисты.
— Вряд ли. — Ханна отложила ручку. — Зачем журналисту понадобилось убивать Кэтлин? Ни один журналист не станет своими руками избавляться от осведомителя. У него же потребуют продолжения статьи!
— А если он собирался сам шантажировать Торнли?
Ханна подумала и вздохнула.
— Но ведь известие о том, что Торнли питает пристрастие к женскому белью, так и не появилось в прессе. Может, потому, что какой-то журналист, заполучивший кассеты, все эти годы с их помощью шантажировал Торнли?
Не говоря ни слова, Рейф вынул руку из кармана и повернул дневник к Ханне.
— Не какой-то, — уточнил он, — а тот журналист, кого Кэтлин хорошо знала и не постеснялась позвонить ему среди ночи. Тот, кто мог заинтересоваться пикантными подробностями, касающимися Торнли. Давний знакомый, которому она всецело доверяла.
