Юлия Перевозчикова - Салон мадам Кассандры, или Дневники начинающей ведьмы
Меня разбудили бесцеремонно, но нежно. Потрепали за плечо и поцеловали в щеку.
– Саша, вставай, иди завтракать. Мне пора на работу, я довезу тебя до метро или, если хочешь, посажу на такси. До дому не успею. У меня эфир. Тебе деньги нужны? На дорогу?
– Нет. Довези до метро. Такси через весь город – долго.
– Тогда вставай. У тебя полчаса на душ и завтрак.
Я встала и, не утруждая себя поиском одежды, пошла в душ. В ванной царила идеальная чистота. Как будто здесь вообще не моются, а только наводят порядок и любуются им. Никаких признаков женских вещей. Заколок, забытого тюбика помады. Только дорогая мужская косметика и парфюмерия. Несколько гелей для душа на выбор. Различные шампуни. Кондиционеры для волос. Муссы для укладки. Были даже и такие, что использую я. Неплохо. С любовью к себе в этом доме все в порядке. Я быстро вымыла голову и, обернувшись пушистым полотенцем, вышла в коридор, где и стала сушить волосы феном. Фен, кстати, тоже недешевый, вполне профессиональный. Потом быстро оделась, мою одежду Глеб самым аккуратнейшим образом повесил на стульчике в прихожей рядом с ванной. Он ждал меня за столом на кухне. Мы молча завтракали. Глеб сварил хороший кофе. Поджарил глазунью. Многое в отношениях людей зависит от того, какое у них первое утро. Если оценивать это утро по пятибалльной шкале, то… так, четыре с минусом. С большим минусом… Такое было мое внутреннее ощущение. И если бы не кофе с яичницей, то можно поставить всего лишь твердое три… Журналист первым прервал молчание:
– Саша…
Я подняла голову от тарелки.
Глеб взял мой телефон, который почему-то оказался на кухне. Видимо, в моих глазах застыл вопрос, и Глеб счел за лучшее объясниться.
– Он валялся в прихожей. Наверное, выпал из сумочки или из кармана брюк.
Ах да! Раздеваться мы, помнится, начали в прихожей. Немудрено.
– Так вот, Саша, я записал тебе мой номер телефона. Вот он. Если этот номер тебе нужен, сейчас нажми кнопку вызова, и на моем телефоне отразится твой.
– Глеб, – я замялась, но собралась с духом, – мне было хорошо с тобой… А тебе?
– И мне тоже. А в чем но?
– Ну так вот, это «хорошо», как я думаю, было просто лекарством от моих и твоих ран… У лекарства есть побочное действие… Мне кажется, не стоит увлекаться лечением.
– Почему ты так решила? Почему лекарство?
– Понимаешь, меня зовут Саша… А вот ночью я слышала другое имя. Не мое… Видимо, это больное?
– Больное. Обиделась?
– Нет. Я тоже могла спутать имена. Просто я лучше себя контролировала. Ты бежишь от кого-то, а кто-то бежит от меня. И я пытаюсь не запутаться во всем этом.
– Понятно. Живем как в пошлом анекдоте «Секс еще не повод для знакомства».
Кажется, обиделся. Вот этого я совсем не хотела. Ладно, подслащу пилюлю. Может, получится остаться друзьями. Я молча нажала кнопку вызова. Зазвонил мобильный Глеба. Он улыбнулся:
– Будем дружить?
– Будем. Калганова Саша. Глеб записал.
– Я запишу «Модель Саша».
– Не стоит. Я не только модель. Лучше запиши по имени и фамилии. Только давай так. Без обид. Если что – просто не берем трубку. Оба. Договорились?
– Договорились. Правда, иногда бывает, что звонка не слышишь.
– Но в этом случае можно и перезвонить.
– Идет.
Я собрала сумочку. Глеб цепко осмотрел свое жизненное пространство на предмет забытых мною вещей. Я ничего не забыла. Да, женские вещи в мужской квартире наводят на мысли… других женщин. Мы спустились вниз. У подъезда пипикнул чистенький белый «фольксваген». Глеб любезно открыл мне дверь. Машина резво взялась с места. Мы скоренько доехали до ближайшего метро «Озерки». Очень удобно, без пересадок. На прощание даже поцеловались. Я помахала рукой и нырнула в вестибюль станции. Эскалатор понес меня вниз, народу мало… на душе мерзко.
Когда на станции «Электросила» я набрала Катерину, она мне не ответила. Дома попыталась еще раз. Катька сняла трубку и скороговоркой сказала:
– Сашка, мне здорово некогда. Пока. Потом перезвоню.
Стало совсем нестерпимо. Я собрала рюкзачок, положила в него ноутбук, штук пять очков от солнца, вторые любимые джинсы, зарядное устройство для телефона и кое-какие нужные вещи, закрыла квартиру на все замки и поехала в Вырицу. К папе с мамой на дачу. Надо не забыть купить по дороге продуктов…
В электричке, уткнувшись взглядом в пробегающие мимо пейзажи, вдруг почувствовала, что слезы катятся по лицу сами собой. Развернувшись всем телом к окну, я позволила им течь. Нет, ни стыда, ни раскаяния за мое приключение я не испытывала. Просто мне было грустно. Невыносимо грустно. Меня, как писали в старинных романах, томила печаль по уходящей любви к Аристарху. И эта печаль не была светла…
Дача встретила меня звонким лаем тети-Люсиной собачки. Симпатичный карликовый шпиц Рома, обаятельный негодяй, любимец всей семьи, со звонким голосом и манерами записного дамского угодника сначала облаял меня, потом узнал и полез целоваться, подпрыгивая чуть не до самого лица. Пришлось взять его на руки и приласкать. На лай шпица из дома вышли папа, мама и тетя Люся. Родители и тетушка так откровенно обрадовались моему появлению и тому, что я буду жить на даче до конца отпуска, что айсберг моей печали начал таять, как горка мороженого в вазочке. К вечеру в душевном море только кое-где мелькали обломки ледяной громады. Папа натопил баню, и я смыла с себя суету и страсти. Мы сидели на веранде и пили чай. Я уже похвасталась родителям ноутбуком и, естественно, продемонстрировала приобретение, которое папа и мама стали с энтузиазмом осваивать. Наконец, настала пора более серьезных новостей, и я, как фокусник из шляпы, вытащила из рюкзачка копию договора с издательством. Это была сенсация. Конечно, родители отдавали должное моим успехам – самостоятельная девочка, зарабатываю себе на вполне достойную жизнь, – но втайне всегда мечтали о большем. И вот оно, большее. Теперь можно рукоплескать. Я засмущалась и поспешила заверить родных, что я пока далеко не Лев Толстой. Родители посоветовали мне не комплексовать, а работать над собой, глядишь – и дорасту до классиков. А они помогут. Мама вызвалась быть моим редактором, а папа – критиком. Папа с мамой заявили – теперь наконец-то они займутся моим развитием и не дадут угаснуть моему таланту. Я пошутила, что, хоть они и опоздали, мне очень приятна их забота. Главное, чтобы не перестарались в стремлении сделать из меня настоящего писателя, а то я от них сбегу. Наконец мы устали болтать, строить планы, играть с ноутбуком и разбрелись по комнатам. Я поднялась в свою девичью светелку. Пока я мылась, тетушка навела там порядок и застелила мне постель чистым, до хруста накрахмаленным бельем. Сверху на одеяле лежала моя дачная ночнушка в голубенький цветочек. От рубашки пахло кондиционером для белья. На подоконнике стояла вазочка с моими любимыми цветами. Тетушка зашла пожелать мне спокойной ночи. Весь вечер она как-то слишком внимательно присматривалась ко мне. Вообще-то тетя она не мне, а отцу, но я никого не могу называть бабушкой, кроме бабули. Тетя Люся не обижается. Она никогда не скрывала, что я ее любимица. Я ведь так похожа на отца, ее красавца племянника! Меня в семье вообще баловали больше Влада, а когда он женился, тем более… Сейчас тетя Люся присела на край кровати.
