Даниэла Стил - НеВозможно
Ксавье продолжил разговор с матерью и снова стал ее успокаивать. Саша тихонько всхлипывала, ему было ее жаль. Он прекрасно понимал, каким кошмаром стал для нее ночной скандал.
– Мам, постарайся успокоиться. Я поговорю с Тати. Для тебя сейчас главное – прийти в себя. Не думай о том, что случилось. У Тати все уляжется. И у тебя тоже. Лайам хороший малый. Сказал мне, что любит тебя. А больше тебя ничто не должно волновать.
– Я его тоже люблю, – всхлипнула Саша, – но терять ради него своих детей не собираюсь.
– Да никого ты не потеряешь! Ну, покричит она немного, ногами потопает, она же у нас капризная. Такой уж характер, ничего не попишешь. Ты имеешь право быть счастливой. Если, конечно, Лайам – то, что тебе нужно. Можешь рассчитывать на мою поддержку. А если у вас все удачно сложится, и на Татьянину тоже. А не сложится – будем считать эксперимент неудавшимся и как-нибудь вместе посмеемся.
Но в данный момент всем было не до смеха. Ксавье, правда, был на высоте – проявил неожиданную зрелость и великодушие – в противоположность сестре.
Саша была ему благодарна, они еще немного поболтали, потом распрощались, и Саша вышла вслед за Лайамом на веранду. Он в задумчивости смотрел на море. Услышав шаги Саши, он повернулся.
– Прости меня! Я не хотел создавать тебе такие проблемы. – Вид у него был побитый.
– Дело не в тебе. Просто эта ужасная ситуация… Рано или поздно они все равно бы узнали. Но кто же знал, что все так получится… – Саша была безутешна, она ни о чем не могла думать.
Воскресным вечером они вернулись в город. Саша несколько раз пыталась дозвониться до дочери по мобильному, но он все время был включен на голосовую почту. Дома у Татьяны тоже включался автоответчик, Саша надиктовала несколько сообщений. Лайаму было неприятно слышать, как она унижается, но он понимал, что дочь для нее много значит. Эту бы Татьяну да отхлестать по первое число! Но Саше он ничего не сказал. Она лучше знает, как объясниться с дочерью.
Ксавье тоже оставил сестре несколько сообщений, и она перезвонила ему в Лондон. Он тщетно взывал к ее здравому смыслу, но Татьяна была непоколебима и злилась, что брат выгораживает своего ничтожного дружка.
– Ты не лучше их! Тоже спятил. Сам подумай: он же ее лет на двадцать моложе! Какой надо быть идиоткой!
– Никакая она не идиотка. Ей одиноко. И моложе он ее всего лет на восемь или девять. – Ксавье говорил спокойно и терпеливо, пытаясь образумить сестру.
– А выглядит как мальчишка. Этот прикид, эти длинные волосы! Ужас какой-то! И что мать в нем нашла?! Разве только он хорош в постели…
– Прекрати, Татьяна! Да, Лайам часто ведет себя по-детски, но он не ребенок. Он взрослый человек. Говорит, что любит ее. И мне показалось, она его тоже. Нравится нам или нет, но она имеет право быть с тем, кто ей мил. И, если уж на то пошло, я предпочел бы, чтобы она была с Лайамом, чем с каким-нибудь надутым снобом или охотником до ее денег.
– А он наверняка как раз и охотится за ее деньгами, неужели ты не понимаешь?!
– Не думаю. Он порядочный человек, был женат двадцать лет, у него трое детей. – Он не стал говорить о том, что Лайам разрушил семью, изменив жене с ее собственной сестрой. – Положись на маму. Может, у них все сойдет на нет. Они же никому не мешают своими отношениями!
– Она выставляет себя круглой дурой! А если кто узнает или, чего доброго, она с ним в обществе начнет появляться, то и мы с тобой будем опозорены.
– Можешь мне поверить, я выкидывал номера и покруче. И ты, кстати, тоже. – Все Татьянины тайны были Ксавье хорошо известны. У нее тоже случались романы, которые она не хотела афишировать. А Саша, похоже, не выставляет напоказ отношения с Лайамом. И даже больше того, держит их в секрете, а в Саутгемптон уезжает, чтобы не попадаться никому на глаза. Но даже если люди прознают, ничего зазорного в романе с Лайамом нет. Они взрослые люди, черт возьми! И чего это Татьяна так распсиховалась?! Как же, боится она за свою репутацию! Раньше надо было об этом думать!
– Она же наша мать! – волновалась Татьяна. Она не была настроена уступать. А если уж Татьяна закусила удила, знай держись. Хочешь не хочешь, а придется ждать.
– Туг ты права, Тати. Знаешь что? Дай ей время. Будь с ней поласковей. Ей это нужно, поверь. Когда папа умер, помнишь, как она страдала? Я хочу, чтобы она была счастлива.
– Только не с этим типом! – Татьяна объявляла войну обоим – и матери, и ее возлюбленному – и не собиралась отступать. Она хотела любой ценой изгнать Лайама из маминой жизни. Спасти Сашу от нее самой, хотя бы ради памяти отца.
Брат с сестрой проговорили чуть не целый час, но Татьяна осталась при своем. Она объявила, что не успокоится, пока Лайам не исчезнет из поля зрения. Судя по ее голосу, она была полна решимости. Ксавье оставалось надеяться, что Лайам проявит больше упорства и терпения, чем сестра. Татьяна же всегда отличалась умением достигать своей цели.
ГЛАВА 14
В понедельник Саша приехала в галерею в ужасном состоянии. Управляющая галереей, Карен, это заметила. А верная Марси, вручая Саше очередную пачку газетных вырезок, спросила, все ли у нее в порядке. У Саши в глазах стояли слезы. Татьяна ей так и не перезвонила, а утром в конторе Саше сказали, что ее нет на месте. Ей не хотелось надоедать, было ясно, что Татьяна решительно не желала с ней говорить.
– В выходные с дочерью возникла проблема, – уклончиво ответила Саша. Не могла же она пуститься в объяснения о том, как Лайам голый стоял в дверях спальни и держал наготове кочергу, в то время как Татьяна осыпала обоих оскорблениями. Каждый раз воспоминание об этой сцене вызывало у Саши содрогание и на глаза вновь и вновь наворачивались слезы. Все это было ужасно.
– У нее все в порядке? – Марси, никогда не имевшая не только детей, но и мужа, была, однако, прирожденной наседкой, что Саше очень импонировало. Ее секретарша не только была дельным работником, но и отличалась большой добротой и вниманием к людям, а к Саше относилась прямо-таки по-родственному.
– Она со мной не разговаривает. Мы жутко поссорились. Описать не могу.
Марси знала, что мать с дочерью нередко ссорились, еще когда Татьяна была девочкой, но в последние годы они стали прекрасно ладить. До сегодняшнего дня.
– Это у нее пройдет, – успокаивала Марси. – Ты же знаешь ее характер.
– Не уверена, – покачала головой Саша и кружевным платочком вытерла слезы. Привычка всегда иметь при себе носовой платок передалась ей от матери. И она была ей верна, бережно храня память о рано ушедшей Марджори. В любой ситуации у Саши в сумочке имелся платок. – Ужас, что было, – повторила она, а Марси кудахтала над ней с чашкой чая и печеньем. Саша подняла голову и улыбнулась: – Спасибо, Марси.
