Джуд Деверо - Благословение
Эми не сразу отстранилась. Вообще-то отстраняться ей не хотелось. И, едва она прервала контакт, Джейсон был уже на ногах и наступал на Рафаэля. После недолгой шутливой борьбы Джейсон повалил своего более молодого соперника, который, кстати, значительно уступал Джейсону в росте и весе, на пол.
– Я не хотел делать вам больно, – сказал Рафаэль, когда Джейсон его отпустил.
Эми стояла в тени, спиной ко всем. Ее все еще трясло после поцелуя Джейсона, поцелуя, который для него, очевидно, ровно ничего не значил.
Как обычно, Джейсон отвез Эми домой, стараясь не думать о том, каким пустым и одиноким будет его дом после того, как уедут Эми и Макс.
– Еще один день, – сказал Джейсон, – и все кончится. Вы будете рады, да?
– О да, очень!
Джейсон ничего не сказал, но ее слова причинили ему боль.
– Макс будет счастлив вернуться домой, – сказал Джейсон. – Должно быть, он соскучился по своей комнате, которая не такая младенческая, как та, что у него здесь.
– Да, конечно, – сказала Эми.
– И тот мужчина…
– Арни, – подсказала Эми.
– Да. Вне сомнений, он будет рад увидеть вас вновь.
– Безумно, – сказала она, стараясь придать своему голосу жизнерадостное звучание.
– Эми…
– О Боже, посмотрите, который час! – сказала она, когда Джейсон подъехал к дому. – Готова поспорить, что Дорин нас ждет.
– Конечно, – сказал он. – Послушайте, по поводу сегодняшнего…
– Ах это, – сказала Эми, понимая, что он говорит о поцелуе. – Я не стану ничего говорить Арни, если вы ему ничего не скажете. Ну что же, хочу прямо здесь пожелать вам спокойной ночи. Встретимся утром, – сказала она, торопливо поднимаясь на крыльцо.
Несколько минут спустя она на цыпочках прошла в комнату Макса, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Он спал так крепко, что даже не шевельнулся.
– Я думаю, что твоя бабушка сошла с ума, – прошептала она спящему ребенку. Эми пообещала Милдред, что даст Джейсону возможность самому сделать первый шаг.
«До тех пор пока он не скажет тебе, что не собирается жениться на Дорин, ты должна продолжать говорить ему о Варни».
«Арни», – поправила ее Эми.
Макс перевернулся на бок во сне, на мгновение открыл глаза, увидел маму и сладко улыбнулся, закрывая глаза.
«Сердце тает, – думала Эми, глядя на своего сыночка. – У него улыбка, от которой сердце тает».
– Я самая счастливая женщина, потому что у меня есть ты, – прошептала она и, поцеловав кончик пальца, приложила его к губам Макса. Выпрямившись, Эми зевнула. Пора спать, потому что завтра сюда приедет президент Соединенных Штатов.
– Вот первое сообщение, – сказала Эми, положив руку на лист, который с жужжанием выкатывался из факса. Когда она прочла то, что там было напечатано, глаза ее сделались квадратными: вначале от ужаса, потом от удивления.
– Что там? – крикнул Рафаэль. – Что такое?
Эми боязливо протянула факс своему помощнику. За последнюю неделю шрам на лице его успел зарубцеваться, и теперь Рафаэль производил впечатление не убийцы, а жертвы.
Рафаэль пробежал глазами документ и с громким смехом передал факс Джейсону.
Все, кто работал над фресками, собрались вокруг факса, словно замерзшие странники – вокруг костра. Сегодня утром президент посетил Абернети, и сейчас они ждали сообщений о впечатлениях президента.
– «Сплав японского искусства и яванского театра теней, чуть приправленный ар-деко[6], – вслух читал Джейсон. – Потрясающий, полный индивидуальности стиль». – Он в недоумении посмотрел на Эми.
– Читайте дальше, – сказала она. – Читайте до конца.
Джейсон молчал, и Эми забрала у него факс.
– По сути, в статье мои фрески обошли вниманием, сдержанно назвав их «профессионально выполненными» и «уместными в данном интерьере», но работа Макса… – Эми поискала глазами нужные строчки, чтобы процитировать дословно. – «Искусство с большой буквы». – Эми посмотрела на сына, сидящего на красном стуле с мягкой подбивкой, и улыбнулась ему. – Так оно и есть, – сказала она. – Его картины великолепны.
Они все успели утром побывать в комнате Макса, той самой, вход в которую для Эми был закрыт на протяжении всех шести недель, пока ее сын работал там в уединении. Оглядываясь назад, Эми вспоминала, как волновалась, готовясь поддержать Макса и, возможно, утешить, если те черные тени, которые двухлетний ребенок назвал обезьянами, не произведут должного впечатления на зрителей. Но когда она наконец увидела комнату, когда вошла туда следом за президентом, то была настолько ошеломлена увиденным, что забыла обо всем на свете. Забыла даже о том, что находится в присутствии президента.
– Пресвятая Мадонна! – прошептала она, обведя комнату взглядом, и, похоже, она произнесла то, что было у всех на уме, но только никто, кроме нее, не издал ни звука. Все стены, потолок и даже часть пола превратились в теневые джунгли. Огромные стволы бамбука, казалось, колыхались на ветру, который дул не из окон, а с картин. Обезьяны выглядывали из-за веток и стволов, некоторые из них ели бананы, некоторые просто смотрели со стен, впивались в тебя глазами так, что хотелось отступить, держаться подальше от этих непредсказуемых и таинственных тварей.
– Я никогда ничего подобного не видел, – прошептал критик из «Вашингтон пост». – Волшебно, – сказал он, затаив дыхание, вертя головой на короткой шее. – Это вы их нарисовали? – У него как-то получалось смотреть на Эми сверху вниз, хотя они были одного роста.
– Нет, это мой сын, – тихо сказала Эми.
Маленький человечек удивленно уставился на Рафаэля, который стоял у Эми за спиной.
– Ваш сын?
– Мой сын, – сказала Эми и показала туда, где стоял Макс рядом с Джейсоном.
На какое-то мгновение и критик, и сам президент пришли в замешательство. Она ведь не могла иметь в виду, что Джейсон – ее сын, верно?
– Макс, детка, подойди сюда, – сказала Эми, протянув Максу руку. – Я хочу, чтобы ты познакомился с президентом.
И после этого разверзлись врата ада. Визит президента был многоцелевым: отчасти для повышения рейтинга, чтобы произвести хорошее впечатление на избирателей в преддверии нового срока и на мировое сообщество заодно, в частности, на политиков арабского мира, поскольку далее президент отправлялся на Ближний Восток, отчасти чтобы вручить награды школьникам из Абернети, победителям общенациональных олимпиад. И, поскольку конечным пунктом его маршрута был все-таки Ближний Восток, президент путешествовал с толпой журналистов. И сейчас, когда журналисты увидели, что эта необыкновенная комната была создана очень маленьким мальчиком, они стали засыпать его вопросами:
