Рэйчел Гибсон - Сплошные сложности
- Тогда почему ты еще здесь?
Не в силах сдвинуться с места, Челси смотрела на него. Закрывшегося от своего гнева и от нее. Она любила Марка. Любила его больше, чем когда-либо любила другого мужчину.
- Потому что я начала узнавать тебя, и ты стал многое значить для меня. – Ее сердце разбивалось, и она ничего не могла сделать, кроме как сказать Марку правду. Ужасающую правду. – Я люблю тебя, Марк.
Он засмеялся, но в этом смехе не было радости. Затем, наконец, Челси увидела злость в его глазах. Холодную, ледяную злость.
- Отличный прием, но я не лох. По крайней мере, не сегодня.
Она только что обнажила перед ним свою душу, а он ей не верит. Как такое возможно? Разве он не видит, какую боль причиняет правда?
- Я не лгу. Я не собиралась влюбляться в тебя, но влюбилась.
- И ты ждешь, что я поверю в это? – Его подбородок напрягся. – Сейчас? После всего?
У нее в желудке и груди смешались гнев, боль и отчаяние, и глаза начало жечь. Под нижними веками собрались слезы, скользнули на ресницы.
- Это правда.
- Слезы – тоже отличный прием. Ты актриса получше, чем я думал.
- Я не играю. – Она стерла слезы со щеки. Боль в животе была слишком настоящей. Он должен увидеть это. Нужно заставить его услышать и поверить. – Я люблю тебя. – Челси ткнула пальцем в его сторону. – Ты заставил меня полюбить себя, хоть я и знала, что это очень плохая идея. Ты заставил меня все полюбить в тебе. – Она опустила руку. По щеке скатилась еще одна слеза. – Ты заставил меня полюбить тебя сильнее, чем я любила кого-нибудь в своей жизни.
Марк покачал головой:
- Ну да.
- Это правда. Для меня много значат эти месяцы, проведенные с тобой. Пожалуйста, поверь мне.
- Даже если бы я поверил тебе, это не имеет значения.
Это должно иметь значение. Челси никогда ни о чем не умоляла ни одного мужчину.
- Я люблю тебя.
И глядя ей в глаза, Марк забил последний гвоздь в ее сердце.
- Я тебя не люблю.
Челси задохнулась, будто Марк ударил ее, и отвернулась. Он не любит ее. Она знала, что не любит, но услышать это из его уст оказалось больнее, чем можно было себе представить.
- Я знала, что ты сделаешь мне больно, - прошептала она сквозь слезы. Резкая боль и ярость – из-за него, из-за себя - вдруг стали такими сильными, что Челси не смогла сдержаться. – С самого начала я была права. Ты просто еще одна знаменитость, которая думает, что может использовать людей.
- Милая, это ты использовала меня, чтобы наложить руки на десять тысяч долларов.
- Я сказала тебе, что все не так. Я никого не использую. – И снова посмотрела на Марка. В злые карие глаза, сверкавшие на лице, которое она любила всем своим разбитым сердцем и раненой душой. – Но ты используешь. Ты играешь с людскими жизнями, а потом продолжаешь идти своей дорогой. И тебе наплевать. Тебя волнует лишь как получить то, что ты хочешь. – Ее ладони сжались в кулаки. Она не ударит его. Нет, хотя и очень хочется. – Ты ничем не отличаешься от других знаменитостей, на которых я работала. Ты эгоистичный и избалованный. Я позволила себе думать, что ты другой. – Челси с трудом сглотнула горький ком в горле. – Я позволила себе забыть, кто ты на самом деле. Ты – мужчина, который оскорбил меня при первой же встрече. Ты огромный идиот.
Марк снова засмеялся. Тем же горьким смехом, что раньше.
- И это ты только что говорила, что любишь меня.
Самым мучительным было то, что она на самом деле любила его. Неважно, что он ее не любит. Челси ничего не значит для него. Он добился ее, уложил в постель, а теперь все кончено.
- А ты всегда говорил, что не играешь, если не можешь выиграть. Мои поздравления, Марк. Ты выиграл. Я проиграла.
Все.
Он пожал плечами.
- «Чинуки» не знают, что ты спала со мной, и я не собираюсь об этом рассказывать. Тебе осталось лишь несколько недель до окончания срока контракта, а потом деньги будут твои. Ты их заработала.
Горло сжималось и горело. Развернувшись к столу, Челси схватила сумочку и протиснулась мимо Марка к выходу. Последнее, чего она хотела, это разлететься на кусочки перед ним. Последнее, чего она хотела, это услышать его смех.
Каким-то образом Челси умудрилась добраться до машины. Руки тряслись, когда она вставляла ключ в замок зажигания. Она почти ждала, что Бресслер побежит за ней и попросит вернуться. Что он поверит ей. Что он сказал, будто она ничего не значит для него, из-за боли и злости. И они смогут справиться с этим. Но этого ждала доверчивая частичка души Челси. Та частичка, которая хотела верить, что любовь к Марку закончится хорошо. Другая часть – рациональная – знала, что он не бросится за Челси. Знала, что она потеряла больше десяти тысяч долларов. Что она потеряла что-то более важное, чем деньги. Она потеряла гордость и сердце.
Пока Челси ехала домой, по ее лицу текли слезы. Оказавшись дома, она заперлась в комнате и позволила всей боли и злости омыть себя. К тому времени, как в двери повернулся ключ, грудь Челси болела от рыданий, а глаза покраснели и воспалились.
- Челс? – окликнула Бо.
Челси не хотела никого видеть, ни с кем говорить, но квартира была маленькой, так что Бо все равно нашла бы сестру.
- Я здесь.
Близняшка остановилась в дверях, взглянула на Челси и спросила:
- Что такое? Что-то случилось?
Челси не знала, с чего начать.
- Марк Бресслер что-то сделал тебе.
Предоставив сестре догадываться, Челси молчала. Она посмотрела на Бо, и из ее глаз выскользнула слеза и упала на подушку.
- Что он сделал?
Ничего. Кроме того, что заставил ее влюбиться в себя. Челси полагала, что может солгать, но сестра все равно узнает, а Челси была слишком измучена, чтобы придумать что-то правдоподобное.
- Я влюбилась в него. Пыталась не делать этого, но влюбилась. – Она покачала головой. – Он не любит меня. На самом деле, ему на меня плевать.
Бо села на кровать. Челси ожидала критики. Ожидала услышать лекцию о том, как импульсивность приводит ее к проблемам. Когда же она научится. Но вместо этого ее близнец, вторая половинка ее души, темнота для ее света, легла на кровать и обняла Челси. Позволила теплу своего тела согреть ее. Жизнь Челси была в руинах. В совершеннейшем беспорядке. В ней не осталось ни единой частички, которая не любила бы Марка, и Челси не знала, как прожить следующие несколько часов и дней, и недель. Она хотела, чтобы боль ушла. Хотела ничего не чувствовать.
Но три дня спустя ее чувства все еще кровоточили, и она словно не могла перестать плакать. Ее жизнь была в руинах, и мысль о том, чтобы жить в одном с Марком штате и, возможно, порой видеть его лицо в толпе, была невыносима. И в то же самое время мысль о том, чтобы уехать из Вашингтона и, возможно, никогда не увидеть лицо Марка в толпе, тоже была невыносима. Челси проживала день за днем, просматривая объявления о поиске ассистентов, питалась в основном фастфудом и смотрела глупые телевизионные программы.
