Марина Ночина - Маскарад или Сколько стоит твоя любовь?
- Извини, - задыхаясь, пробормотал Николай и кинулся вниз по лестнице. Я трясущимися руками нащупала ключи в кармане куртки, с огромным трудом попала ключом в замочную скважину и на не гнущихся ногах добралась до ванной, где долго отмывалась от удушающего поцелуя. Морозов в тот вечер нашёл меня сидящей на коврике в ванной комнате, ни слова не говоря и ничего не спрашивая, взял на руки, отнёс на кровать. Потом принёс горячего чая и снова куда-то ушёл. Вернулся под утро, ругаясь с кем-то по телефону. Коля же пришёл в институт с разбитым лицом и держался от меня на почтительном расстоянии, даже не смотрел в мою сторону. Гадать с какой такой крутой лестницы он навернулся, не стала. И дураку было понятно, что Коля-таки нарвался на чей-то кулак. И почему я так уверена, что это был кулак Тимофея? Оставалось понять: зачем? Зачем он дрался в "Сдвиге" с тем гопником, зачем приезжал в Новый год на озеро и зачем сейчас ринулся защищать меня от Николая? Выражение благодарности за то, что приютила? Или я полная дура, или здесь кроется нечто личное. Я нравлюсь Морозову?
Стало страшно.
***
Входная дверь громко хлопнула, заставив меня подскочить в кресле. Я так увлеклась перепиской с Шершнем, что практически выпала из реальности. А тема нашего общения была весьма интересна: Бориска пригласил Аню на свидание, и она сдуру согласилась. И как-то у них так всё в тот вечер закрутилось... В итоге, с утра они проснулись в одной постели в очень интересной позе. Теперь Анька хочет Борю убить, а тот прячется от неё, как может. Целую неделю не появлялся на работе, а она, как дура, его прикрывает.
"А хорошенькие у них будут дети", - подумалось невольно, и в этот момент домой явилось моё личное Чудовище. Ибо никто другой ТАК дверью хлопать не будет. И вообще, заранее позвонят и предупредят о визите.
Попросив Анютку немного подождать, отправилась разбираться: с чего это Морозов разносит мою собственность. И вообще, почему так рано вернулся? Время полседьмого, а он уже дома.
- Тимофей? - позвала я, осторожно выглядывая из своей комнаты. В коридоре парня не оказалось, зато на полу тёмной кляксой валялась его куртка, чуть дальше по направлению к кухне приютилась чёрная шапка. Тимофей предпочитал всё тёмное и мрачное.
А если судить по своеобразной дорожке из одежды и звукам, Морозов обосновался именно на кухне и в данный момент с кем-то переругивался по телефону.
На куртку плюнула - сам повесит, служанок здесь нет, а вот шапку, проходя мимо, подняла и вместе с ней вошла в зону боевых действий. Точнее, не успела войти, как Морозов гаркнул в телефон нечто очень неприличное и со всей силой грохнул трубку об пол. До меня как раз долетели осколки несчастной мобилки - что-то карябнуло обнажённую ногу. Ну, привыкла я, что он приходит поздно, так что не отказывала себе в удовольствии нацепить любимые коротенькие шортики.
- Морозов! - строго окликнула я. В ответ Тимофей шарахнул кулаком по кухонному столу, да ещё с такой силой, что подпрыгнула ваза с цветами.
- Да в чём дело?! - начала злиться я. Ещё не хватало, чтобы он тут беспричинно и безнаказанно всё громил.
На меня не обратили внимания. Морозов диким зверем, запертым в клетке, заметался по кухне, зацепил ногой стул, весьма некультурно выругался, доковылял до гарнитура и едва ли не выдернул ящик, где я хранила всякие ненужные, но способные когда-нибудь пригодиться мелочи. Забрал оттуда пачку сигарет, зажигалку и ушёл к окну, которое распахнул настежь, пуская в дом холод. Я моментально покрылась мурашками и окончательно разозлилась. Не потерплю подобного самоуправства в своём доме!
Отбросила его шапку на стол и немедленно прекратила это безобразие. То есть, закрыла окно, вырвала изо рта парня сигарету и отвесила Морозову солидную пощёчину.
- В моём доме не курят!
Тимофей одарил меня таким взглядом... На миг испугалась, что ударит в ответ. Не посмел или не захотел, но я всё равно попятилась, оставив между нами преграду в виде стола. Парень проводил мой побег яростным взглядом, шибанул раскрытой ладонью по стене рядом с рамой, достал ещё одну сигарету из пачки и закурил. На этот раз возражать я не стала. Похоже, случилось что-то из ряда вон. И думается, сейчас моё место где угодно, только не рядом с этим разгневанным Чудовищем. Он только что языки пламени не извергает.
- Может, всё-таки объяснишь, что происходит? - чтобы я там не думала, а пока не пойму причину, по которой нужно громить мою кухню, не отстану. И пусть только посмеет поднять на меня руку!
- Не лезь не в своё дело! - хриплым взбешённым голосом, угрожающе посоветовал парень.
- Предпочитаю, когда со мной говорят лицом к лицу. Развернись! - скомандовала я. Тимофей передёрнул плечами и не пошевелился. Лишь выпустил очередное колечко сизого дыма, разбившееся об узорчатое от мороза стекло. Открывать окно второй раз он не стал.
- Или ты сейчас же рассказываешь, что происходит, или собираешь вещи и выматываешься! И чтобы глаза мои тебя не видели! - пригрозила я. Очень надеюсь, что после такой угрозы он одумается. Идти ему некуда, значит, и выбора нет.
- Докурю и соберу, - было мне ответом. И это напугало больше, чем вероятность получить пощёчину от Морозова. Куда он пойдёт в таком состоянии? Я же просто хотела...
Не думая, что делаю, подошла к разъярённому парню сзади и обняла его. Тимофей резко выдохнул и напрягся, словно я была гремучей змеёй. А я уткнулась ему между лопаток и прижалась сильнее. Если не получилось напугать, может, это успокоит? Если у него есть ко мне хоть какие-то чувства, равнодушным не останется.
- Расскажи, - тихо попросила, потёршись щекой об его свитер. - Пожалуйста.
Тимофей затушил сигарету в горшке, в котором рос кактус, и накрыл мои ладони, приютившиеся у него на животе, своими. Я вздрогнула, но руки не забрала. Его надо успокоить. Морозов и в нормальном состоянии порой вытворяет безумные поступки, на что же он способен сейчас? На чьё-нибудь убийство?
- Он выкупил фирму, где я работал последний месяц, и мне поставили условие: либо немедленно еду к нему, либо меня увольняют, - нехотя, но очень зло, рассказало моё Чудовище. Интересно, с каких пор я ставлю перед "Чудовищем" слово "мой"?
До боли закусила нижнюю губу, выкидывая неуместные мысли из головы, и попыталась отстраниться. Тимофей вцепился в мои руки, как в последнюю надежду утопающего, и мне ничего не оставалось, как снова прижаться к его напряжённой спине.
