Сирень (ЛП) - Рейд Б. Б.

Горькая правда заключается в том, что мои ноги стояли твердо.

Я не мог уйти от своих друзей так же легко, как ушел от своих родителей. Вот почему я так сильно их ненавидел. И любил их так же сильно.

Независимо от того, как сильно Хьюстон и Рик причиняли мне боль, я продолжал возвращаться за добавкой. Мы втроем были чертовски токсичны, вместе и порознь, но мы были всем, что у нас было. Так было не всегда, и я думаю, что именно благодаря воспоминаниям обо всем хорошем мы пережили все плохое.

К тому времени, когда мы ушли со сцены в «Мерседес-Бенс Супердоум», семьдесят тысяч человек были на ногах. Это был кайф, от которого я никогда не уставал. У нас было, наверное, минут двадцать, чтобы прийти в себя, прежде чем начался первый раунд встреч. На самом деле я с нетерпением их ждал, так как это был единственный раз, когда мы видели улыбку Брэкстон за все эти дни.

То есть, когда она не проклинала кого-то из нас про себя.

Она ничего не сказала о трюке, который я выкинул прошлой ночью, но я и не ожидал меньшего. Думаю, она поняла, что я нуждаюсь во внимании, поэтому наказала меня, лишив его. Ничего удивительного. Было похоже, как будто она щелкнула выключателем и стала центром моей вселенной. Все, чем я являюсь, вращалось вокруг нее. Я никогда даже не думал о том, чтобы попытаться исправить то, что она сделала.

Два часа спустя встреча закончилась, и Брэкстон немедленно направилась обратно к автобусу.

Хьюстон, Рик и я остались, чтобы дать ей «пространство».

Мы использовали это время, чтобы пообщаться с несколькими членами команды, как будто им не нужно было убирать целую сцену.

— Прошло достаточно времени? — рявкнул я, как только мы закончили отвлекать нашу команду. У них и так было достаточно дерьма на тарелке, и без того, чтобы мы добавляли им нашу мелодраму. — Теперь мы можем вернуться к автобусу?

— Расслабься, — сухо ответил Хьюстон. — Прошло всего десять минут.

— Это чертовски тупо, если спросите меня, — я скосил взгляд на Рика, который заметил это.

— Есть причина, по которой тебя никто не спрашивает.

К черту все это.

Я ушел, и они выкрикнули мое имя, как только поняли, в каком направлении я направляюсь. Им не потребовалось много времени, чтобы догнать меня. Но они и не пытались остановить меня, не то чтобы они могли, когда я забрался на заднее сиденье внедорожника.

Дорога обратно к автобусу заняла всего пятнадцать минут, но мне показалось, что прошло пятнадцать часов. Я не мог понять, почему у меня вспотели ладони, а сердце бешено колотилось. Я чувствовал только шевеление в животе, которое подсказывало мне, что Брэкстон замышляет что-то нехорошее.

Я пытался заморочить ей голову, а она была слишком послушной.

Мне следовало быть умнее и не верить в это.

Она была хитрой крошкой.

Прежде чем внедорожник полностью остановился, я вышел и направился к нашему автобусу. Я слышал, как сбитые с толку Хьюстон и Рик болтали всякую чушь у меня за спиной, но не обращал на них внимания. Они не знали о том, что я сделал прошлой ночью. Если бы они узнали, то тоже взбесились бы.

Взбежав по ступенькам автобуса, я хлопнул ладонью по кнопке, чтобы активировать раздвижную дверь. Войдя внутрь, я вгляделся в темное пространство. Только когда тихое хныканье привлекло мое внимание, я заметил Брэкстон на диване, обнаженную, как в день своего рождения, с рыжими волосами, ниспадающими каскадом по спине, и сидящую верхом на моей чертовой подушке.

Я понял, что она моя по темно-зеленой наволочке.

— Срань господня, — услышал я как прошептал Рик, словно девственник. Не знаю, почему он потрудился скрыть свое присутствие.

Брэкстон знала, что мы здесь.

Она спланировала это.

Я наблюдал, как покачиваются ее попка и сиськи каждый раз, когда она двигала бедрами. Моя подушка обеспечивала трение, в котором нуждался ее клитор, когда она скакала на ней, как профессиональный жокей. Она стояла под идеальным углом, чтобы все видеть, пока она выступала так, словно нас здесь даже не было. Черт возьми, да.

— Что, черт возьми, она делает? — Хьюстон ни к кому конкретно не обращался.

Не сводя глаз с Брэкстон, я ответил своему лучшему другу:

— Она повышает ставку.

В этот момент я был готов отдать все, что угодно, лишь бы она стала моей.

Нашей.

Неважно.

Я хотел придвинуться ближе, может быть, прикоснуться к ней или присоединиться. В ту же секунду, как я бы это сделал, я понял, что все будет кончено, поэтому остался на месте.

Тем временем Брэкстон ускорила движения, ее крики становились все более отчаянными, когда она с безрассудной самозабвенностью трахала мою подушку. Ее маленькие ручки вцепились в наволочку, ногти впились в нее, когда она держалась за нее словно за свою жизнь.

Единственное, что могло сделать этот момент более совершенным — это если бы она сидела у меня на лице, а не на подушке. Сглотнув, когда у меня потекли слюнки, я залюбовался лунным светом, омывающим ее, и потом, блестящим на ее коже.

Если это был ее способ наказать меня, она могла рассчитывать на еще большие неприятности.

Чем ближе она приближалась к своему оргазму, тем более очарованным я становился. И когда она, наконец, достигла своего пика, я был достаточно тверд, чтобы разбить кирпич.

Мы втроем наблюдали, как она обмякла на диване, ее грудь быстро поднималась и опускалась, пока она пыталась отдышаться. Она нисколько не стеснялась и не беспокоилась своей наготы, хотя мы стояли полностью одетые.

Должно быть, прошла минута или две, но никто не произнес ни единого чертова слова. Я думаю, Хьюстон и Рик потеряли дар речи так же, как и я. Может быть, даже больше, поскольку они не знали причину ее выходки.

Когда она снова смогла доверять своим ногам, Брэкстон встала, схватила мою подушку и бросила ее к моим ногам. Пока она скрывалась за койками, я уставился на свою подушку, любуясь мокрым пятном, которое она оставила после себя.

Туше.

ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ

Я не был уверен, как долго еще смогу продолжать в том же духе.

Лорен был слишком распущенным и оказывал ужасное влияние. Он заставил меня захотеть отбросить осторожность и умолять Брэкстон дать нам второй шанс.

Мы еще не подошли к этой части плана.

Прямо сейчас мы пытались заставить ее понять, что она не хочет быть без нас. Я знал, что какой бы ни была причина поведения Брэкстон сегодня вечером, за этим стоял Лорен. И когда его спускали с поводка, на каждый шаг вперед мы были вынуждены делать два назад.

Я услышал шум воды в душе, когда протиснулся в спальную зону, и понял, что Брэкстон смывает следы своего приватного шоу. Заметив на полу обрывок фиолетового кружева, я подобрал его как раз в тот момент, когда Лорен вошел в дверь. Почувствовав, что мои пальцы коснулись чего-то белого и липкого, я немедленно отбросил кусок материала.

— Что за… это сперма? — я взвизгнул.

Теперь, глядя на ткань, свисающую с носка ботинка Лорена, я понял, что это трусики Брэкстон. Почему на трусиках Брэкстон была сперма? Я был взбешен, задаваясь вопросом, чья она могла быть, поскольку был охуеть как уверен, что это не моя. Это не могли быть ни Хьюстон, ни Лорен, поскольку мы все были у нее в немилости. Не помню, чтобы когда-нибудь так злился, как когда рассматривал возможность того, что Брэкстон трахнула кого-то еще.

Я не осознавал, что несусь в ванную, готовый помешать Брэкстон принять душ, пока Лорен не поймал меня:

— Расслабься, чувак. Это моя.

Резко повернувшись к нему, я оттолкнул его назад:

— Как твоя сперма попала на трусики Брэкстон?

— Как бы мне ни хотелось, чтобы это было то, о чем ты думаешь, это не так, так что успокойся. Я использовал их прошлой ночью.

— Ты использовал их, — эхом повторил я. Я ждал, что он объяснит.

Лицо Лорена скривилось от раздражения: