Притяжение, будь рядом, когда я умру (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна

Мэтт долго и с гордостью носил часы, подаренные матерью. Позднее София поздравила его с днём рождения дорогими и модными часами с множеством функций, но те часы не позволяли определять координаты, и Мэтт пару месяцев спустя купил себе новые – они показывали всё, что мужской душе будет угодно и что нет, вплоть до логарифмической линейки, но главное, они всегда могли указать дорогу куда угодно и определить координаты любой точки, в которой бы ни находился их владелец.

Направляясь в Турцию, Мэтт посетил банковскую ячейку и нацепил на руку рядом с новыми часами старые, подаренные матерью. Уже по пути в аэропорт он внезапно развернул машину, заскочил к Бену, накинул Боне поводок, надел намордник и приказал:

– Летишь со мной.

В аэропорту работали люди. И хотя у собаки не было подготовленных заранее документов, в базе хранилась информация о прививке от бешенства, которую Ива сделала Боне строго в соответствии с правилами, и на её основании Боню, летящего в зону бедствия, не только посадили на самолёт, но и выдали на ходу сочинённый временный документ вместо собачьего паспорта.

В самолёте мальчишка спросил Мэтта, зачем ему аж двое часов и собака, и он ответил:

– Чтобы точно найти дорогу домой.

Купить билет до Анкары получилось проще, чем предполагал Мэтт – не так много желающих было лететь в страну, где не только случилась трагедия, но и безопасность любого была под вопросом. А вот в самой Анкаре Мэтт понял, что добраться до Хатая практически невозможно: поезда и автобусы не ходят, дороги на подъезде к Хатаю разрушены, а на тех, что уцелели, образовались многочасовые пробки. Арендовать машину ему тоже не удалось – большинство контор были закрыты, а те, что работали, утверждали, что свободных машин нет.

Мэтт стал искать мужчин, которым можно было бы доверять, и предлагал серьёзные деньги, только чтобы его довезли. Все отказывались, и у каждого была какая-нибудь весомая причина, но самая частая – никто не хотел ехать в ночь. А ждать до рассвета – это часы, много часов, от которых может зависеть жизнь.

Каролина без проблем дозванивалась Мэтту, причём делала это буквально каждые полчаса, но так и не могла дозвониться Иве. А Мэтт, он просто чувствовал, что звонить уже нет смысла, и именно поэтому не терял ни минуты – искал, как добраться до Хатая.

Отвезти его согласилась молодая женщина по имени Эмине.

Первым делом Эмине заехала к другу и набрала пустых канистр для бензина:

– В Хатае горючего уже не купить – это было по новостям.

Вторым делом, они отправились в магазин и набрали продуктов, детских подгузников и женских прокладок, несколько упаковок чистой воды.

– Это зачем? – спросил Мэтт.

– Людям в Хатае сейчас нужна помощь. Если уже едем, повезём, что можем.

Мэтт не то что бы удивился, он просто почувствовал к Эмине что-то большое и тёплое и оплатил счёт на кассе. Эмине коротко ему улыбнулась.

Около часа ночи Эмине призналась, что засыпает, и что ей нужно поспать хотя бы пару часов.

– Я поведу, – поставил перед фактом Мэтт. – Меняемся.

Тон его был таким беспрекословным, что женщина сдалась мужскому напору и уступила водительское место.

– Кто у тебя там? – словно невзначай спросила Эмине, натягивая плед до подбородка.

Мэтт вёл машину быстрее, чем она, но и уверенности в нём было куда больше. Именно эта уверенность в нём и привлекла её. Вначале Эмине обратила внимание на его красивое лицо, даже шрам на скуле ей понравился. А потом не смогла устоять перед его напором: именно таким и должен быть настоящий мужчина, подумала она.

– Любимая.

Эмине натянула плед ещё выше и спрятала в нём нос. Ну почему у сильных мужчин всегда уже кто-нибудь есть? – с досадой простонала про себя она. Эта его «любимая» – наверняка, какая-нибудь фифа с надутыми губами, все мысли которой заняты только нарядами и развлечениями. По одежде Мэтта видно, что он обеспечен, да ещё и хорош собой, такие как Эмине, простые и честные, прямые и трудолюбивые, идущие по жизни свои умом и трудом, никогда не проникают в сердце таким, как он.

Эмине долго смотрела на нахмуренный и сосредоточенный профиль Мэтта – ведь машина летела на скорости сто двадцать километров час, благо дорога ночью свободна, и с каждым мгновением он нравился ей ещё больше. Даже такой, влюблённый в другую.

А вдруг его любимой больше нет? – внезапно подумала Эмине.

Говорят, в Хатае уже тысячи погибших, а будет ещё больше – люди продолжают умирать под завалами от травм и холода. Беда ведь не ходит одна, на город опустилась невиданная для этих мест стужа – температура ночью опускалась до минус десяти градусов. Кого не придавило насмерть, тот просто замёрзнет. А если не замёрзнет, то умрёт от голода или жажды.

– Как её зовут? – спросила Эмине.

– Эва.

– Красиво.

Мэтт ничего не ответил на её комплимент, он целиком был поглощён дорогой.

Эмине было жаль людей. Очень. У неё болела душа, и она каждый раз плакала, смотря новости. Но почему-то ей не было жаль блондинку с длинными ногами и пухлыми губами, по имени Эва.

К Хатаю они подъехали, когда уже совсем рассвело. Новости не врали: единственная уцелевшая дорога была заставлена тысячами легковых машин, грузовых и тех, которые перевозили экскаваторы и другую технику. Всё это без дела маялось на безнадёжно заторенной дороге.

Мэтт вышел из машины, осмотрелся, услышал, что в пробке многие стоят уже более восьми часов, и неизвестно, когда дорога освободится.

– Спасибо тебе, – поблагодарил он Эмине и протянул деньги. – «Помощь» лучше отдай в другую машину и уезжай, пока можешь, пока дорога свободна. Иначе застрянешь тут, как они, – Мэтт посмотрел в сторону нескольких километров машин в очереди.

Эмине отодвинула его ладонь с деньгами, кивнула, затем нашла завалявшийся чек с заправки в подстаканнике, написала номер телефона и протянула Мэтту.

– Позвони… если…

Сказать «если твоя подружка мертва» она конечно никогда бы не смогла, поэтому сказала:

– Если что-то ещё понадобится.

Но Мэтт услышал её мысль правильно. Эмине поняла это, увидев, каким серым вдруг сделалось его лицо.

Глядя в спину удаляющемуся пассажиру, так и не проронившему больше ни слова, она знала, что он не позвонит. Никогда. Даже если «что-то ещё понадобится».

Lowly – Baglaens

Уже на подходе к городу Мэтт понял, что ни одни телевизионные кадры не способны передать реальность. В данном случае реальность была такова, что психика трещала по швам.

Ещё до вылета Мэтт позвонил Амиру и попросил найти человека, которой смог бы определить по адресу точные координаты. Как мужчина, умеющий просчитывать ситуацию наперёд, Мэтт предполагал, что найти адрес в разрушенном городе будет сложно, но… он и представить себе не мог, как будет выглядеть это «сложно» на деле.

Он передвигался с сумкой наперевес и с собакой на поводке, сверяясь с обоими своими часами, но его не покидало чувство, что никакие технологи и приборы в этом хаосе разрушения, смерти и боли ему не помогут.

Вокруг него была самая настоящая свалка из бетона, железа, пластика и останков мебели. Кое-где торчали уцелевшие или покосившиеся дома. Как он узнает с приближением первой же ночи, ни в одном из них не было людей – все спали на улице, невзирая на февральский холод, потому что панически боялись возвращаться.

Земля под ногами периодически содрогалась и гудела, и Мэтту объяснили, что эти явления – остаточные землетрясения или афтершоки.

У развалин домов толпились люди. Кто-то пытался разгребать их, кто-то сидел на стульях и рыдал в ожидании, пока начинающие подтягиваться спасатели найдут их близких, живыми или мёртвыми.

В одной такой толпе Мэтта окликнули и предложили поесть. Он попросил накормить и напоить собаку, и пока Боня ел, Мэтт осознал, что сам ничего не ел вот уже двое суток. Когда в самолете раздавали еду, его тошнило, и он отказался, а после ни разу не вспомнил ни о себе, ни о голоде. Что удивительно, и Боня тоже держался молодцом.