Непреодолимые обстоятельства (СИ) - Добрынина Елена

— Привет! Рустем позвонил. — Амина осеклась. — Поехали в Нальчик, в больницу.

— Что с ними? — Чужим голосом спросила Ольга.

Амина будто собралась с духом.

— Макс в реанимации. Но он жив.

— А Рус? — Спросила Ольга, вдруг понимая, что о нем она почти не думала.

Амина изменилась в лице. И Ольга поняла, что жена Рустема все знает.

— Травмы, но он смог позвонить. Я жду тебя в машине, на стоянке.

— Давайте, я присмотрю за вашими детками? — Предложила Зарина.

Амина с благодарностью посмотрела на девушку.

— Я буду очень признательна вам.

Амина на секунду застыла, а потом повернулась и вышла из номера.

Ольга плохо соображала. Главное, жив! Макс жив! Наверняка, получил травмы, но он жив, а значит, все будет хорошо! Она зацепила куртку и сумку, натянула зимние ботинки, торопливо застегивая их.

— Я побежала. — Чмокнула подругу в щеку и вышла, торопясь догнать Амину.

Амина ждала в авто. Она докуривала вторую сигарету и впервые в жизни не боялась, что Рус узнает, застукает её за этим не женским занятием. Курить она начала давно. Однажды, ещё в самом начале их совместной жизни, когда Рус не ночевал дома, Амина наткнулась на его сигареты. Горький дым успокаивал нервы, давал чувство опору, занимал ритуалом руки и мозг. Прикурить, втянуть в себя крепкий табачный дух, выдохнуть горьковатый сизый дым от папиросы.

С тех пор всякий раз, когда он устраивал ей нервотрепки, Амина курила. Потом правда, отмывала пальцы, чистила зубы, чтобы он не заметил. Но в большинстве случаев заметить попросту было некому — Алимов или приходил в стельку пьяным, или не приходит вообще. Вот и сейчас, ожидая в авто старую любовь или уже нынешнюю любовницу мужа, Амина так и поняла, она выкурила вторую сигарету подряд. Но нервы так и не успокоила.

С утра она была сама не своя. Вчерашняя сцена на парковке не давала ей покоя, заставляя думать об этом, бесконечно возвращаясь к Русу и Ольге. Мысли эти уничтожали Амину, убивали, заставляли еле сдерживать слезы. Он любит свою Лельку, как никогда и никого не любил. Как никогда не полюбит Амину. Весь день прошёл в странном состоянии. То ли тревога, то ли нехорошее предчувствие выматывало, но Амина не рискнула позвонить ему сама.

Возвращаясь с детьми с прогулки, она услышала разговор о сходе лавины сотрудников курорта. Все внутри замерло, а сердце отчаянно затрепыхалось от страха. Она поняла, что муж с инструктором попали в беду. Амине даже обратиться не к кому было, чтобы выяснить подробности. Этот час она еле пережила. А потом Рустем позвонил сам. Сказал скупо, что с ним все в порядке, что они с Максом попали в лавину и сейчас вертолет отвезет их в Нальчик. Он просил передать Ольге, что Макс в тяжелом состоянии.

— А ты? — Спросила Амина со страхом. — Как ты?

— Нормально, — буркнул Алимов, но Амина даже не удивилась: что еще она ожидала от него услышать? — Приезжай в больницу. Сможешь доехать за рулем? Врач обещал отпустить, заберешь меня.

— Да, конечно. Хорошо. — Послушно ответила Амина. И, на секунду замешкавшись, все-таки спросила. — Её привезти?

Рус усмехнулся. А потом сказал, будто с сожалением.

— Привези.

Амина собралась быстро, спустилась на этаж Ольги и Макса. И несколько долгих минут не решалась постучать. Но нужно было выполнять указание мужа. Это было издевательством — везти любовницу мужа к нему в больницу. Даже если они и не любовники, Рустем её любит, он ею болен. Как она, Амина, это выдержит? А потом ей стало стыдно. С мужем беда, гид Максим в реанимации, а она думает о какой-то чуши. Доедут, куда денутся? Главное, не начать выяснять отношения. Главное, вести себя достойно. Все-таки, Амина — жена и она в своём праве.

Дверь внедорожника хлопнула, и Ольга юркнула на пассажирское сиденье. Амина завела двигатель.

— Прости, я накурила, — извинилась жена Алимова. — Нервы.

Ольга молча кивнула, но не повернулась даже, смотрела перед собой.

Дорога петляла сквозь сосны, минуя маленькие посёлки с бесконечными турбазами и гостиницами. Ольга устало откинулась на подголовник, задремав. Амина ехала плавно, аккуратно и девушку убаюкало. В какой-то момент она открыла глаза, а за окном мелькали склоны. Они ехали по ущелью и солнце отчаянно катилось за горы позади них. В горах темнеет рано. Ольга повернулась к своей сопернице и с удивлением поняла, что не чувствует к ней ни ненависти, ни злости. Так давно это было и так неважно стало теперь. Сейчас её беспокоило только состояние Макса. Амина же показалась Ольге натянутой струной. Прямая спина, взгляд, устремлений на дорогу, дрожащие губы. И глаза, полные слез?

— Я знаю про вас. — Амина не выдержала. Сказала все-таки, не смогла вытерпеть.

Ольга вдруг ясно поняла, что у этой хрупкой девушки была своя горькая история и, возможно, она хлебнула с Рустемом того, от чего её, Ольгу, избавила судьба. Это ей казалось, что жизнь несправедливо с ней обошлась: отняла малыша, разлучила с любимым, но кто знает, как бы сложилась их жизнь, если бы он поступил иначе? Были бы они счастливы? А еще она никогда бы не повстречала Макса.

— А нет никаких нас. И не было никогда. — Усмехнулась Ольга. — Все, что было, быльем поросло.

— Он любит тебя.

Ольга молчала. Что тут сказать? Любил бы, никогда бы не оставил. Амина удивилась тому, как Ольга реагирует. Словно Алимов был ей не интересен. Неужели, и правда, у Амины есть еще малюсенький шанс? Да только толку от этого шанса, если Рустем им не воспользуется.

— Я тоже его любила. Так любила, что чуть не умерла, когда узнала о вашем обручении.

Ольгу укачало, волной накатила тошнота, то ли от признания некогда ненавистной сопернице, то ли от манеры езды другого человека. Ольга глубоко вдохнула, сбивая накатившую слабость.

— Я тебя прошу, я умоляю… — Вдруг сказала Амина. Она смотрела прямо перед собой, а из глаз её вдруг потекли слезы, размазывая тушь. — Не забирай его у меня.

— У нас с Максом будет малыш, я сегодня узнала. — Призналась Ольга.

Она не боялась ни зависти, ни ненависти.

— Спасибо. — Только и сказала несчастная, никогда не любимая Рустемом женщина.

***

По дороге в больницу Макса все-таки отрубило. Сказался стресс и действие лекарств. Поэтому в себя он пришёл только в больнице. Белые стены и потолок навевали безмятежность, но на душе было неспокойно. Равномерно пищали какие-то приборы, ежесекундно мониторя его состояние. Макс громко вздохнул, пошевелил здоровой рукой. От окна, за которым чернела ночь, к нему двинулась тень. Белый халат накинут лишь на плечи. Слегка прихрамывая, фигура приблизилась к кровати и Макс узнал в человеке Алимова.

— Проснулся?

— Да. — Сказал Потапов, а в глотке моментально пересохло. — Спасибо тебе, спас меня.

— А ты меня, так что мы квиты. — Усмехнулся устало Рустем.

Максу показалось, что в нём что-то изменилось. Улетучились, словно никогда их и не было, надменность и высокомерие. Обычный уставший мужик чуть за сорок. «Горы всех ставят на место», успел подумать Макс. Говорить им было не о чем, не об Ольге же.

— Амина и Ольга едут сюда, в Нальчик. — Проинформировал Рус и отвернулся к окну. — Меня прямо сегодня выпишут, тебе полежать придется.

— Полежу. — Бесцветно ответил Макс.

Между ними витала недосказанность, но ни Макс, ни Алимов не решались озвучить волнующий обоих вопрос. Не то время, не то место, нет главного действующего лица. Странно, подумал Рус, у него больше не было неприязни к Потапову. Слишком многое произошло с того разговора на гряде.

— Ну, я пойду. — Выдавил Рустем. Оставаться дольше было невыносимо.

— Хорошо, — Макс откинул голову на подушку и словно выдохнул с облегчением.

Ему тоже было трудно говорить с Алимовым. Кто он ему? Спаситель? Соперник? Друг или враг? Все вместе и ничего из этого. Общение с ним было мучительным ещё и потому, что ни от Рустема, ни от Макса, по сути, ничего не зависело. Решать Ольге и только ей.

Ещё в вертолёте Макс просмотрел то самое сообщение от жены. Весточка, заставившая его собраться с силами, благодаря которой он выжил. Теперь же фото теста и подпись ввели его в ступор. Разве будет так писать человек, который собирается от тебя уйти? Женщина, которая любит другого? Макс ничего не понимал. А потому оставалось лишь ждать, когда придет Ольга. Но кого бы она не выбрала, Макс решил для себя абсолютно точно — он будет жить ради своей крошки, ради малыша. И это придавало сил.