Дарья Волкова - Падение Рыжего Орка
— Ага, как же! Поужинать на халяву заехал — так и скажи, — Тихон так рад Николаю, что тут же начал нести чушь.
— Не знаю, не знаю, — протянул Ник. — Рискну ли я в вашей забегаловке что-то съесть. Без опасения нажить гастрит.
— Пошли уже! — рассмеялся Тин и хлопнул Самойлова по плечу. — Доширака тебе заварю.
Под удивленным взглядом метрдотеля две похожие мужские фигуры двинулись в сторону входа в зал. На пороге Тихон обернулся.
— Никодим Иваныч, запомни хорошенько этого человека. После его визитов — всегда ложки пересчитывать.
Спутник Тихого только фыркнул. И они все-таки прошли в глубину зала.
Виталий слова хозяина во внимание не принял. А взгляд расшифровал однозначно. Этот молодой мужчина — гость, и не просто гость, а из числа самых дорогих. Да и наружность больно примечательная. Рыжие волосы, голубые глаза. Никак брат Варвары Глебовны пожаловал. Хороший признак.
_____________
— Слушай, куда в тебя столько влезает? Ты меня разоришь!
— Я ем редко, но метко, — не смутился Николай.
Тихон теперь отчетливо представлял, из чего мог состоять день Коли. А ведь он — детский хирург. Почему-то это Тину казалось гораздо более ответственным. Взрослые что? Взрослые уже пожили. А маленький ребенок… Такая ответственность.
— Ты в первый раз за день ешь?
— Почему в первый? — не согласился Ник. — Меня из дома без завтрака не отпускают. Так что это второй раз. Так, — сыто откинулся на стуле. — Я, кажется, все.
— Неужели? И даже чаю не попьете?
— Сейчас прямо! — расхохотался Николай. — Чаю обязательно. Но уже без ничего. Если только лимончик. Эх, последняя порция рыбы была явно лишней. Но не оторваться — так вкусно.
— Я передам повару, — скупо улыбнулся Тин. Дождался, пока сервируют чай, лимон, орешки в меду и варенье. И задал вопрос, который давно вертелся на языке. — Как Варя?
Николай задумчиво размешивал чай в чашке. Думал, как ответить подипломатичнее. Чтобы соблюсти интересы всех, так сказать, сторон. И в итоге брякнул как есть.
— Никак!
— В каком смысле?
— В прямом! О тебе слышать ничего не хочет. Только имя твое помяни — и сразу ясно становится, почему я ее Рыжим Орком в детстве дразнил.
— Орк? Варя — Рыжий Орк? Да ладно, чушь какая! — недоверчиво покачал головой Тин.
— Это ты ее плохо знаешь, — Николай отпил чаю, одобрительно кивнул. — Сейчас с ней лучше о тебе не заговаривать — огребешь столько, что не унесешь за раз.
— Ну а в целом… как она? — Тин из всех сил пытался не показать, как разочарован. Хотя чего он ждал? Все закономерно.
— А что в целом? — Николай подцепил с тарелки кружок лимона и, слегка поморщившись, принялся жевать. — Живет. Работает. У нас бывает часто — Любаву развлекает, Леночку нянчит.
Любава — жена, Леночка — дочь. Это Тихон уже выучил.
— Как дочка? Растет? — переводя разговор в нейтральное русло. Все важное для себя Тин узнал.
— А куда она денется! — довольно отрапортовал молодой отец. — Щеки отъела как у хомяка — из-за спины видно. Смотри.
Тихон осторожно взял в руки телефон. Вообще, это знак доверия, как он сам лично считал. Тин свой телефон кому попало в руки не давал.
С экрана довольно улыбалось очаровательное круглощекое создание. И щеки, и улыбка были такие, что Тихон поймал себя на том, что улыбается в ответ — хотя это всего лишь фото.
— По-моему, дочка на тебя не очень похожа.
— Ну, оно, может, и к лучшему, — невозмутимо ответил Ник.
Палец Тина дернулся на экране, и фото пухлощекой малышки сменило фото молодой женщины. Сразу было очевидно, что это фото — очень личное, несмотря на то, что видно только лицо вполоборота и голое плечо. Очень красивое — и лицо, и плечо.
— Извини, — неловко вернул телефон Николаю. — Я нечаянно.
Ник спокойно кивнул и, выключив экран, убрал аппарат в карман.
— У тебя… очень красивая жена, — Тин попытался сгладить свою досадную оплошность.
— Угу, — Самойлов снова вернулся к чаю. — Там, где взял, уже нет. Всех разобрали.
— Почему — всех? Их много было? Не думаю, что таких девушек бывает много. Штучная работа.
— А вот и нет! — рассмеялся Ник. — У меня Любава — из тройни. Их три таких красавицы, представляешь?
Тин только удивленно покачал головой.
— Но все уже при мужьях, — зачем-то уточнил Ник.
— Да мне и не надо. У меня своя есть. Или… нет, — и тут Тихон низко опустил голову. Устал вдруг задирать подбородок и делать вид, что все в порядке. А какое «в порядке»? Даже дышится в последнее время будто через силу. Словно через несколько слоев марли. Словно только рядом с Варей можно дышать. А рядом с ней ему места нет. Не достоин.
— Вот какого хрена?! — Ник резко и с досадой звякнул о блюдце чашкой. — Какого, я тебя спрашиваю, ты все это натворил?! А теперь — зашибись! Варька мается, ты маешься, все несчастные! Какого лешего ты это сделал, если ты ее любишь?!
Ответа не было. Он и сам не знал. Все ответы, что придумывались, не отвечали на главный вопрос. Как он мог убить то, чем дышал?
— Не знаю, — ответил только чтобы не молчать. — Испугался.
— Чего?! Чего может испугаться такой большой мальчик как ты?
Тин разглядывал узор на чашке. Внимательно. Все причудливые завитки махровой розы, украшавшей бок пузатой чашки.
— Того, что она стала мне нужна. Своей зависимости от нее. Не привык. Тогда еще не знал, что по-другому не бывает. Если по-настоящему.
Пузатая чайная чашка с махровой розой на боку, целиком и полностью поглотившая внимание Тина, избавила его от жалости, которая откровенно читалась во взгляде собеседника. А жалости Тихон в свой адрес не любил.
— Дурак ты, — вздохнул Николай.
— Угу, — уныло согласился Тин.
— А, знаешь, я ведь тоже в свое время… — Ник сам не понимал, зачем решился на эту откровенность. И с кем?!
— Ты? — Тихон наконец-то поднял взгляд от чашки. — Что, тоже натворил дел?
— Не думай — не так, как ты! — фыркнул Николай.
— Расскажи! — голос Тина прозвучал требовательно. Но Ник не обратил на это внимания. Он все равно решил рассказать. Жалко дурня. Неправильно, но жаль.
— Ну… в общем… это… короче… случилась такая… гхм… ситуация. И Люба мне говорит: «Я люблю тебя».
— А ты?
— А я такой: «Спасибо, мне очень приятно».
Тин смотрел на собеседника пару секунд, потом захохотал. Потом резко замолчал.
— Ну и кто из нас дурак?
— Да я в тот день в аварию попал! — тут же принялся защищаться Ник. — У меня была сломана нога, сотрясение средней степени и вообще!
— А у меня — ангина! И интоксикация!
