Меган Пол - Возлюбленная Немезида
— Флоренс! — тихо воскликнул Джекоб, дотронувшись до ее руки. С его лица не сходило озадаченное выражение.
— Я, разумеется, говорю о тебе и Мириель. — Она с ненавистью вслушивалась в свой пропитанный злобным сарказмом голос. — Полагаю, эротические сцены "Возлюбленной Немезиды" для вас пара пустяков. Все равно что играть в собственной постели у себя дома!
Боль в его глазах сменилась отталкивающей холодностью. Она разозлила его, догадалась Флоренс. Но в нем клокотала не та жгучая испепеляющая ярость, что дарует очищение и разряжает внутреннее напряжение. Нет, это было леденящее, жестко сдерживаемое бешенство, неумолимо перерастающее в ненависть или — хуже того — в презрение.
— Ревнуем? — вкрадчиво протянул Джекоб, как всегда попав в самую точку. Флоренс аж дыхание затаила. — Надо признать, меня это удивляет… Тебя никто не принуждал к воздержанию. Сама себя наказываешь. Догадываешься, наверное, что я был бы счастлив удовлетворить твои сексуальные потребности.
— Свинья! — вскричала Флоренс. — Убирайся! Оставь меня в покое. — Она отвернулась. Джекоб вел себя оскорбительно, грубо, но это ее не отталкивало, наоборот, еще больше распаляло влечение к нему.
Она ожидала, что Джекоб немедленно заберет свою чашку и удалится в коттедж, но тот сидел как ни в чем не бывало и даже подлил себе чаю. Флоренс негодовала.
— Тебе добавить? — вежливо предложил он. Чтобы не нагрубить, она плотно сжала губы, но потом глубоко вздохнула и буркнула:
— Благодарю, не надо.
За столом воцарилось молчание, нарушаемое пением птиц, щебетавших в саду, казалось, с каким-то нервным энтузиазмом, будто они пытались разрядить неприятную атмосферу.
— Извини. Я сказал гадость.
Флоренс, делавшая вид, что пьет чай, хотя чашка была пуста, от неожиданности выронила фаянсовую емкость в траву у своих ног. Джекоб перед ней извинился! Большая редкость! Стараясь не выдать своего волнения, она нагнулась и стала шарить в траве.
— Держи. — Джекоб первым отыскал в зарослях чашку, которая даже не треснула при падении.
— Спасибо… — Флоренс, протяжно выдохнув, забрала чашку и осмелилась посмотреть ему в лицо. — И за извинение спасибо… В этом не было необходимости. Сама напросилась. Нечего переходить на личности. Твои отношения с Мириель меня ни в коей мере не касаются… Это не мое дело.
Джекоб бросил на нее проницательный взгляд, будто хотел сказать что-то, но не решался.
— Я бы с этим не согласился. — Он рассеянно водил пальцем по ободку собственной чашки. — Ты имеешь полное право делать замечания относительно моей личной жизни. В конце концов, мы родственники и в общем-то не чужие друг другу люди…
Он произнес это неловко, без присущей ему находчивости в выборе выразительных средств, но столь явная растерянность придавала лишь дополнительный шарм его обаянию. Чувствовалось также, что характер их отношений ему ясен не больше, чем ей самой. Флоренс предпочла бы сразу объясниться с ним начистоту — это принесло бы облегчение обоим, — но едва установившийся между ними мир был еще слишком хрупок.
— Может, ты и прав, — согласилась она и скривила рот в ироничной усмешке. — Ну что, поднимем белый флаг? Я устала спорить…
— Я тоже, — отозвался Джекоб с улыбкой, но в глазах его по-прежнему читались вопросы, Флоренс подозревала, что он не рискует пытать ее по той же причине, что и она его.
Вечерело. Они вернулись в дом. Оба все больше молчали, но теперь это хотя бы не было тягостным молчанием.
— У тебя есть книги о Джеке Дарвиле? Его биография? Записки? — спросила Флоренс, когда они вымыли посуду после ужина и зажгли лампы. — Я, естественно, кое-что читала о нем, — продолжала она, перехватив взгляд Джекоба, вытиравшего чашки, — но мне хотелось бы знать больше. Судя по всему, он был очень интересный человек.
— Да, конечно. У меня много материалов о нем, — дружелюбно отвечал Джекоб. — Бери любую книгу, что у меня есть здесь с собой… а когда вернемся в город, я дам тебе еще кое-что. — Он глянул в окно, за которым сгущались сумерки, и кивнул на стоявшую рядом старую тусклую лампу. — Правда, сейчас читать темновато.
— Это верно, — согласилась Флоренс, сознавая, что опять настала пора разрешать досадные проблемы. Скоро укладываться спать, и, хотя они более или менее достигли согласия относительно раздельного ночного времяпрепровождения, по-прежнему насущным оставался вопрос, как ей искупаться в тепле. С заходом солнца значительно похолодало, и они только что затопили печь. Флоренс с тоской вспоминала свою квартиру в Лондоне с центральным отоплением, где из крана течет горячая вода и можно с наслаждением помокнуть в глубокой фаянсовой ванне. Здесь они имели только старую металлическую ванну, на которую глядеть-то было боязно, не то что садиться в нее. Интересно, как часто купались бывшие владельцы коттеджа? Раз в неделю? Раз в месяц? Флоренс поморщилась, содрогаясь.
— Хочешь принять ванну? — неожиданно спросил Джекоб.
Должно быть, заметил, как она смотрела на стоявшую в углу ванну, сообразила Флоренс.
— Да, — просто ответила она.
— Тогда давай ставить чайники и кастрюли с водой, — живо проговорил он и принялся проворно освобождать перед печкой пространство для ванны.
Флоренс медлила в нерешительности, понимая, что более подходящего места не найти, но вот как она станет раздеваться в гостиной? Утром она так и поступила, но это было в отсутствие Джекоба, и то она постаралась вымыться побыстрее и при этом наглухо заперла двери.
— Не беспокойся, — тихо сказал Джекоб. — Я выйду погулять. Может, в пивную загляну, побалую себя пинтой эля.
— Мне как-то неловко, что я выгоняю тебя, — смущенно промолвила Флоренс, поднося к ванне один из больших чайников.
— Но ты ведь не хочешь, чтобы я остался? — прямо спросил он. Без двусмысленных намеков, без тени надежды в голосе.
Флоренс вздохнула.
— Нет, Джекоб, ты прав. Не хочу.
— Тогда все в порядке, — беспечно бросил он и взялся за другой чайник.
Вместе они наполнили ванну горячей водой, и Флоренс приготовила полотенца, туалетные принадлежности и ночную сорочку.
— Когда мне лучше вернуться? — поинтересовался Джекоб.
Когда? Хороший вопрос. Ей нужно не только принять ванну, но еще и нервы не мешало бы успокоить, однако совесть не позволяла заставлять его долго торчать на улице.
— Минут через сорок? Это очень долго?
— Буду через час, — заявил Джекоб. Он надел плащ и взглянул на часы. На его губах играла улыбка — скорее грустная, чем насмешливая. — И не тревожься, купайся спокойно, — добавил он, помедлив в дверях. — Я постучу, когда вернусь. На всякий случай.
