Вера Витковская - Птицы небесные
Конечно, народ писал со всех уголков страны не ей, а «на радио», в отчаянии надеясь найти справедливость и защиту. Но Кате казалось, что письма адресованы лично ей. Старушку из Калужской области выгнали из дому собственная дочь с зятем. Пенсионеры из Мурманска жили в неотапливаемом бараке с дырявой крышей. Матери-одиночке из далекой северной деревни нечем было кормить троих детей, потому что в совхозе уже полгода не выдавали зарплату. Обманутый муж требовал наказания для неверной жены, вплоть до расстрела. Безработный грозился сжечь себя на Красной площади. Писали люди, которым не с кем было словом перемолвиться. Подростки жаловались на одиночество и непонимание.
К вечеру у Кати раскалывалась голова. Таня была права — она полностью забывала о себе и своих горестях. На некоторые письма отвечала, стараясь, как могла, утешить, ободрить. Через полгода она подготовила несколько авторских передач по письмам радиослушателей, и они имели успех. Ей предложили сделать передачу постоянной. Для новичка, проработавшего на радио всего год, это было невиданным успехом. Катя даже заподозрила неладное.
Конечно, многое зависело и от нее самой, ее выдумки, энергии, работоспособности. Но все же кто-то подталкивал его в спину. Она это чувствовала, понимала. Невозможно сделать такую головокружительную карьеру без влиятельной протекции. Татьяна все отрицала. Она приняла участие в Кате только по зову сердца, а не по чьей-то просьбе.
Через некоторое время опасения Кати подтвердились. Распределяли заграничные командировки. Задолго до этой акции начались истерики, выяснение отношений в редакциях. Спорили, кто сколько лет проработал на радио, у кого больше заслуг. Катя в этом турнире не участвовала и за границу не стремилась.
Каково же было ее изумление, когда она узнала, что включена в список.
— А чему ты удивляешься? Ну, я замолвила за тебя словечко, — призналась Таня. — Ты работала как вол, создала собственную передачу.
«Многие у нас работают еще больше. Это никогда не было решающим обстоятельством для продвижения по службе и награды вроде поездки за границу», — размышляла Катя.
Вскоре она стала замечать косые взгляды и слышать шипение за спиной. До этого у нее не было врагов и недоброжелателей на службе, что она очень ценила. Ее приятельница-машинистка сообщила по большому секрету, что по этому поводу говорят в редакции. Просила за нее не только Таня, но и Алла, подруга главной редакторши.
Пол закачался под ногами у Кати. Ну конечно, как она раньше не догадалась: они взяли над ней шефство. И Таня, сердобольная Татьяна Васильевна, тоже орудие в их руках. Никогда бы она по своему почину не появилась у нее в квартире. «Как, матушка, ты пала, — сказала себе Катя, — ниже уже и падать некуда».
Она решительно отказалась от поездки, чем вернула утраченные было симпатии сослуживцев. Но Татьяне Васильевне не сказала ни слова упрека. Катя успела крепко привязаться к ней, и Таня платила ей взаимностью. Они прекрасно сработались, и Катя уже не могла дня прожить без общения с Таней, без ее таких убедительных утешений и советов.
Как не хотелось Кате идти на эту презентацию! По Москве прокатилась прямо-таки эпидемия презентаций. Открывались десятки новых газет и журналов. Каждое новое издание почитало священным долгом ознаменовать начало своего существования пышной презентацией с присутствием знаменитых актеров, политиков и красавиц в умопомрачительных туалетах. По-купечески широко, с икрой, севрюгой и шампанским, накрывались столы. К сожалению, большинство новорожденных изданий через год-другой тихо угасали и лишь немногие ухитрялись держаться на плаву и набирать тиражи. Таковы законы рынка и конкуренции.
— Не принимаю никаких отговорок, мы идем! — приказала ей Татьяна Васильевна. — На тебя смотреть тошно, ты прокисла, завяла в тридцать лет. Встряхнись, почисть перышки, там будет самое изысканное общество. И я надену новое платье. Посмотришь. Главное, поедим как следует и выпьем.
Таня подмигнула ей и быстро понесла по коридору свое пышное тело. Катя не успела рта раскрыть. У нее столько дел намечено на этот день, придется все отложить. Если бы она рассказала Тане о самом важном из них, та бы возмутилась: Катя с Петькой решили купить котенка. Петька звонил ей по нескольку раз на дню:
— Тетя Катя, а какого будем покупать?
— Какой на нас «посмотрит»: мы будем ходить по рядам и сразу узнаем своего котяру, который нам предназначен. Внутренний голос подскажет.
Петька недоверчиво молчал, во внутренний голос он как-то не верил.
— А какая порода тебе больше нравится? — допытывался он.
— Все равно. Его внешность не так уж важна, главное — характер. Ну, я, пожалуй, хотела бы белого, или рыжего сибирского, или сиамского.
Катя не могла больше возвращаться в пустую квартиру. Теперь котенок будет спрыгивать с кресла и бежать ей навстречу, какой-нибудь Васька, или Рыжик, или Кеша.
Покупку кота отложили на день, и Катя занялась собой, — сделала массаж лица, вымыла и уложила волосы. Ей почему-то вспомнилась Алла, тратившая на свою внешность по нескольку часов в день. Катя после смерти Колесникова одевалась кое-как, не покупала обновок, хотя в последнее время зарабатывала большие деньги.
Две недели назад Галя-беленькая заставила ее купить дорогой костюм, французское белье, кое-что из бижутерии. Катя уступила, словно предчувствуя, что ей вскоре грозит выход в большой свет. Теперь она облачилась в обновы и вдруг поняла, что делает это не без удовольствия. Костюм был простой и изысканный. Эта простота стоила немалых денег. Еще два-три года назад она бы не поверила, что купит костюм за тысячу долларов!
Катя подошла к зеркалу, посмотрела в свои грустные, потухшие глаза. Она выглядела старше своих лет. Придется наложить чуть-чуть румян, подкрасить губы помадой поярче. Вначале Катя пожалела, что по совету Галины купила эти броские побрякушки. Она предпочла бы свое серебро с бирюзой, янтарем или опалами. Еще раз взглянула в зеркало — и неожиданно себе понравилась.
Таня поджидала ее в вестибюле. На ней было темно-вишневое бархатное платье-хитон. В первую минуту Катя даже растерялась. Повсюду слышалась иностранная речь, дамы блистали вычурными, на ее взгляд, необычными туалетами. Как она отстала от жизни, от моды. Они с Таней выглядели здесь как тихие, бедные родственницы. Тем не менее Катя первым делом похвалила хитон:
— Он так тебе идет, словно сшит специально для тебя, Татьяна Васильевна. У той дамы с парчовым бантом — наоборот: не платье для нее, а она для платья.
— Правда? — Таня украдкой разглядывала себя в зеркальных стенах вестибюля. — А пожалуй, ты права. Однако поспешим к столам, а то все сметут до крошки.