Мария Беседина - Расколдованный круг
– Че лыбишься, зубрилка? – внезапно хрипло выкрикнула одна из присутствующих девиц, и тут до Риты дошло, что эта намазанная кукла и есть ее сестра! Почувствовав безнаказанность, Шура дала волю своей фантазии, и теперь Рита могла воочию убедиться, по какому имиджу тосковала ее сестра в ежовых рукавицах родительской власти. Выкрашенные в красный цвет волосы Шуры торчали во все стороны неровной копной. Усеянное блестками и стеклярусом платье почти не прикрывало тела. Агрессивный макияж придавал испитому личику Шуры какой-то ненатуральный вид, девица казалась похожей на побывавший под дождем манекен. Но почему у нее такой безумный взгляд? Рита даже вытянула шею, чтобы повнимательнее приглядеться. А, вот оно что! Шура додумалась надеть цветные контактные линзы, и теперь ее глаза были ярко-фиолетового цвета и напоминали пуговицы.
Понаслаждавшись удивлением сестры, Шура топнула по кремовой коже дивана ногой, обутой в сверкающую туфельку, в которой нелепо сочетались тонюсенькая шпилька и толстая подошва:
– Ну что, зубрилка? Как впечатление?
– Ужасно! Тебе только хвоста не хватает! – искренне ответила Рита.
Очевидно, в компании, оккупировавшей гостиную Шерстневых, не было единодушия – вокруг раздались ехидные смешки.
– Точно! Лекси похожа на обезьяну!
– Не! Не на обезьяну, а типа на кикимору.
– А кикимора – это что?
– Дурак, это Лекси!
– Сама ты кикимора! – подскочив к Рите, выкрикнула Шура прямо в лицо сестре; ее руки, украшенные теперь длиннющими ногтями багрового цвета, сжимались в кулачки и снова разжимались. Было видно, что девице до смерти хочется выяснить с сестрой отношения, что называется, вручную. Однако, памятуя, очевидно, о том, что Рита более чем способна постоять за себя, и не надеясь на поддержку своих буйных приятелей, Шура ограничилась тем, что продолжала вопить:
– Дура! Зубрилка! Уродка! Старая дева! Иди к своей Надьке!
– Где Анна Осиповна? – стараясь не сорваться, спросила Рита.
– А черт ее знает! Я ее уволила.
С Риты было достаточно; сообразив, что Анна Осиповна, скорей всего, находится либо в своей комнате, либо на кухне, девушка решила в первую очередь заглянуть на кухню. В комнатах и коридорах обширной квартиры Рите несколько раз попадались бесцельно бродившие там и сям Шурины приятели и подружки; один молодой человек, по народному выражению, «не вязавший лыка», попробовал было обхватить девушку за плечи. Однако Рита была уже настолько раздражена, что даже не дала себе труда сказать нахалу что-нибудь, а просто двинула его локтем в грудь так, что незваный гость не удержался на ногах. По мере удаления от гостиной, которая, очевидно, была центром всех творившихся в доме безобразий, окружающая обстановка становилась все более упорядоченной, а воздух все более чистым.
Рита оказалась права – Анна Осиповна находилась на кухне. Сидя на высоком табурете, женщина пила из стакана, который заботливо подносил к ее губам Павел Ильич. Сильно пахло валерьянкой.
– Что это у нас происходит? – спросила Рита.
– Риточка, ты что, сама не видишь? – плачущим голосом отозвалась Анна Осиповна.
– Беспредел, чего ж еще, – прогудел повар.
– Нет, как это все произошло? Я хочу сказать – вот так сразу... – Рита все еще не могла уяснить, как можно в короткое время организовать подобный развал.
– Дурное дело нехитрое, – заметил Павел Ильич.
Анна Осиповна отвела его руку со стаканом:
– Только ты ушла, как Александра к телефону бросилась и, слышу, фыр-фыр-фыр... Затрещала, как сорока. Я говорю ей: «Не занимай телефон, вдруг мама позвонит», а она меня... матом...
– Драть надо было, пока поперек лавки помещалась, – пояснил Павел Ильич.
Рита присела на другой табурет.
– А потом приехали эти ее друзья, да?
– Назвала Александра гостей, – словно не слыша, продолжала Анна Осиповна. – А пока они ехали, эти две ее подружки... Кобыла белобрысая да хомяк конопатый...
– Кира и Люся, – поправила Рита, невольно улыбнувшаяся придуманным домоправительницей сравнениям.
– Как ни назови – все одно нахалки. Ну вот, намазали они Александру, переодели, в глаза стекляшки бурые засунули. Страсть! А потом зовут меня, и Александра эдак с вывертом командует: «А ну, старая, накрой стол как для приема!» Я говорю ей по-доброму, что не дело она затевает, а белобрысая ей: «Как у тебя прислуга распустилась!» И Александра мигом: «Анька, дура, ты уволена! Вон из дома!»
– Анна Осиповна, вы же понимаете, что все это несерьезно, – попыталась утешить женщину Рита. – Шурка не имеет никакого права вас увольнять! Вот погодите, вернутся мама с папой и так ей зададут!
– Да ведь до этого еще дожить надо, – всхлипнула Анна Осиповна. – Сходить, что ли, к Борису Константиновичу, попросить, чтобы охрану прислал разогнать эту орду... Да ведь стыдно! И Геннадий Иванович взбесится, что сор из избы вынесли... Господи, что это я говорю... Пусть ругается как хочет, лишь бы здоров был.
– Вы, Маргарита Геннадьевна, говорите что угодно, а я для вашей сестрицы и ее гостей готовить отказываюсь! – заявил Павел Ильич. – У нас тут не постоялый двор, да и продуктов в доме не так уж много...
В отдалении снова зазвенело бьющееся стекло.
– Весь дом разнесут! – охнула Анна Осиповна.
– Уже поздно. – Рита посмотрела на висевшие на стене часы. – Пойду напомню Шуре, что ее друзьям пора домой. А завтра мы с вами, Анна Осиповна, попробуем ее урезонить!
Однако Шура наотрез отказалась распускать свою банду по домам.
– Ты кто такая, чтобы мне указывать? – надменно спросила она Риту, изо всех сил стараясь копировать позу восседавшей неподалеку Лады. – Это такой же мой дом, как и твой! Если хочешь, тоже можешь позвать своих друзей, и я тебе слова не скажу!
– Вряд ли Анна Осиповна допустит, чтобы твои гости спали у нас, – сказала Рита. – Она заперла мамину и папину комнаты на замок. И комнату для гостей тоже!
– Спать! – фыркнула Шура. – Да мы и не собираемся дрыхнуть! Веселье только начинается. Присоединяйся!
– Да ты посмотри, они же настолько пьяны, что уже не понимают, что делают. – Рита указала сестре на хилого паренька, который, сидя с бессмысленным лицом прямо на ковре, то снимал, то надевал ботинки.
– А это не твое дело, зубрилка, – моментально ощетинилась Шура. – Иди спать, «Спокойной ночи, малыши» уже закончилось!
На мгновение у Риты промелькнула мысль о том, что безопаснее было бы всем троим – ей, Анне Осиповне и Павлу Ильичу – собраться на ночлег в одной комнате и хорошенько запереть дверь. Но девушка усилием воли прогнала эту благоразумную и, как подумалось Рите, трусливую мысль и решительно тряхнула головой. Вот еще! С какой стати она должна бояться этих пьяных дурачков!
